Евгений Гаглоев - Восход багровой ночи [litres]

Несколько минут спустя Анфиса уже подъехала к зданию городской больницы. Она специально оставила автомобиль в соседнем переулке, чтобы никто его не увидел, и дошла до приемного отделения пешком. На первом этаже никого из персонала не оказалось. Анфиса не стала подниматься на лифте и направилась к лестнице. Повернув за угол, она увидела Евгению Белявскую и какую-то молоденькую медсестру.

– Вы домой? – спросила медсестра. – Я могу вас подвезти, только переоденусь.

– Спасибо, Маш, но мне сегодня еще дежурить всю ночь, – улыбнулась в ответ Евгения. – Пришлось заменить Серегину, она заболела.

– Но вы сегодня и так целый день на ногах…

– Пациентам я нужнее, чем дома. – Белявская потрепала девушку по плечу, и они разошлись в разные стороны.

Медсестра отправилась в раздевалку, Анфиса на цыпочках двинулась за ней. Когда девушка скрылась за дверью, Зверева замерла у кофейного автомата, делая вид, что читает объявления на стенде. Через несколько минут дверь раздевалки открылась снова. Маша вышла в джинсах и длинном свитере крупной вязки. Она направилась к выходу, и Анфиса едва успела придержать дверь, пока та не захлопнулась.

Зверева проскользнула в раздевалку и замерла, тяжело дыша. Она увидела несколько рядов стальных шкафчиков и корзину с грязным бельем в углу. Неподалеку от двери стояла высокая вешалка, на которой висели белые халаты. Рядом на полке лежала целая пачка одноразовых марлевых повязок. Анфиса быстро начала переодеваться.

– Никудышняя актриса?! – фыркнула она, глянув в зеркало на стене и вспомнив недавние оскорбления Егора и Олега. – Ну что ж, посмотрим, как я справлюсь с этой ролью!

Облачившись в белый халат, она нацепила на макушку чепчик, найденный в корзине с бельем. Затем скрыла нижнюю половину лица марлевой повязкой. Теперь никто не отличит ее от других медсестер этой заштатной больницы. Анфиса открыла свою сумочку, вынула из нее небольшой кожаный футляр и положила его в карман халата. Затем вышла из раздевалки и поднялась по лестнице, ведущей на верхние этажи.

На ее счастье, коридоры пустовали. Время посещения больных уже подошло к концу, поэтому все пациенты разбрелись по своим палатам. Анфиса быстро нашла нужную дверь и толкнула ее.

Дочь Егора лежала на больничной койке, накрытая толстым одеялом. Глаза девушки были закрыты, грудь мерно вздымалась. Ее темные волосы кто-то заплел в длинную косу. Рядом стояли непонятные медицинские приборы, в которых Анфиса ничего не понимала, и стойка капельницы, от которой к локтю пациентки тянулась тонкая эластичная трубка.

Анфиса приблизилась и вытащила из кармана футляр. Расстегнув молнию, она извлекла наружу пустой шприц и потянулась к трубке капельницы, намереваясь закачать туда воздух. Он попадет в вену девчонки, достигнет сердца, и… поминай, как звали! Зверева усмехнулась. Еще одной претенденткой на наследство меньше.

Но не успела она воткнуть иглу, как за ее спиной раздался голос Оксаны.

– Что вы делаете?

Анфиса похолодела от страха. Она даже не слышала, как та вошла в палату!

Оксана уже шла к ней. Анфиса быстро зажала шприц в кулаке, выдернула из него иголку и сунула в карман халата.

– Ей хуже? – взволнованно спросила Оксана. – Врачи прописали еще какое-то лекарство? Вы меня слышите?

Опасаясь быть разоблаченной, Анфиса молчала, как немая. Она застыла у кровати, лихорадочно соображая, что сказать, а Оксана подходила все ближе. Тут дверь палаты снова открылась, и вошли Егор Зверев и Алена Сухорукова. Оксана обернулась к ним, забыв про Анфису, и та тут же боком, боком ринулась к выходу.

– Отец? – обрадовалась Оксана. – Ты уже вернулся?

Алена Александровна обняла девушку. В это время Анфиса выскользнула за дверь – и едва не врезалась в Марьяну, которая с пластиковым подносом в руках стояла у автомата, торгующего печеньем и чипсами. Та не обратила на нее внимания, и Зверева застыла у стола дежурной медсестры. Благо той не было на месте. Дверь в палату осталась приоткрытой, и Анфиса слышала каждое слово.

– Бедная девочка, – произнесла Сухорукова. – Какой ужасный несчастный случай! Надеюсь, она выкарабкается…

Анфиса была в ярости. Мало того что ей не удалось осуществить задуманное, так она еще узнала об очередном обмане Егора! Он даже не сообщил, что уже вернулся из Санкт-Эринбурга, а сразу побежал на встречу с этой облезлой вертихвосткой Сухоруковой! Да еще потащил ее в больницу к своей дочери! Интересно, как давно они пытаются изображать счастливую семью за ее спиной?

– Марьяна, где обещанный кофе? – позвала вдруг из палаты Алена Александровна.

– Несу! – рявкнула толстушка за спиной Анфисы. – Какая вы нетерпеливая! Я пытаюсь найти ваше любимое печенье, между прочим!

– Мое любимое печенье продается в автомате на первом этаже!

– Нашли девочку на побегушках! – фыркнула Марьяна, но тем не менее развернулась и направилась к лестнице.

Тут она раздраженно поглядела на поднос в своих руках и, подумав немного, вернулась к столу и поставила его прямо перед Анфисой.

– Покарауль, милая, – буркнула Марьяна. – Я сейчас вернусь! И не вздумай отпить! Будешь хорошей девочкой, я и тебе дам печенья.

Она ушла, а Анфиса, ошеломленная такой наглостью, проводила ее взглядом и только потом обратила внимание на поднос. На нем стояло два больших пластиковых стакана с кофе, накрытых прозрачными крышечками.

Удача сама шла к ней в руки! Анфиса довольно улыбнулась. Стаканы явно предназначались Егору и Алене. Недолго думая она вытащила из кожаного футляра флакон, который недавно продала ей Кадиша, и сломала сургучную печать на его горлышке. Они сами напросились!

В тот вечер аферистка по кличке Красотка наконец-то решилась отправиться в клыковскую больницу. Она уже несколько дней сходила с ума от беспокойства, ничего не зная о своем подельнике Шкворне. Последнее, что она о нем слышала, – то, что его упекли в больницу с многочисленными переломами.

Темная полоса в жизни и не думала заканчиваться. Неудавшееся ограбление музея лишило Красотку не только заработка, но и последнего друга, напарника. Конечно, Шкворня уже допросили, и, кто знает, может, он и ее сдал? В любое другое время Красотка уже была бы далеко от Клыкова, но сейчас у нее просто не было денег. Даже на обратный билет до Санкт-Эринбурга.

Ей просто необходимо было удостовериться, что Шкворень не заложил ее легавым. Они столько пережили вместе. Разве мог он так с ней поступить? Неужели придется каждую минуту дрожать за свою шкуру или можно спокойно жить дальше? Потому-то она и явилась в больницу и теперь заглядывала в каждую палату, надеясь увидеть своего бывшего соратника по различным проделкам. Сначала Красотка искала палату, у которой выставлена охрана, но таких не оказалось. Тогда она решила узнать о нем в приемном покое, но вдруг поняла, что до сих пор не знает настоящего имени Шкворня, не говоря уже о его фамилии. Эх, нелегка доля настоящей авантюристки!