Ирина Шевченко - Остров невиновных

— Капитан Стайн! — окликнула она негромко, но резко и властно, словно на плечах у нее полковничьи погоны, как у начальника госпиталя — седого, грузного, неизменно не выспавшегося и недовольного тем, что в санчасти опять посторонний: ходит и ходит сюда, таскает букеты полевых цветов, к вечеру превращающиеся в охапку сена, отвлекает от работы докторов.

Томми вскакивал при его появлении, вытягивался в струнку, вскидывал руку к козырьку… Покорно выслушивал нотации и незаметно подмигивал Марти, а на следующий день или той же ночью приходил снова…

Сейчас не встрепенулся, не вытянулся. Но распрямился медленно и так же медленно повернулся. Посмотрел на Марти, а она — на него. На осунувшееся лицо, на заросший щетиной подбородок. В глаза, зеленые, по-прежнему яркие и ясные, но сейчас… не пустые, нет… Напротив, в них было много всего. Слишком много, как в сплетении линий на его рисунках…

— Что… — Она сглотнула подступившую к горлу горечь. — Что с вами случилось, капитан?

— Я умер, — ответил он ровно. — Погиб весной триста шестнадцатого.

Марти зажмурилась на секунду, чтобы унять резь в глазах.

— Как это произошло? — спросила тихо.

Он задумался, вспоминая.

— Быстро, — произнес неуверенно. — Я надеюсь…

Поняв, что ей недостанет сил продолжать разговор, Марти вышла из беседки. Посмотрела на хмурое небо: дождь сейчас был бы кстати.

— Как это произошло? — повторила она свой вопрос, обращаясь уже не к Томми.

— Точно неизвестно. Мать и дед лорда Томаса долго скрывали проблему, а после тайно перевезли его сюда… Но мы предполагаем, дело в вас.

Марти хватило лишь на то, чтобы вопросительно приподнять бровь.

— Лорды не разводятся, вы ведь знаете это? Особенно — те, для кого брачная клятва не была формальностью. В принципе, любая клятва, завязанная на кровь или силу, не терпит нарушений, и последствия предсказать невозможно…

— Если клятва не была формальностью, ее и не нарушат, — подумала Марти вслух.

— По собственной воле — нет.

— А по чьей?

— Мы не знаем.

Снова загадочные «мы». Сколько их, интересно? И на чьей они стороне в игре, в которой Марти отведена роль пешки? Давно отведена, как оказалось.

— Мы думаем, лорд Томас мог бы все разъяснить, если бы… Если бы мог.

— И решили, что достаточно показать ему меня? Увидит и тут же вспомнит?

— Был шанс, что это поможет.

Но не помогло. Есть еще идеи?

Вслух она ничего не спросила. Не успела: услышала за спиной шаги и незнакомый голос:

— Миз Аллен, полагаю?

Обернувшись, Марти коротко кивнула. Вряд ли этого было достаточно, но темноволосый мужчина в элегантной кремовой тройке появился внезапно, не дав времени придумать внятный ответ.

— Доктор Эверет, — представился он, мимолетным жестом пригладив тонкие усики. — Заведую данным учреждением. Это со мной вы собирались поговорить о работе здесь, но отчего-то свернули.

Ни упреков, ни расспросов. На смуглом, уже немолодом, но приятном лице — доброжелательная улыбка, в черных глазах — сдержанный интерес. Обычная маска опытного психиатра, готового без ножа выпотрошить твое нутро. Хирурги в этом плане честнее.

— О, простите, — растерянно начала Марти, и растерянность ее была уместна. — Я шла… А потом заметила Вивиен. Я знакома с ее братом, мы работаем вместе…

Доктор посмотрел на девушку, с его появлением сделавшуюся еще более похожей на тень, и вдруг резко дернул головой и уставился на что-то за плечом Марти.

На кого-то.

Томми вышел из беседки, и в тот же момент ветер усилился, будто специально, чтобы сбить его с ног или вырвать рисунок, который он нес в вытянутой руке.

— Я закрыл глаза. Всегда знал, что, если закрыть, получится.

Марти сморгнула предательские слезы и быстро стерла их со щек рукавом.

«Я смогу нарисовать тебя даже с закрытыми глазами», — сказал он ей однажды…

— Невероятно! — обескураженно прошептал доктор Эверет, глядя попеременно то на рисунок, то на Марти. На его лице не осталось и следа от профессиональной вежливой сдержанности, а глаза возбужденно горели. — Просто невероятно!

— Да, — согласилась Марти. — Очень похоже.

— Вы не понимаете, это… — Доктор приобнял ее за плечи и сообщил на ухо: — Это прогресс! Огромнейший. Вы… Постойте-ка. — Он отстранился, чтобы требовательно взглянуть ей в глаза. — Вы ведь не только из-за миз Кейдн свернули с аллеи? Вы знакомы и с…

Имя не прозвучало. Марти предоставили право самой его назвать. Или выбрать.

— Мы с капитаном Стайном были знакомы. На фронте.

— Интересно, — протянул доктор, покосившись на Томми. Тот вновь был безучастен к происходящему рядом, как и положено мертвецам. — Вы воевали?

— Работала в полковом госпитале, куда капитан попал после ранения.

— Потрясающе! — опять восхитился Эверет. — Выходит, вы сможете пролить свет на те события? Нынешнее состояние… э-э… капитана Стайна, я думаю, как раз и связано с тем ранением, а никаких медицинских документов не сохранилось. — Говоря, он увлекал Марти все ближе и ближе к выходу на аллею. — Если вы расскажете, как все было, или вспомните о неких сопутствующих обстоятельствах… Вряд ли ранение само по себе могло привести к подобному. Мне сказали, что оно было не слишком опасным, пострадали только ноги, и непосредственной угрозы жизни не было…

Легковесное суждение, простительное обывателям, но не целителю: порой достаточно занозить палец, чтобы твоя жизнь повисла на волоске, — смерть умеет находить лазейки. Однако Марти не стала спорить. Так же, как Эверет хотел получить информацию от нее, мысленно уже планируя новую терапию и предвкушая успех, который польстит его честолюбию, и профессиональному и личному, Марти ловила каждое слово доктора, чтобы собрать недостающие фрагменты мозаики, на которые кто-то разбил последние несколько лет их с Томми жизней. Лишнее она отсеивала. Все чувства, что мешали думать, были надежно заперты в дальнем уголке сознания. Она могла бы радоваться, если бы поверила предположению неведомых «мы», будто муж предал ее не по своей воле. А если бы не поверила — злорадствовать, видя, какая его настигла расплата. Но за время, проведенное в тюрьме, ища объяснение тому, что случилось с ней, она перебрала тысячи вариантов, и тот, где не по своей воле, и тот, где неминуемая расплата, тоже приходили ей в голову, и все эмоции, связанные с ними, Марти в какой-то степени уже пережила. Сейчас она искала другие ответы.

Вивиен — пусть будет Вивиен, пока не прозвучало других имен, — в одном была точно права: Томми мог бы все объяснить. Но прежде Томми нужно вернуть к жизни, а для этого — понять, что заставляет его считать себя покойником. Марти шла с Эверетом к главному корпусу, оглядывалась, будто невзначай, чтобы убедиться, что Томми бредет за ними, словно привязанный, сам, наверное, не отдавая себе отчета, что заставляет его идти и куда. Отвечала коротко и обтекаемо на вопросы, стараясь не выдать главного — во что вылилось пребывание капитана Стайна в госпитале, а сама раскладывала в уме выуженные из уже услышанного факты.