Евгений Щепетнов - Колдун 2

— Люсь! — я еле сдерживался, чтобы не выругаться — Я же Кольке все сказал! Ну наговорил я сдуру, сам не знаю чего — так и что теперь? Ну что вы ко мне пристали-то?! Я вам что, бабка Ванга?!

Люськины глаза заполнились слезами, и вдруг она сделала шаг ко мне и упала на колени:

— Васенька, пожалуйста! Васенька, помоги! Мы заплатим! Мы все сбережения отдадим! У меня триста тысяч есть! Я еще у мамки займу…сколько даст! Я все отдам! Ребеночка только! Васенька…Вася!

— Да бляха-муха! — попытался отскочить, но Люська вцепилась в мои ноги как клещ, и я едва не упал, чудом удержался на ногах. Тогда уже я вцепился в Люськины предплечья, попытался оторвать ее от себя, и тут…меня накрыло. Я увидел! Я на самом деле увидел!

Церковь…купель…здоровенный розовый младенец, очень похожий на Кольку растопырился, упираясь ногами в стенки купели и орал таким басом, что колыхался огонь на зажженных свечах. Колька — красный, как рак, выглядящий в новом старомодном костюме как корова под седлом — поодаль, рядом с Люськой, комкающей белый платок. Они смотрят на младенца и я знаю — это их сын. И родится он в марте следующего года! А крестить его будут через год, летом!

— Сын у тебя будет. В марте! — услышал я свой безжизненный голос, принадлежащий будто другому человеку — Андреем его назовешь, как своего отца. Окрестишь через год. Больше никуда не ходи. Ни к врачам, ни к знахаркам — иначе порчу подцепишь. Порча на тебе была — цыганка наложила, когда ты в Тверь ездила. У вокзала — ты денег не дала, она тебя прокляла. Но теперь все чисто.

Я вздохнул, помотал головой, отгоняя одурь, посмотрел на коленопреклоненную Люську. Та смотрела на меня с таким обожанием, таким восторгом — ну черт возьми, так нельзя смотреть на людей! Нельзя! Иначе эти самые люди возгордятся, возомнят о себе невесть что!

— Люся… — устало начал я, но Люська меня перебила:

— Вась, я потом денег завезу, ладно? Как только рожу? Хорошо?

Вот ведь деревенская практичность! Обожание обожанием, а деньги после предоставления услуг! Мало ли…а вдруг обманет? Нет, ну так-то я ее понимаю, но все-таки забавно.

— Не надо никаких денег — отмахнулся я — Одно только скажу: не болтай! Не болтай никому, черт вас с Машкой подери! Поняла?! Я спрашиваю — поняла?!

— Поняла, Вась, поняла! — Люська вскочила с колен, бросилась мне на шею и прежде чем я успел что-то сделать, крепко поцеловала в губы. Да так…хмм…не по-товарищески, что я даже смутился. Черт подери, я без женщины уже сто лет, а на меня сиськами своими ложатся! Телесами прижимаются! Я ж не железный, люди, вы чего взялись меня мучить?!

— Васек…это…я тебе обязан! — смущенный Колька прятал глаза — Получится чо, или нет — в любом случае обязан. Сам знаешь, какие они, бабы! Поедом съела — поехали, да поехали! Вот сели и поехали. Ты ежели чо — какие там проблемы, или чо — обращайся. Я всегда за тебя встану! Я в десанте служил, доски ломаю, кирпичи бью — всех положим, ежли чо! Давай, Васек, рад был тебя видеть.

Колька пожал мне руку, и пожатие его было на грани терпимости. Сильный парень, точно. Просто могучий. Настоящий русский мужик. Вот на таких мужиках Русь и держится! И мне было приятно, что он вот так запросто записал меня в свои друзья. И точно знаю — случись что, приду за помощью — соберется и поедет меня выручать. Знаю, я же провидец.

Вот только я к нему не пойду — даже если что-то и правда случится. Им детей поднимать, так что я не могу его поставить под удар. Да, не ребенка, а именно детей — будет еще девчонка, Настя, и будет еще один пацан — Колька.

Нет, Люське не сказал. Зачем? Пусть все идет своим чередом — любятся, рожают, детей поднимают. А я потихоньку поколдую. Что-то мне стало нравиться это самое дело, приятно, понимаешь ли, видеть у людей радость в глазах. А то, что деньги не взял…да черт с ними, с деньгами-то. Деньги — дело наживное. Тем более что это свои люди, а разве со своих денег берут? Тем более что я был бы последней сукой, если бы забрал у них последние деньги. Не банкиры ведь, в конце-то концов. Вот банкиров ободрать сам бог велел! На тайной вечере.

Я помахал вслед отъезжающей приоре и поплелся к уазику — нужно было выгрузить ночные трофеи. Через полчаса я уже сидел над сковородой с яичницей и думал о том, что скоро, наверное, я закудахтаю — столько яиц в день съедаю. И надо как-то свое питание разнообразить. Может поручить Охриму приготовление обедов? Мне кажется — он сможет, вот только есть у меня по этому поводу некоторые сомнения…не верю я в то, что Охрим не понадкусывает и не оближет продукты в процессе приготовления. А мне почему-то не очень хочется питаться облизанным и надкусанным. Ну да, я не брезглив, да и Охрим точно не является разносчиком каких-то там человеческих болезней, но…вот не хочу, да и все тут! Не хочу чтобы нечисть, даже и полезная, черпала из кастрюли пятерней, чтобы попробовать варево на вкус, или пила из кастрюли через край! А то что Охрим это может сделать — да без всякого сомнения.

И не надо хихикать, два негуманоида хрЕновых! Ничего смешного в этом нет! Самих заставлю готовить, вот тогда и узнаете, как хихикать!

Позавтракав, отправился в душ, после душа сменил белье и поинтересовался у домового, когда он наконец займется стиркой. Домовой отвлекся от созерцания очередного мыльного сериала, и сообщил, что он не только все выстирал, но даже и высушил и выгладил! И что нужное мне барахло лежит на скамеечке справа в углу. И снова принялся впитывать мировую мудрость из сериала: «Крутые повороты любви».

— Охрим, когда высохнуть-то успело? — осведомился я, рассматривая пахнущее стиральным порошком белье.

— А я магию применил! — не отрывая взгляда от экрана невозмутимо ответил Охрим — Подумал, а чего ждать? Я же умею.

— А почему раньше не сказал, что умеешь? — слегка рассердился я.

— Хозяин, а ты не спрашивал. А я подумал — ну какого рожна по дому будут висеть всякие тряпки, мешать смотреть телевизор! А так-то я — рраз! И все высушил. Два! И все погладил. Хорошо получилось? Ты доволен?

— Я доволен…только думал, что ты утюгом гладил — слегка сдавленным голосом сказал я (Рраз! И все сделано! Ах ты ж зараза…где ты раньше-то был?!)

— А зачем утюгом? Платяных вшей у тебя нет, прожаривать не надо. Так что я приказал тряпкам разгладиться — вот они и разгладились. Вот и все.

— Да, как ни странно — платяных вшей у меня нет! — констатировал, нагнав в эти слова как можно больше сарказма. Но Охрим сарказма не понял и добродушно-снисходительно меня похвалил:

— Ну ты же трактирных шлюх не пользуешь, обычно от них платяные и всякие другие вши бывают, так что откуда вшам у тебя взяться? И на земля не валяешься, по помойкам, так что все нормально.

— Я всю ночь на кладбище валялся, не могли ли у меня завестись платяные вши? — осведомился я у специалиста по вшам, и тут же получил всеобъемлющий ответ профессора вшивых дел: