Евгений Щепетнов - Колдун 2

— ХарОша баба! — раздался рядом незнакомый мужской голос, и вздрогнув, я подскочил на месте, тут же отпрыгнув в сторону. На скамье сидел худой, жилистый старичок с длинной бородой ростом чуть выше колена. На нем не было ничего, кроме нечто, похожего на набедренную повязку — эдакий растрепанный кусок ткани, будто некто взял простыню и грубо вырвал из нее приличный клок. Ну а потом и обвязал им свои чресла.

— Чем хороша? — осведомился я, сразу поняв, с кем имею дело.

— Работяща! — невозмутимо кивнул Банный — И сиськи в порядке! И задница на месте! Все, как положено! Баню соблюдает, и себя в чистоте держит! Ты ее не упускай, колдун. Держи ее при себе! Не пожалеешь!

— Ффухх… — я уселся на место, поискал глазами ковшик (он плавал в тазике с водой), зачерпнул, плеснул на камни. Зашипело, горячий пар заклубился над головой.

— Хорошо! — подтвердил Банный — так и положено! Пар, он всему голова!

— Ты что, все время здесь жил? — спросил я, глядя на то, как на моей коже выступают капельки пота. Из небольшого окошка, когда присмотришься, проходило достаточно света, чтобы видеть все в подробностях. Вот сейчас я сидел сухой, горячий…и…началось. Вроде и воды во мне немного, а видишь, как полезла! Болезнь вылезает…

— Ну а где еще жить Банному? — усмехнулся старичок — Тут и жил. Спал все больше, пока твоя баба меня не разбудила. Печку растопила, парок сделала — вот я и очнулся. Теперь так и буду тут жить. Хорошо! Тебе ведь хорошо, так? Вот и мне хорошо. Теперь хворь уйдет, в бане вся хворь уходит! На то она и баня. Прежний хозяин оченно баню уважал…натопит, и давай париться! Раз по пять, а то и больше парился — потом во двор, на ветерок…и снова в парилку! А то зимой возьмет, да и в сугроб нырнет! Так ухал, что твоя кикимора болотная! Местные-то мимо и ходить боялись! Думали — колдовство творит! Он рассказывал — шибко смеялся!

— А в дом не ходишь? Все время только в бане сидишь?

— А чего мне в дому-то делать? Что тут сидеть, что в дому…без разницы.

— Телевизор там! Охрим целыми днями и ночами смотрит. И бесы мои смотрят. Смотрите ведь?

— Смотрим, хозяин! — послышались голоса откуда-то явно издалека. Сидят сейчас мерзавцы, и пялятся в экран. Варя включила, что ли?

— Варя включила, точно! — радостно ответил Прошка — Мы замучились без телевизора, житья никакого не стало без него! Пока ты валялся, болел.

— Так…черти драповые…а теперь рассказывайте — что это было? Чего я валялся три дня?!

— Ох, хозяин…ты сам виноват! Ну зачем сразу склянку жахнул? Надо-то было десять капель, всего-то! Поболел бы пару дней, да и дел-то чуть! А ты вон чего — как дорвался! Там же сказано — десять, максимум пятнадцать капель! Не читал в рецепте?

— А где там в рецепте сказано, черт вас подери? — рявкнул я, стукнув кулаком по скамье — Там не сказано ничего! Там только рецепт изготовления! Вот и все!

— А! Ну да…это в дневнике есть…забыли, прости, хозяин. Но тебе все равно ничего не грозило — мы тебя держали, не отпускали! Ты бы все равно не помер. И эта…ведьма, бабка Нюра тебя поддержала. Только сказала, что не может тебя вылечить. Но это и понятно, куда ей против тебя переть! Она против тебя — дитя!

— То есть — дитя? Чего ей против меня переть-то? — я зачерпнул ковшиком холодной, уже нагревшейся воды и с наслаждением вылил себе на макушку — ух, хорошо! — Почему она против меня вдруг попрет?

— Так ведь оно как выходит? Когда ты выпил снадобье, то сам себя заколдовал, заклятие на себя наложил. А кто может снять такое заклятие, кроме тебя самого? Уж точно не какая-то там ведьма, да еще и белая! Так что она сделала? Поддержала тебя немного, чтобы полегче было, вот, в общем-то, и все. Ты же когда выпил снадобье, как говорят по телевизору — запустил процесс мутации. Не так же просто ты будешь все запоминать! У тебя мозг должен был измениться! Вот и…изменился. Теперь ты все будешь помнить наизусть. Старый хозяин тоже болел, когда выпил это снадобье, но не так. Он ведь по-умному все сделал…

— Я сейчас вам сделаю — по-умному! — пригрозил я — мало не покажется, мерзавцы! Должны были предупредить, скоты вы эдакие! А вы что — шалить со мной вздумали?! Гады вы, и есть гады! Ведь нарочно не сказали! Попировать на хозяине захотелось, мерзавцы! Страданий моих выпить! Ладно, сволочи, я вам припомню! Из-за вас я на похороны Маши не попал! Век не прощу!

— Хозяин…прости…но на что там смотреть? На похоронах-то? С Машей ты уже простился, в том трупе ее уже нет. А захочешь с ней снова поговорить — договоришься с Кладбищенским, он ее вызовет, и давай, толкуй хоть всю ночь! А можешь с ней даже и любовью позаниматься — Кладбищенский может такое устроить, он умеет! Только не стоит мертвых без особой надобности беспокоить, неправильно это. Опять же — кладбищенскому придется подарки делать, а они все жадные. Кстати, ты не забыл, что должен выпивку и закуску тому Кладбищенскому, что нам мандрагора подогнал? Смотри — забудешь, потом к нечисти ни за чем не сунешься, они тебе тысячу лет помнить будут!

— Не забыл. Вот отойду от болезни…

И тут я услышал, как хлопнула наружная дверь бани. В предбаннике пошуршало, и следом открылась дверь парилки.

Вошла Варя. Она была обнажена, но похоже этого совсем даже не стеснялась. Вот так буднично, запросто — вошла, посмотрела на меня и улыбнувшись сказала:

— Ложись на полок! Сейчас из тебя болезнь буду выбивать! Ладно, ладно, не надо зажиматься! Все равно вижу! И я же говорю — во всех подробностях тебя рассмотрела, пока ты лежал без памяти. Ложись, ну!

— ХарОша баба! — с удовольствием повторил Банный — И сиськи у нее славные!

А я ему ничего не ответил. Лег на живот и приготовился к экзекуции, которая скоро и последовала.

Эх, и хлестала она меня! Так, что об эрекции и думать забыл! А потом перевернула на спину, и еще хлестала, приговаривая: «Да не бойся ты, не отшибу я его! Вижу ведь, наверное!»

А потом я ее похлестал. По упругим, тугим ягодицам. По стройным ногам, по красивой спине, обтянутой гладкой, матовой кожей. По плоскому животику, совсем не испорченному родами. По груди, немного отяжелевшей, но торчащей, как у девочки. Ну а потом мы облились водой и выскочили в предбанник, отдыхать — приоткрыв наружную дверь для допуска ветерка. Я сидел рядом с Варей, и мне было очень, очень хорошо — спокойно и…по-домашнему.

А затем она вдруг заговорила:

— Спасибо тебе!

— За что? — спросил я расслаблено, не открывая глаз.

— За мужа! — ответила Варя буднично и спокойно, и я сразу напрягся, даже в ушах зазвенело:

— Что значит — за мужа? Причем тут я, и твой муж? Ну оформил я его, попугал, и что?

— Это ведь ты сделал так, что он исчез — голос Варин был спокоен, а вот у меня спокойствия совсем никакого не осталось. Мне только таких разговоров не хватало!