Иван Алексин - Маг поневоле [СИ]

- Куда это пошли? - И не подумал подниматься Гонда.

Воин с трудом сфокусировал взгляд на моём друге, осмысливая ответ, икнул, зачем то потрогал свой шрам на щеке и, наконец, соизволил уточнить. - За мной, пошли.

- А ты ничего не перепутал, дядя? - Гонда поудобнее расположился на брёвнышке, всем своим видом показывая, как ему тут хорошо. - Ты при обозе состоишь. Нам ты не указ.

- Да и мы не на твоей телеге, - поддержал его Марк, распрямляя плечи. - Тут мечом не помахаешь.

- Зря вы так, - вновь икнул меченый в ответ. Было видно, что у него даже на то, чтобы разозлиться сил не осталось. - Вам с этим обозом ещё долго идти.

- Так и пойдём, - решил влезть в разговор и я. - К тебе в телегу не попросимся.

- А грозишься ты зря. Не в твоей мы власти, - спокойно заметил Гонда. - Если что, тебе же от Невронда и влетит, чтоб без указу не лез, куда не след.

- Так он меня за вами и послал! - Обрадовался вой и, нахмурившись, задумался. - А я разве не сказал?

- А десятнику то мы зачем? - Искренне удивился Гонда. - Ему-то до нас, что за докука?

- А то дело, что жалоба на вас от старосты тутошнего поступила, - важно изрёк Русин. - Бабу вы вчерась ссильничать хотели. - И сурово заявил. - Если вы под защитой Троих, это не значит, что местных обижать можно. - Стражник опять громко икнул и махнул рукой. - Пошли уже. А то Невронд и трезвый строг, а пьяный совсем лютый становится. Да и у меня в глотке пересохло болтать тут с вами!

На погостье было довольно многолюдно. Деловито сновали туда-сюда мужики, на притулившейся к стенке лавочке расположились два полупьяных воина, периодически прикладываясь к довольно объёмистой посудине, похожей на обрезанный кувшин, у околицы стояли несколько пожилых женщин, полузгивая семечками и изредка поглядывая в сторону входной двери, а у самого крылечка расположился седобородый дед, греясь в лучах ещё ласкового осеннего солнышка.

- Ждите тут, - буркнул Русин и скрылся за дверью.

- Не нравится мне это всё, - Гонда закусил губу. - Крутит что-то староста.

- Да ладно, - пожал я плечами. - Что он предъявить то может?

- Да прибудут с вами Трое, дедушка, - не ответив мне, повернулся Гонда к старику, поклонившись. Я повторил поклон, отметив про себя, что сделал это почти машинально. Вживаюсь, похоже, в этот мир помаленьку... Вживаюсь.

- И вас чтоб Лишний стороной обходил, сынки, - степенно ответил тот, цепким взглядом окинув нас обоих. - Никак с обозом вчерашним пришли? - Поинтересовался он. - Колдуны будущие?

- Они самые, - и не подумал обижаться Гонда. - Что Трое решили, того не изменишь!

- Ну, ничё, - решил подбодрить нас дед. - И в ушлёпках люди живут. Всё лучше, чем ходоком в проклятый город брести, аль руду железну в копях добывать.

- Ваша правда, дедушка. - Гонда был сама вежливость и почтительность. - Меня Гондой кличут, а его, - кивнул он в мою сторону - Вельдом. А вас как величать?

- Дедом Пахомом зови, - разрешил дед и хитро прищурившись, поинтересовался. - Видно интерес какой-то есть, коль разговор завёл?

- Да слухи последние узнать хотим, дедушка Пахом, - не стал ходить вокруг да около Гонда. - Мы здесь чужие, живём на отшибе. Никто и не заходит даже. Вот и словечком перекинутся не с кем.

- Никто не заходит, говоришь? - Покачал головой Пахом, пряча улыбку в седой бороде. - Ну, значит, это вчера меня Никодимка варом полночи потчевал. До сих пор пьяный хожу!

- Тебе дедушка Пахом, сколько не наливай, всё равно ни в одном глазу. Только вар переводить! - Вышедший из дома староста, слегка поклонился старику. - Да будут Трое с тобою!

- Пусть и тебя Лишний стороной обходит, Никодимушка, - степенно ответил тот.

Староста кивнул и повернулся к нам:

- И вам благословения Троих отроки!

И смотрит так ласково, будто сыновей родных увидел.

- И тебя чтоб Трое вниманием не обделяли, дядька Никодим, - чуть запнувшись, ответил мой друг.

Не ожидал выдать, что староста на нас вообще внимание обратит, а не то, что поздоровается. Вон и Пахом бровями удивлённо повел. Я скороговоркой повторил за Гондой приветствие. Чёрт. Так скоро попугаем стану! В привычку войдёт каждое слово за ним дублировать. А с другой стороны, какой выбор? Пока в здешнюю жизнь не вживусь, лучше поменьше болтать, побольше слушать. Во всяком случае, при посторонних, а то опять чего-нибудь не то ляпну. И хорошо ещё, если в ответ только посмеются и дураком обзовут. А то могут и вновь в отступники записать. Кстати, а что, теперь разбираться с доносом Силантия будут? Доносчика то волки съели! Надо будет у Гонды, потом поинтересоваться.

- Если насчёт жратвы пришли, так я уже распорядился. Глашка сейчас снесёт. - Никодим лукаво мне подмигнул, вгоняя в краску. - Сама напросилась. Выдать глаз там на кого-то положила.

- Она его уже на полдеревни положить успела! - Сплюнул под ноги Пахом. - Ты как хошь Никодимка, а урезонить её всё же надо! Оно, конечно, дело вдовье, но меру тоже знать надо!

- Надо будет, урезоним, - отмахнулся староста и вопросительно уставился на нас. - Ещё чего хотите? Если вару, то нет! Буйные вы с него какие-то! Особенно ты. - Обвинительно показал пальцем Никодим на Гонду. - Глашку нашу вон приревновал, когда она по любовному делу с дружком твоим уединиться решила, обидел её, потом на мужиков, что заступится, решили, с ножом кидаться начал. Хорошо, что народ у нас мирный и спокойный. Решили не связываться. Мол, что с дурного возьмёшь? Проспится - поумнеет! А ток мне мнится, тут не в варе даже дело, а в характере твоём паскудном! Я это ещё у ворот понял, когда ты мне тулуп новый, в крови весь изгваздал!

Я от такой наглости даже оторопел. Это надо же так всё с ног на голову перевернуть! И говорит то как... Убедительно! В голосе и нотки возмущения, на хамоватого недошлёпка проскользнули; и оттенок сожаления присутствовал - вон она какая молодёжь то пошла; и легкий укор чувствовался - мол, ну разве так можно? Мы к тебе по-людски, а ты? Ну, я-то ладно. Гонда, обычно за словом в карман не лазивший, похоже, тоже на мгновение опешил, не найдя сразу, что на такую наглость ответить. Нет, умён староста! Такого голыми руками и не ухватишь! Я, грешным делом, Калистрата за большого хитреца посчитал, но перед этим он, пожалуй, жидковат будет!

Никодим, с видимым удовольствием, полюбовавшись на наши ошеломлённые физиономии, продолжил, вкладывая в голос всю нерастраченную к ближним своим любовь: - Да вы не переживайте так то! Вижу по лицам вашим, вижу! Самым уже за вчерашнее стыдно! Народ у нас не злопамятный! Простили уже давно! Уже со смехом вспоминают! Как безделицу, как случай забавный! Я и господине десятнику уже всё как было обсказал. Он тоже посмеялся!

И стоит гад, головой так укоризненно качает. Испоганил игру старосты, дед Пахом.

- Эк завернул! - С восхищением покачав головой, прошамкал он. - Я тебя Никодимка с малолетства помню. Когда ты без штанов, в одной рубахе, по деревне бегал. И сколько помню, ты всегда таким хитрованом был. Ещё когда мёд у бабки Степаниды весь в одну харю умял, а потом на другана своего Миколку свалил!