Элизабет Рудник - Пираты Карибского моря. Мертвецы не рассказывают сказки

– Давайте, бросайте, тащите. Чего вы ждете?

Пираты заткнули рот Генри кляпом и бесцеремонно швырнули его за борт. Карина с трудом удержалась от крика и посмотрела в глаза Джеку. Она старалась не дрожать и не дергаться, а капитан тем временем перегнулся через фальшборт и спокойно доложил о том, что Генри – пловец никудышный. Она сумела сдержаться и промолчать даже тогда, когда Гиббс глубокомысленно предположил, что Генри, скорее всего, повезет, и он утонет раньше, чем его тело раздерут на куски острые прилипшие к днищу корабля раковины. Услышав это, Джек добавил, что кровь непременно привлечет сюда акул, и они слетятся целой стаей, чтобы пообедать. Это стало последней каплей, и Карина сдалась.

– Мы попусту теряем время! – крикнула она, стараясь скрыть охватившую ее панику. – Вытащите его!

– Целиком его вытащить? – поинтересовался Джек. – Спустя несколько секунд это станет проблематично.

– Карта здесь! – и Карина, насколько позволяли ей это сделать веревки, указала рукой на небо.

– На твоем пальце? – спросил Марти, удивленно склонив голову набок.

– Карта на небе, – пояснила Карина, едва удержавшись от того, чтобы не добавить «идиот». – Этот дневник приведет меня к карте, скрытой среди звезд.

Джек подошел к девушке, наклонился почти вплотную к ее лицу, заглянул ей в глаза, пытаясь понять, блефует она сейчас или нет.

– Ведущая к сокровищу карта написана среди звезд? – для полной уверенности переспросил он.

– Да, – кивнула Карина. – Поднимите Генри, и сегодня ночью я найду эту карту.

– Прости, – после долгой паузы ответил Джек, дохнув на девушку застарелым перегаром рома. Он развязал ее и добавил: – Поднять его мы не можем, поздно. Позаботься лучше о себе.

Карина бросилась к борту, перегнулась через леер, приготовившись к самому худшему, ужасному. Она ожидала увидеть море крови. Или разодранное на части мертвое тело. Или и то и другое сразу. Но, к своему удивлению, увидела живого, целого и даже не окровавленного Генри Тернера, правда, по-прежнему связанного и с кляпом во рту. Он смотрел на нее, сидя в привязанной к борту «Умирающей чайки» шлюпке. Карина стремительно обернулась.

– Ага, я был прав. Покраснела, покраснела, – криво ухмыльнулся Джек, глядя на нее.

Ноздри Карины раздувались от гнева, и она сказала, прищурив свои голубые глаза, пытаясь успокоить бешено бьющееся в груди сердце:

– Ты ошибся, пират. Здесь я оказалась совершенно по другой причине.

– Ну да, конечно, – хмыкнул Джек. – А то я не вижу! Взгляды украдкой, тяжелое дыхание, капельки пота над бровью и на шее...

– Этот парень ничего для меня не значит, – отрезала Карина, невольно проводя ладонью по своей шее, чтобы стереть пот. – А теперь отдай мне дневник и скройся куда-нибудь, чтобы я тебя больше не видела!

Она выхватила из руки Джека дневник и пошла прочь.

– Запах страсти никогда не лжет, – усмехнулся ей вслед Джек. Он глубоко втянул ноздрями воздух, а затем задумчиво добавил: – Хотя еще неизвестно, кто предмет этой страсти. Быть может, я?..

Наконец-то над Карибским морем опустилась ночь. Карина стояла на носу «Умирающей чайки», подставив лицо свежему ветерку, сама не сознавая того, какой прекрасной она выглядит в приглушенном лунном свете.

Как долго ей пришлось ждать этой минуты! Годы учебы. Тысячи прочитанных при свете свечи страниц. Бесконечные издевательства со стороны тех, кто не мог или не хотел понять, зачем молодой девушке изучать такие сугубо мужские науки, как астрономия и картография. Кстати, о картах. Хотя теперь Карина выяснила, что дополнительную информацию можно получить во время Кровавой луны, где именно искать карту, она так до сих пор так и не знала.

Карина со вздохом перелистнула страницу в потрепанном дневнике. Он достался ей от отца, которого Карина никогда не видела, но которому явно очень хотелось, чтобы его дочь изучала звезды.

Сердце девушки сжалось от печали, которую Карина обычно умела держать в узде. Печаль, меланхолия – пустые вещи, ничем они не помогали Карине ни в сиротском приюте, где она выросла, ни в той жалкой горсточке мест, которые она впоследствии называла своим домом. Но все же время от времени ей упрямо приходила в голову мысль о том, какой могла бы стать ее жизнь, не окажись она почти сразу после рождения в приюте. Быть может, сейчас она стояла бы на носу какого-то другого корабля и смотрела на звезды вместе со своим отцом?

Карина сердито тряхнула головой. Не время сейчас уходить в мысли о том, что могло быть, да не случилось. Работать нужно, не теряя ни минуты, вот что. Бросив быстрый взгляд через плечо, она увидела Генри, он наблюдал за ней, стоя на палубе. В обманчивом лунном свете трудно было понять выражение красивого лица юноши, но для себя Карина решила, что думает он сейчас тоже об отце – своем отце, на которого, как он считает, море наложило проклятие.

На самом деле в этот момент Генри думал не о своем отце.

Его внимание было приковано к далеким вспышкам молний. Слишком уж правильным был узор, который рисовали эти молнии, таких узоров в природе не бывает. А если так, то эти молнии могут означать только одно...

Пройдя по палубе, он наткнулся на Джека Воробья. Капитан «Умирающей чайки» спал прямо на досках, не выпуская из руки недопитую бутылку рома. Генри толкнул его. Джек всхрапнул, но не проснулся. Генри снова потряс его – уже сильнее, но с тем же результатом. Оглянувшись по сторонам, Генри заметил ведро с грязной водой, забытое кем-то из матросов, драивших палубу. Генри взял ведро, поднял его повыше и вылил на Джека.

Вот теперь пират проснулся и даже попытался подняться на ноги, крича в ужасе:

– Что ты делаешь? Зачем? Я по нечетным неделям не моюсь!

– На море посмотри, – сказал ему Генри, указывая пальцем на вспышки молний. – Салазар близко!

Джек посмотрел в ту сторону, куда указывал палец Генри, затем перевел взгляд на юношу и спросил, шевельнув бровью:

– И ради вот этого ты меня посмел разбудить?

Он хорошенько приложился к бутылке и вновь начал укладываться на палубе.

Генри с трудом подавил стон. Он начинал понимать, почему отец всегда предупреждал, чтобы он держался подальше от Джека Воробья. Насколько успел узнать сам Генри, этот пират был алкоголиком, предпочитавшим всем остальным напиткам дрянной, но забористый ром, а еще обладал удивительной способностью ничего не делать, странным образом извлекая из этого для себя немалую выгоду.

– За нами охотятся мертвецы, а ты ничего не делаешь! – выкрикнул, наконец, Генри, окончательно потеряв терпение.

– Ничего? – ответил Джек. – Как это ничего?

– Ты только пьешь и спишь, – обвиняющим тоном заявил Генри.