Галина Гончарова - Маруся. Попасть - не напасть

Темнота.

Что со мной?

Где я? Так, Маруся, сосредоточься, а то потом не соберут… что ты помнишь?

Что я помню?

Работу я помню. С которой и шла около девяти вечера. Почему так поздно?

А слово «сверхурочные» вам ни о чем не говорит? Мне вот говорит.

Как пелось: Сверхурочные украдкой, твой карман слегка ласкают… не так? А все равно приятно. Работаю я в проектном бюро, и обратились к нам недавно заказчики от администрации.

То есть сначала эти долбидятлы обратились не к нам. Им продали проект.

Знаете, что такое использование проектной документации?

Стоит школа в Барнауле или там, на Чукотке. Берется ее проект и продается, типа, стройте такую же у себя.

А потом проводится адаптация.

Какой дятел им этот проект делал – не знаю. Точно знаю, что надо бы вырвать ему ноги из того места, коим думал оный птиц.

Разные климатические условия, разные дома, разные…

Вот к примеру. Есть у меня знакомый проектировщик, работал в Казахстане, потом приехал к нам, в Иркутск.

Разный климат?

Да, вы знаете…

Построил себе дом.

Три веранды, одна на втором этаже, две на первом… уже через месяц до товарища дошло, что он был решительно неправ. В Казахстане-то тепло. И зимой там сколько?

До минус тринадцати. ДО! А не после.

А в Иркутске?

До минус сорока. И поверьте, это даже не предел. А еще снег… короче, полгода он тратит на то, чтобы обогреть два балкона и сколоть снег и лед с третьего, который сделан в виде террасы на втором этаже. Загорать там замечательно, да только не получается почему-то. Не тот климатический пояс?

Суть вы поняли?

Вот этим умникам проект адаптировали. Да так, что ни одна инстанция его не пропустила. Администрация вы там, нет… вы понимаете, что ЭТО – непригодно? В принципе?

А деньги уплочены, а деньги федеральные, а своровано-то под это дело уже столько, что поневоле работать приходится… решили отщипнуть нам толику от сворованного.

Я возражать не стала. Посижу с бумагами, не переломлюсь. Деньги мне нужны.

Зачем?

А племянникам.

Да, так получилось. Девчонки, мотайте на ус, а нет усов, мотайте на нос!

Когда вы молодые и умные. Не надо! Вот не надо верить тому, что вам говорят женатые мужчины. И любить их до безумия не надо, и жить с ними по десять-пятнадцать лет любовницами ни к чему, и аборты от них делать не стоит. Что б вам там не пели соловьи. А то окажетесь в сорок лет одинокими, бездетными и нужными только племянникам. Брат и сестры (нас в семье четверо) мне уже семь племянников нарожали, и думаю, это не предел. А мне рожать и не светит…

Дура была?

Вот кто умный, те моих глупостей и не повторяйте.

Топаю, значит, я вчера до дому, до хаты, а там компания пиво пила… А потом и не помню.

Та-ак… а подумать? А если подумать, теперь треснули меня сзади по башке, вот и результат.

Ладно. Жива, здорова, а денег в сумке все равно было рублей двести, что ли? На проезд хватит, ну на бутылку кефира. И все.

Пусть подавятся.

И сережки жалко… они у меня были хорошие, с изумрудами…

Уши хоть не порвали?

Пробую открыть глаза.

Хм?

Палата, да. Больничная, но какая-то странная. Вот как у нас выглядят больницы, все знают? Кто не знает – завидую… кафель, краска, жуткий запах, аура страдания и боли.

А здесь…

Это, безусловно, палата. Но какая-то странная.

Где вы видели в наших палатах мебель из натурального дерева? Явно дорогую и качественную?

Капельницы нет, телевизора нет, радио нет, выключателя нет… а почему светло?

Ага, вот и шарик на потолке. Типа люстра. Выглядит, как присосавшийся к потолку клоп о четырех лапах… ладно, фиг с ним, с дизайном. Может, платная палата?

А кто за меня платить будет? В семье я самая богатая, как это ни забавно. Квартира, гараж, дача, побрякушки… родственники зарабатывают намного меньше.

Ладно.

Так что у меня с ушами-то?

Касаюсь одного уха, второго… мать вашу!

А почему они не проколоты? Смотрю на руки.

МАТЬ ВАШУ!!! Это – НЕ МОИ руки!

Свои я хорошо знаю, крестьянки мы, не графини. Рука широкая, ладонь такая… для лопаты приспособленная. Ногти короткие, на мизинце шрам от ожога.

А эта рука не моя! Пальцы длинные, ногти длинные, ладонь узкая… и она явно моложе.

Мозг отключается.

Плавно ухожу в глубокий обморок.

Когда я прихожу в себя второй раз, в палате суетится тетка лет сорока.

Полненькая, даже на вид уютная, с какой-то нашлепкой на полуседых волосах, одета в желтое, на груди нашита белая лилия.

Чем-то я себя выдаю, потому что она поворачивается и смотрит на меня.

– Княжна, вы очнулись?

Кто я?

Медленно опускаю веки. Хоть княжна, хоть черт с рогами… что бы тут не происходило, первое правило умной женщины – молчать. Второе – слушать. Советую следовать им в любых обстоятельствах, и вы приобретете репутацию гениальной и загадочной дамы.

– Водички хотите?

Хочу ли я воды? ДА!!! Сиделка понимает все без слов, подходит, ловко приподнимает мою голову, подносит к губам поильник, вроде заварочного чайника.

Я не пью.

Я впитываю воду всей поверхностью тела. Выдыхаю…

– Благодарю.

Почему мне знаком этот язык? Это не русский, я понимаю. Но я воспринимаю его родным и спокойно говорю. И вот это – благодарю…

Когда его в нашем языке заменило спасибо?

Да в начале прошлого века, пришло с коммунистами, да так и осталось.

Может, как альтернатива безбожию?

Черт его знает. У меня в семье вообще до сих пор говорят «дякую». Откуда пошло?

Но сейчас вот – благодарю. Спокойным и вежливым тоном, словно так и надо.

– Где я?

– В госпитале святой Елизаветы Мученицы.

Я медленно прикрыла глаза.

– Давно я здесь?

– Как шестого дня привезли вас, княжна, так и лежите без памяти…

– Что говорят…

А кто – говорит?

Врачи? Доктора? Кто тут вообще?

– Вас сам доктор Иванихин смотрел. Сказал, сильное магическое истощение, но ничего страшного, вы оправитесь и жить будете.

– Сильное магическое истощение?

Что это за диагноз такой? Откуда дровишки… здесь есть магия?

Открываю глаза. Сиделка явно мнется и жмется…

– Я… да…

– Не юли. Что доктор сказал?

– Что у вас могут быть проблемы впоследствии. С маноканалами.

Ничего не понимаю, но смотрю так, словно все правильно.

– Оставь меня пока. Иди…

Сиделка вылетает за дверь ракетой.