Терри Пратчетт - Пастушья корона

Многие поколения местных баронов понимали, как важно, чтобы на их земле была процветающая пивная, да и сами не брезговали иногда туда заглянуть. Каждый из них старался сделать что-нибудь, чтобы разнообразить досуг своих арендаторов. Например, нынешний молодой барон вскоре после свадьбы подарил пивной дротики и мишень. Развлечение, правда, не прижилось, поскольку во время увлечённого состязания Пит Натощак, который славился как лучший пахарь холмов, но не блистал умом, чуть было не лишился глаза. После этого все решили, что дротики — дело опасное, и заброшенная было доска для игры в «толкни монетку»* вернулась на почётное место.

После тяжких трудов на пастбищах или в хлеву многие находили утешение в стенах пивной. Сегодня вот Джо Болен только тем и держался, что вечером обещал себе пропустить кружечку. Уж больно неудачный выдался день — скотина вся как взбеленилась, инструменты ломались. После пинты пива, сказал он себе, будет проще настроиться на разговор, предстоящий за ужином, — насчёт годовщины свадьбы, про которую он, вот ужас-то, начисто забыл. По долгому опыту Джо знал, что теперь его будут всю неделю, если не больше, кормить холодными обедами, разговаривать с ним ледяным тоном и, возможно, даже постель не согреют.

Была суббота, летний вечер выдался тёплым, и ночь обещала быть ясной. Народу в пивной собралось немало, хотя и меньше, чем хотелось бы Джону Кинзли. Джо Болен устроился за длинным дубовым столом снаружи, его пёс Ловкач свернулся у ног хозяина.

И отец, и дед, и ещё много поколений предков Джо Болена фермерствовали на Меловых холмах, поэтому он знал в округе всех и каждого, знал, кто работает в поте лица, а кто спустя рукава, кто здесь умник, а кто дурак. Сам-то Джо умником не был, но был благоразумным, хорошим фермером, а самое главное, субботним вечером в пивной он всегда оказывался во главе стола, даже если садился на другое место. Здесь, о чём бы ни зашла речь, Джо Болена считали главным знатоком.

За небольшим столиком у самого входа двое завсегдатаев спорили о кошачьих и лисьих следах.

— Слушай, последний раз показываю: кошка ходит вот так, — один из них плавно изобразил в воздухе руками, как именно ходит кошка, — а Ренар — вот так!

А ведь может статься, подумал Джо, мы — последнее поколение, которое зовёт лиса Ренаром*. Для наших детей лис — просто лис.

Все, кто собрался под вечер за столами, до этого целый день ухаживали за лошадьми, свиньями и овцами, да ещё и делали прорву работы по дому, о которой городские и не слышали. Они вставляли в речь скрипучие местные словечки и знали наперечёт всех певчих птиц в долинах, всех змей и всех лис и где они живут и все уголки в окрестностях, куда барон и его люди обчно не заглядывают, — словом, знали много такого, о чём и не подозревали учёные в своих университетах. Прежде чем заговорить, здешние посетители обычно подолгу размышляли, а уж когда говорили, то говорили не спеша, за время паузы мир приходил в порядок, и так оно и продолжалось до тех пор, пока не прибегал мальчишка передать, что если мужчины не поторопятся, то их ужин совсем остынет.

И тут вдруг Дик Хватли, тучный тип с жидкой порослью на подбородке, которую по местным меркам и бородой-то назвать было стыдно, гаркнул:

— Что-то эль нынче жидкий, как сироткина моча!

— Ты как моё пиво назвал? — возмутился Джон Кинзли, убирая пустые кружки со столов. — Отличное пиво, я только сегодня утром новый бочонок открыл.

— Эй, я ж не сказал, что мне не нравится! — заявил Дик Хватли.

Все посмеялись, хотя и не слишком долго, поскольку многие помнили случай, когда старый жадина Ласки, уверовав в целительную силу натуральных средств, попросил свою дочь набрать ему немного мочи, чтоб полечить его больную ногу. Мейзи — милая девушка, не обременённая избытком ума, — поняла старика неправильно и поднесла ему кружку весьма сомнительно пахнущего напитка. Что интересно, нога у него таки прошла.

Тем не менее Дику Хватли налили другую кружку, из нового бочонка, и Дик остался доволен. Джон Кинзли удивился. Но не слишком. Для старого приятеля лишней кружки не жалко.

Хозяин пивной уселся за стол вместе с гостями и обратился к Джо Болену:

— Ну, как тебе новый барон-то?

Джо Болен был фермером-арендатором, и в его отношениях с землевладельцем не было ничего особенного. Земля принадлежала барону. Это было всем известно. Барону же принадлежали и фермы поблизости. Фермеры возделывали землю и платили ему за это четырежды в год. Если бы барон захотел, он мог бы забрать ферму себе, вышвырнув фермера с женой и детьми на улицу. В прошлом многие бароны любили показать свою власть, сжигая дома и оставляя семьи без крова. Иногда они поступали так просто по прихоти, но чаще — чтобы дать понять, кто здесь главный. Вскоре, однако, бароны стали умнее. Власть ничего не значит, если по осени амбары пусты, а на склонах холмов не пасутся запасы баранины для воскресных обедов.

Роланд, нынешний молодой барон, поначалу проявил себя не слишком хорошо. Этому, надо сказать, в немалой степени способствовала его новообретённая тёща, которая была герцогиней и хотела, чтобы все о её герцогиньстве знали. Но вскоре он поумнел достаточно, чтобы признать, что в фермерстве он пока не очень понимает, а потому лучше предоставить арендаторам вести хозяйство и распоряжаться работниками, как они считают нужным. С тех пор дела пошли веселее.

Роланду также хватало ума время от времени беседовать с Джо Боленом, как это прежде делал его отец.

И Джо по доброте душевной рассказывал ему о том, что частенько упускали из виду баронский управляющий и сборщики ренты — к примеру, о старой вдове, которая едва сводит концы с концами, или о женщине, мужа которой затоптал норовистый бык, оставив её одну справляться с хозяйством и кормить детей. Джо намекал, что неплохо было бы, чтобы барон проявил добросердечность и помог бедолагам. И, надо отдать ему должное, Роланд следовал его советам, хотя и на свой лад: вдова вдруг узнавала, что, оказывается, умудрилась заплатить ренту вперёд, так что ей ещё какое-то время не нужно об этом беспокоиться, а у ворот скромного хозяйства молодой мамаши объявлялся паренёк из господской усадьбы, желающий научиться фермерствовать.

— Рановато ещё судить, — произнёс Джо Болен с той серьёзностью, какую может позволить себе только человек, сидящий во главе стола каждую субботу. — Но по совести сказать, справляется он недурно. Учится на ходу, по всему видать.

— Хорошо, если так, — вступил в разговор Томас Травоу. — Похоже, пойдёт по стопам своего старика.

— Тогда будем считать, нам повезло. Старый барон был хороший человек — суровый, конечно, зато что к чему — понимал.