Терри Пратчетт - Платье цвета полуночи

— Мне правда очень жаль, — вздохнула Тиффани.

— Моё дело предупредить, — отозвалась госпожа Пруст.

Пять минут спустя они уже выходили из мастерской и Тиффани тащила за спиной на буксире отлично работающую метлу.

— По правде сказать, — заметила госпожа Пруст по пути, — если задуматься, эти твои Фигли очень напоминают Чокнутого Крошку Артура. Несгибаемые как гвозди и размера примерно такого же. Хотя никогда не слышала, чтобы он говорил «раскудрыть!». Он полицейский, в Страже служит.

— Ох, ну надо же, Фигли вообще-то терпеть не могут служителей закона, — возразила Тиффани, но почувствовала, что надо как-то смягчить это утверждение, и добавила: — Но они очень преданны, довольно услужливы, добродушны, если рядом нет спиртного, благородны до определённой степени, и, в конце концов, именно они познакомили мир с жареным горностаем.

— Что такое горностай? — удивилась госпожа Пруст.

— Ну, э… вы представляете себе, что такое куница? Горностай почти такой же.

Госпожа Пруст изогнула брови.

— Милочка, я горжусь своим неведением относительно горностаев и, безусловно, куниц. По мне, это всё звучит ужасно по-деревенски. Терпеть не могу провинцию. От избытка зелени у меня жёлчь разливается, — добавила она, скользнув взглядом по платью Тиффани и передёрнувшись.

В этот самый миг, словно по подсказке свыше, издалека донеслось «раскудрыть!» и неизменно популярный (по крайней мере, среди Фиглей) звук бьющегося стекла.

Когда Тиффани с госпожой Пруст подоспели к источнику воплей, улица уже была усыпана довольно эффектным слоем разбитого стекла и кишмя кишела озабоченными людьми в доспехах и шлемах, из которых при необходимости суп есть можно. Один из стражников возводил баррикаду. Прочие явно жалели, что не находятся по другую её сторону, тем более что в этот самый момент из одного из пабов, занимающих почти всю сторону улицы, вылетел чрезвычайно крупный блюститель порядка. Вывеска возвещала, что паб этот называется «Голова Короля», но, судя по всему, прямо сейчас у королевской головы приключилась мигрень.

Стражник заодно прихватил с собой и остатки стекла. Он приземлился на мостовую, и шлем, в котором супа хватило бы на большую семью и всех друзей-знакомых, с дзынь-дзыньканьем покатился по улице.

— Они сержанта уделали! — заорал его собрат по оружию.

С обоих кондов улицы уже бежали новые стражники. Госпожа Пруст похлопала Тиффани по плечу и умильно попросила:

— Расскажи-ка мне ещё про их положительные качества!

«Я здесь для того, чтобы отыскать осиротевшего юношу и сообщить ему о смерти отца, — напомнила себе Тиффани. — А не затем, чтобы вытаскивать Фиглей из очередной передряги!»

— Сердца у них добрые, — промолвила она.

— Ни минуты не сомневаюсь, — заверила госпожа Пруст, от души наслаждаясь происходящим. — А вот зато задницы — все в битом стекле. О, а вот и подкрепление подоспело.

— Не думаю, что это поможет, — отозвалась Тиффани, и, как ни странно, ошиблась.

Стражники рассредоточились, освобождая проход к дверям паба. Тиффани внимательно пригляделась и увидела, как по проходу решительно прошагала крохотная фигурка. Очень похожая на Фигля, но только… Тиффани, не дыша, уставилась во все глаза… Да-да, на этом существе — шлем стражника чуть покрупнее крышки солонки: невероятно! Законопослушный Фигль? Как такое может быть?!

Тем не менее существо дошло до двери и заорало:

— Вы, чучундры, все арестованы! Теперича, слышь, за вами выбор: либо по-плохецки, либо… — Он на мгновение задумался. — Нае, эт' усё, ах-ха, — докончил он. — Как по-другому, я ни бум-бум. — И с этими словами он прыгнул в проём.

Фигли дрались везде и всегда. Для них драка была и хобби, и спортом, и развлечением, три в одном.

В знаменитой книге о мифологии профессора Вьюркоу Тиффани прочла, что у многих древних народов существовало поверье: герои после смерти отправляются в некий пиршественный зал, где проводят вечность в битвах, застольях и попойках.

Про себя Тиффани думала, что это всё надоест дня через два на третий, но Фигли, конечно, будут в восторге. Однако, чего доброго, даже легендарные герои вышвырнут их за дверь спустя полвечности, причём сперва потрясут хорошенько, чтоб вернуть столовое серебро. Нак-мак-Фигли и впрямь были бойцы свирепые и грозные, если бы не один маленький (с их собственной точки зрения) недостаток — стоило им ввязаться в драку, и уже через несколько секунд они так увлекались, что в упоении принимались дубасить друг друга, окрестные деревья и, если другой мишени не подворачивалось, то самих себя.

Стражники, приведя в чувство сержанта и отыскав его шлем, уселись ждать, пока не утихнет шум. Казалось, прошло не более двух минут, когда крохотный стражник снова вынырнул из пострадавшего здания, волоча за ногу Громазда Йана, великана среди Фиглей: сейчас тот, похоже, крепко спал. Бросив его на мостовой, полицейский снова вернулся в паб и вышел, таща на одном плече бесчувственного Явора Заядло, а на другом — Тупа Вулли.

Тиффани глядела на происходящее открыв рот. Такого просто быть не может! Фигли всегда побеждают! Фиглям всё нипочём! Остановить их невозможно! Но вот вам пожалуйста, они остановлены, причём остановлены существом таким крохотным, что он на солонку без парной перечницы смахивает.

Когда Фигли закончились, коротышка опять вбежал в паб и так же быстро появился снова, таща какую-то женщину с морщинистой, как у индюшки, шеей. Женщина всё норовила стукнуть его зонтиком — напрасный труд, поскольку он со всей осторожностью удерживал свою ношу над головой. Следом, вцепившись в объёмистый саквояж, вышла трепещущая юная служанка. Коротышка аккуратно поставил женщину рядом с грудой Фиглей и, пока та пронзительно требовала от стражников арестовать негодяя, снова вернулся внутрь и вышел, балансируя тремя тяжёлыми чемоданами и двумя шляпными коробками.

Тиффани узнала женщину, и узнавание её не обрадовало. Это была герцогиня, мать Летиции, по правде сказать, жуткая особа. Роланд вообще понимает, во что ввязывается? Сама Летиция ещё ничего, это уж кому что нравится, но в венах её маменьки, по видимости, течёт столько голубой крови, что ей давно полагалось бы лопнуть, и прямо сейчас, кажется, этот миг почти настал. По иронии судьбы, Фиглей угораздило разгромить именно тот паб, где обосновалась мерзкая старая кошёлка. Вот уж повезло так повезло! А между прочим, Роланд и его акварельная наречённая остались в здании наедине — и что теперь подумает герцогиня?

На этот вопрос ответ нашёлся очень быстро: коротышка уже вытаскивал обоих из паба, ухватившись за края очень дорогой одежды. Роланд щеголял в смокинге, ему самую малость великоватом; а Летиция просто утопала в облаке воздушных рюшечек-оборочек: на взгляд Тиффани, такой наряд для никчёмной бездельницы в самый раз. Ха!