Терри Пратчетт - Платье цвета полуночи

— Вы думаете, что… — Тиффани замялась. — Что он ищет меня ?

Она зажмурилась, чтобы не видеть осуждающего лица собеседницы, и вспомнила тот день, когда поцеловала Зимовея. Был ужас, и жуткое предчувствие, и странное ощущение тепла в окружении льда и снегов. А что до самого поцелуя, что ж, он был лёгок и невесом — точно шёлковый платок упал на ковёр. Вплоть до того мига, когда она влила весь жар солнца в губы зимы — и растопила зиму. Лёд в огонь. Огонь ко льду. Она всегда умела управляться с огнём. Огонь всегда был ей другом. А зима вовсе даже не умерла; с тех пор были ещё зимы, но уже не такие суровые, о нет. И, между прочим, она не просто так целовалась. Она сделала то, что нужно, в нужный час. Так полагалось. А почему полагалось? Потому что всё произошло по её вине; потому что она ослушалась госпожу Вероломну и вступила в танец, который был не просто танцем, но поворотной точкой в смене времён года…

«Когда же всё закончится? — в ужасе думала Тиффани. — Ты совершаешь глупость, потом пытаешься её исправить, а когда исправляешь одно, ломается что-то другое. Где же всему этому конец?» Госпожа Пруст заворожённо глядела на неё.

— Я всего-навсего немножко потанцевала, — вздохнула Тиффани.

Госпожа Пруст положила руку ей на плечо.

— Думаю, милочка, потанцевать тебе ещё придётся. Можно, я подскажу, как тебе разумнее всего поступить, Тиффани Болен?

— Да, — кивнула девушка.

— Послушай моего совета, — промолвила госпожа Пруст. — Обычно я секретов не выдаю, но я прямо развеселилась душой, поймав наконец негодника, который постоянно бил мне окна. Так что я в настроении для хорошего настроения. Есть одна дама, которая наверняка захочет потолковать с тобой. Она живёт в городе, но ты её ни за что не найдёшь, сколько ни пытайся. Зато она тебя в мгновение ока отыщет, так что мой тебе совет: когда это случится, выслушай внимательно всё, что она скажет.

— Так как же мне её найти? — спросила Тиффани.

— Ты полна жалости к себе, и ты меня не слушаешь, — упрекнула госпожа Пруст. — Она сама тебя найдёт. И ты об этом узнаешь. О да, узнаешь, не сомневайся. — Госпожа Пруст запустила руку в карман, извлекла круглую жестяную коробочку, поддела чёрным ногтем крышку. У Тиффани защипало в носу. — Понюшку? — спросила она, предлагая жестянку Тиффани. — Грязная привычка, что правда, то правда, но зато сосуды прочищает и помогает думать. — Она взяла щепоть коричневого порошка, высыпала на тыльную сторону руки и вдохнула порошок с таким звуком, с каким всасывает воздух осипший гудок. Откашлялась, проморгалась и пояснила: — Ну да, бурые сопли не всем по вкусу, но по мне, так для облика злобной ведьмы — самое то. Кстати, скоро и ужин принесут.

— Нас ещё и накормят? — удивилась Тиффани.

— Ну да, они тут народ порядочный, хотя вино в прошлый раз, на мой взгляд, оставляло желать, — отозвалась госпожа Пруст.

— Но мы же в тюрьме.

— Нет, дорогуша, мы — в полицейском участке. И хотя никто не говорит об этом вслух, но нас здесь заперли ради нашей же безопасности. Понимаешь, остальные-то заперты по ту сторону двери, и хотя стражники иногда изображают из себя болванов, на самом деле ума им не занимать, иначе — никак. Они отлично понимают, что людям нужны ведьмы; а им самим нужны неофициальные лица, которые понимают разницу между «хорошо» и «плохо», и когда «хорошо» — это плохо, и когда «плохо» на самом деле хорошо. Миру нужны люди, работающие на самой грани. Нужны люди, умеющие сглаживать неровности и неудобства. И справляться с мелкими проблемами. В конце концов, почти все мы — только люди. Почти всё время. И почти каждое полнолуние капитан Ангва приходит ко мне за лекарством от чумки.

Из кармана вновь появилась табакерка. Повисла долгая пауза.

— Но чумкой болеют только собаки, — наконец выговорила Тиффани.

— И вервольфы.

— О. Мне сразу почудилось в ней что-то странное.

— Она, между прочим, отлично справляется, — сказала госпожа Пруст. — Делит спальню с капитаном Моркоу и никого не кусает, хотя, если задуматься, капитана Моркоу она с вероятностью покусывает, ну да это их дело, свечку-то никто не держал, так ведь? Порою то, что законно, — не обязательно хорошо, и порою, чтобы распознать разницу, нужна ведьма. А иногда и коп, если это правильный коп. Умные люди это понимают. Глупые — нет. А беда в том, что глупцы ужас до чего любят умничать. Да, кстати, милочка, твои шумные маленькие друзья сбежали.

— Да, знаю, — кивнула Тиффани.

— И как им только не стыдно, они же торжественно пообещали страже, что никуда не денутся? — Госпожа Пруст со всей очевидностью гордилась репутацией вредины.

Тиффани откашлялась.

— Ну, наверное, Явор Заядло сумел бы вам объяснить, что есть время держать обещания и есть время нарушать обещания и только Фигль умеет распознать разницу.

Госпожа Пруст широко ухмыльнулась.

— Прямо можно подумать, что ты родилась в городе, госпожа Тиффани Болен!

Если нужно посторожить то, что сторожить необязательно, потому что никто в здравом уме этого не сопрёт, то капрал Шноббс — вот нужный вам человек (за неимением лучшего слова и в отсутствие весомых биологических свидетельств обратного). В данный момент он стоял среди тёмных, похрустывающих под ногами руин «Головы Короля», дымя отвратительной сигаретой: он загодя закатал все вонючие бычки предыдущих сигарет в свежую папиросную бумагу и теперь затягивался мерзкой смесью до тех пор, пока не закурился дымок.

Он не заметил, как чья-то рука сдёрнула с него шлем, и едва почувствовал мастерский удар по лбу, и уж, конечно, не ощутил, как мозолистые ручонки снова водрузили на него шлем и уложили бесчувственное тело на землю.

— Ок, — хрипло прошептал Явор Заядло, озирая почерневшие балки. — Времени у нас мал-мала, ясенный пень, так что…

— Ну-ну, я так и знал, что вы, угрязки паршивые, сюды возвернётесь, если подождакать подольше, — раздался голос в темноте. — Как пёс возвращается на блевотину свою, так глупый повторяет глупость свою, а преступник возвращается на место преступления!*

Стражник, известный под именем Чокнутый Крошка Артур, чиркнул спичкой, которая отлично заменяла ему факел. Металлическая пластина, которая служила ему щитом, а стражнику-человеку — значком, звякнув, упала на мостовую. — Это шоб вы узырили, что я не при исполнительстве, ок? Нету бляхи, нету и копа, ах-ха? Просто хотел поглянуть, с чего б вы, чучундры негодные, грите как надо, навроде меня, потому как, ясно дело, я-то не Фигль!

Фигли дружно обернулись на Явора. Тот пожал плечами и осведомился:

— Ну а кто ты таковский, по-твоему?

Чокнутый Крошка Артур взъерошил пальцами волосы, но оттуда ничего не посыпалось.

— Ну дык мои мамка с папкой грили, я лепрекон, навроде их…