Евгений Щепетнов - Время зверей [СИ]

Этого Андрея Каргина Сазонов не то чтобы опасался…он не хотел стать его врагом. И сейчас Сазонов не был уверен, что сможет справиться с Самураем — если вступит с ним в схватку.

Но он и не хотел вступать с ним в схватку! И не потому, что опасался. За эти годы Самурай стал для него если не чем-то вроде приемного сына, то самым лучшим, самым значимым учеником — это точно.

А еще — Каргин был просто хорошим человеком, насколько хорошим может быть ликвидатор, уничтожающий людей всеми доступными ему средствами. Самурай никогда не пошел бы на акцию, если бы не верил, что человек, которого он убивает, не имеет права на жизнь. Что убив его, Самурай сделает доброе дело и поможет своей стране, ее людям, людям, которые достойны лучшей жизни. Самурай был палачом, а не киллером. Киллер убивает всех, за кого ему заплатят. Палач — тех, кто заслужил наказание. Тех, кого осудили.

Сазонов сидел за столиком, и мне стоило большого труда, чтобы сдержать улыбку. Уж больно он не был похож на себя самого — холодного, элегантного, аккуратного до фанатизма. Этот старик был полной его противоположностью — толстый, потный, в дурацком мятом костюме и соломенной шляпе «а-ля пасечник». Тросточка-батожок у стола. Небось, в этой тросточке запрятана или шпага, или что-то вроде китайского меча. Я видел такие штуки в каком-то голливудском кинофильме, и мне тогда вообще-то понравилась идея. Достал меч — и покромсал в капусту! Или не достал — все равно палкой можно отделать так, что мало не покажется. Знаменитый фехтовальщик Мусаси предпочитал драться деревянным тренировочным мечом боккэном — не зря. Даже против настоящего меча — и победил (был такой случай в его жизни). Самурай что с мечом, что без меча — он все равно самурай.

Официантка — смотрела на меня так, будто я хочу ее трахнуть — прямо сейчас, тут, на столе. Мне даже захотелось пощелкать пальцами перед ее лицом. Глаза вытаращила, застыла, будто ее парализовало.

Что с людьми делается? Каждый второй — ненормальный. От жизни такой, что ли? «Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша».

Сел за стол к Сазонову, он взглянул на меня, отпил из высокого стакана с запотевшими стеклами. Ледяное пиво! Давно не пил, как и все спиртное. Хотя пиво трудно назвать спиртным. Спиртное — это нечто другое…

— Привет! — сказал я, глядя в лицо собеседника — Борода наклеена?

— Нет. У меня есть мазь — помажу, и волосы растут, как сумасшедшие. За сутки превратишься в Рапунцель.

— Что, правда?! — удивился я, и поглядев в хитро поблескивающие глаза Сазонова, понял — разыгрывает! Старый черт!

— Ну вот зачем шутите?! — страдальчески вздохнул я — Мне сейчас не до шуток.

— Всем не до шуток — серьезно подтвердил Сазонов — Сколько топтунов за собой привел? Я вижу двоих.

— Больше — кивнул я спокойно — Четверо, как минимум. Они меня давно ведут. От самой гостиницы. А вон там стоит микроавтобус, скорее всего с группой захвата. Будут предлагать сдаться, бла-бла-бла и все такое.

— Расскажешь, что с тобой было за эти дни?

— Для того я и пришел.

— Только для этого?

— Нет. Не только для этого. Я хочу знать — как дальше будем жить? И будем ли вообще…

— Рассказывай.

Я рассказал. Почти все рассказал. И о том, как меня пытались убить на дороге. И как я оказался в СИЗО. И как оттуда вышел. Не стал говорить об убитых ночных воришках, хотя не скрыл то, как наказал «быков» на дороге. Эти самые «быки» — как признак того, что в городе начался передел. Потому и рассказал. А воришки просто эпизод. Я же не буду всем рассказывать, как придавил тапком тараканов?

А потом принесли хинкали — горячие, ароматные. И мы молча их ели, думая каждый о своем. И пили чай — зеленый чай. А когда чая в чайнике поубыло, взяли второй. Жарко ведь, пить хочется.

А когда кончился второй чайник, пришел Сергачев.

— Приветствую вас, господа!

Гэбэшник сел за стол, не спрашивая разрешения, но ни я, ни Сазонов ему ничего по этому поводу не сказали.

— Долго же вы шли. Мы уж и заждались! — усмехнулся я — Ну, и что скажете?

— Ну…я вам уже все сказал — слегка пожал плечами Сергачев, и перевел взгляд на Сазонова — я предлагаю вам сдаться, и дать показания о вашей преступной деятельности. И преступной деятельности вашего начальства, господин Сазонов.

— А иначе?

— А иначе мы будем брать вас очень жестко, и вы можете пострадать. И даже погибнуть.

— Ну, хорошо — вдруг я сошел с ума, и сдался. Дальше что?

— Вы дадите показания на тех, кто заставлял вас заниматься противоправной деятельностью. А конкретно — убивать людей. Расскажете о том, как совершали ваши преступления, как организовали преступную группировку во главе с вашим человеком (он кивнул на меня). А потом суд вынесет приговор. Все по закону, как положено.

— Бред. Ну какой бред! — не выдержал я — слушайте, дайте нам поговорить. Идите там — чего-нибудь поделайте. Подгоните толпу бойцов, ментами оцепите, танк поставьте, в конце-то концов! Десять пулеметов «максим»! И просто дайте нам поговорить!

— И что тогда? Вы сдадитесь? — Сергачев, ничуть не обескураженный, переводил взгляд с меня на Сазонова, и обратно — Поймите, если вы не сдадитесь, вас просто убьют! Застрелят снайперы, и все! Или при задержании! Единственная возможность остаться в живых — это сдаться!

— Вы что, Сергачев, совсем дурак? — я недоверчиво помотал головой — Как только мы сдадимся и дадим показания, нас тут же убьют! Любым способом! Зачистят на-раз! И только не обещайте, что вы нас защитите, бла-бла-бла и все такое. Я вам не верю! Думаете я не знаю, что это вы засунули меня в камеру к уголовникам? И Юру подставили тоже вы! Это ведь он сообщил вам, где мы находимся, в какой гостинице, так ведь? Чем вы его взяли? Еще в СИЗО, правда? Или его грохнут, или он сдает меня, так ведь? Или вы ему что-то еще пообещали? Прекращение преследования? Так какое преследование — у меня отказное в кармане! Давайте-ка без брехни, а? Начистоту! Хватит вранья!

— Липа ваше отказное, Каргин. Нет, не совсем липа — оно настоящее, только вот возобновить дело — раз плюнуть. Да еще и дополнительно накрутить — за побег. И Юра это знает, он не дурак. С нами лучше дружить! Те, кто не дружит с нами — плохо заканчивают.

— Я так и думал. Итак, вы нам дадите время, чтобы посоветоваться? Вдруг мы и правда решим вам сдаться!

— Сколько вам нужно времени?

— Ну…полчаса, к примеру.

— Хорошо. Полчаса. Потом мы начинаем штурм.

Сергачев поднялся, и широкими шагами вышел из кафе. Мы же с Сазоновым остались на местах.

— У вас деньги есть? — спросил я, глядя в глаза Сазонову. Тот даже бровью не двинул:

— Тебе нужны деньги? Сколько нужно?

— Нет. Я вам хочу дать. Нужно?

— Есть у меня деньги. Обойдусь. Ты меня вызвал — в чем срочность?