Николай Желунов - Сердце Сумрака [litres]

– Теперь даже я вас не вижу, не чувствую, – нервно усмехнулась Полина. Она выглянула в коридор и быстро отдернула голову. – Двое Темных. Проверяют все купе. Хорошо, что мой проводник вас не видел.

Огонек тяжело вздохнул. Нелли сжала руку сына и приложила ствол револьвера к губам. Мальчик отвернулся к стене.

Лина посапывала на своей полке, натянув на ухо плед.

В дверь постучали – тихо, но настойчиво. Полина открыла не сразу… в темноте появилась полоска света, и ее сразу заслонила тень.

– Что вам нужно? – заспанным голосом спросила Полина.

– Задать пару вопросов, – ответил низкий мужской голос.

– Вам скучно и одиноко? Я не знакомлюсь с мужчинами в поезде.

– Мы – Дневной Дозор.

– Так приходите днем.

– Мадам, – перебил второй голос, – поезд никуда не пойдет, пока вы не ответите на вопросы.

– Обязательно это делать сейчас?

– Да. Для начала – вашу регистрационную метку.

– На каком основании?

Первый голос вмешался, и теперь он звучал куда жестче:

– Ты подозреваешься во множественных убийствах и нанесении тяжких телесных повреждений находящимся при исполнении сотрудникам Дневного Дозора. А также в нарушении Великого Договора и предписаний Инквизиции.

Все это должно было, наверное, сильно действовать на любого Иного – но голос Полины даже не дрогнул:

– Вам очень повезло, господа. Я в жизни не убила никого крупнее мухи. Так что можете идти домой спать.

– К дьяволу! Показывай метку, или мне придется снять ее насильно.

– Не сомневаюсь в ваших моральных качествах. Что ж, господин насильник, смотрите…

Несколько секунд длилось молчание. Дозорные пытались сопоставить данные по ориентировке с тем, что видели. Светлая Иная, пятого уровня, блондинка… та или нет?

– Кто едет с тобой в купе? – голос Темного немного смягчился.

– Моя дочь.

– Она тоже Светлая.

– Да, это большая удача.

– Я не вижу у нее регистрации.

– И не увидишь. Она только вчера инициирована. По правилам, у меня есть еще месяц, чтобы все оформить.

– Разбуди ее, я хочу посмотреть.

– Я не обязана этого делать и не стану. Я только недавно ее с трудом уложила. У вас есть дети? Знаете, как это бывает нелегко?

Темный задумался. Нелли, лежавшая прямо у него над головой, вытерла пот. По счастью, им попались не головорезы вроде Дориана, а простоватые местные оперативники.

– Мадам, – снова заговорил второй Темный, более вежливый, – спрошу напрямую: это вы сегодня совершили нападение на нашего агента на Ладожском вокзале?

– Вы о девице из туалета?

– Именно.

– Общественный сортир – отличный наблюдательный пункт. Браво! Да, это была я.

– Думаю, вам следует объясниться.

– Думаю, вам следует лучше инструктировать младший персонал. Ваша девчонка пользуется служебным положением для того, чтобы воровать энергию у людей. Я поймала ее за этим делом, но пожалела и решила не вызывать Ночной Дозор, просто сделала небольшое внушение.

Нелли мысленно отругала себя за слабохарактерность. Выстрели она тогда – сейчас поезд спокойно мчался бы к Москве.

– У нас другая информация, – сказал Темный.

– Ваша сотрудница лжет. Ей стыдно, что она оплошала.

– Минуту подождите.

Дозорный отошел в коридор. Было слышно, как он говорит по телефону, прикрыв трубку рукой. Нелли не могла разобрать ни слова. Мысленно она аплодировала Полине. Та не только выставила в новом для ищеек свете все произошедшее на вокзале – она указала им обратно на Питер. Если в адлерском поезде едет не Нелли, а кто-то похожий на нее, значит, надо продолжать искать в городе.

– Мадам, – вернулся вежливый, – приносим извинения, но вам с девочкой придется пройти с нами.

– Куда это?

– На станцию. Вашу невиновность должен подтвердить свидетель, он уже едет сюда.

Дориан!

Нелли прицелилась сквозь багажную полку, на звук голоса Темного. Два выстрела – и снова бежать что есть сил, бежать без оглядки.

– Убирайтесь-ка вон, господа, – устало сказала Полина. – Ваш свидетель, будь он хоть сам Завулон, мне не интересен. Вам надоела тихая жизнь в Малой Вишере? Хотите острых ощущений? Извольте. Я сейчас же звоню главе Петербургского бюро Инквизиции Коле Ракитскому, это мой хороший друг, и вам придется держать ответ перед ним – на каком основании вы, в нарушение всех прав…

– Но, мадам, понимаете, мы должны… – растерянно начал Темный. Нелли стало даже немного жаль его. Однако Полина была права – дозорные не имели веских оснований для задержания.

– Зато я ничего не должна. Пусть ваш свидетель, если ему так приспичило, найдет меня в Сочи. И не завтра, а послезавтра – когда я устроюсь и отдохну с дороги.

Темные молчали, не зная, что предпринять. Женщина могла и в самом деле знать Ракитского… или не знать. И у нее была регистрационная метка законопослушной Иной, которую невозможно подделать.

– Вы обещаете, – смущенно прокашлялся вежливый, – по приезду сразу же явиться в сочинский Дневной Дозор и зарегистрироваться?

– Я же в любом случае обязана это сделать, – терпеливо, словно ребенку, объяснила Полина.

– Черт с вами, – решился Темный, – подпишите вот это и можете ехать.

– Что это?

– Расписка в том, что вы не имеете к нам претензий.

– Мой список претензий к вам не уместился бы на этом листочке…

– Короче, простая формальность. Хотите ехать – гоните автограф.

Полина что-то еще проворчала, но судя по тому, что разговор закончился, подписала отказ от претензий к Дневному Дозору.

Дверь захлопнулась. Вскоре поезд, покачиваясь и стуча колесами, покатился дальше.

– Вот и все, – выдохнула Полина, – по-моему, прошло неплохо.

Нелли спрыгнула к ней сверху и крепко прижала к себе.

– Тебя же всю трясет. Как после драки!

– Там, – пробормотала Полина, – у меня в сумке… фляжка коньяку.

– Ага, сейчас… мне тоже не помешает. Ты правда знаешь этого Ракитского?

– Нет, конечно… тише, тише, не разбуди Лину.

Полина сделала хороший глоток и закашлялась.

– А ты непроста, Нелюшка…

Бывшая дозорная скромно опустила ресницы.

– Множественные убийства? – продолжала Полина. – Нарушение Великого Договора? Ты? Или твои деточки?

– Думаешь, я хотела для себя такой судьбы? Жребий прихотлив.

Поезд уносился вперед, взрывая ночь грохотом и лязгом, наверстывая потерянное в Малой Вишере время.

– Я не понимаю, – подал с верхней полки голос Огонек, – зачем это все?

– Что зачем? – переспросила Нелли.

– Отчего они так преследуют нас. Зачем папа поставил бомбу и взорвал столько народу. Почему вы все время убиваете, убиваете?

Женщины переглянулись.

– Понимаешь, Свет и Тьма не могут всегда быть в согласии и мире друг с другом, – сказала Полина. – Мы слишком разные, у нас разные цели, разные взгляды.