Марина Дяченко - Ведьмин зов [сборник litres]

– Если она не появится на концерте – развилка пройдена, и мы не идем по кругу. Эта ведьма – ключевой свидетель. Дождешься меня, пока я слетаю в Одницу?

– Клавдий, – сказала Ивга. – Я с вами… с тобой.

Технический персонал глазел, позабыв о приличиях. Великий Инквизитор всегда был свободен в привычках, но возить служебным рейсом юную ведьму даже для него было слишком смело.

В Однице их встретила Федора, заместительница тамошнего куратора, властная женщина средних лет, и ее взгляд поразил Ивгу до глубины души:

– Почему она на меня так смотрит?

– Она думает, что ты моя любовница.

– Ты можешь сказать ей, что… нет?

– Уже сказал. Она не верит.

Узнав, что Клавдий с Ивгой идут на стадион, заместительница куратора взбеленилась еще больше: в ее картине мира Великий Инквизитор развлекал юную подругу на концерте суперзвезды, на лучших местах, для отвода глаз прикрывшись оперативным мероприятием, фальшивым, вымышленным. Взгляды, которые она бросала, и тон, которым она произносила самые простые слова, оставляли у Ивги тухлый привкус во рту. В конце концов Ивге захотелось, чтобы ведьма, которую они ждут, все-таки явилась, устроила катастрофу, и пусть Федора вопит от ужаса.

Переполненный стадион выл, орал, в перекрестке лучей явился всеобщий кумир, а Клавдий сидел, перейдя в оперативный режим, и хорошо, что Ивга смотрела на него глазами неинициированной ведьмы. Она помнила, как он выглядит, если взглянуть глазами действующей. И не хотела бы увидеть это снова.

Три часа шел концерт. Три проклятых часа, с перебивками, с группами «на разогреве», со все возрастающим градусом юной толпы. Клавдий сидел, раздувая ноздри, вслушиваясь в этот стадион, вглядываясь, внюхиваясь; оперативники в полной готовности ждали в автобусах у входов.

Наконец представление закончилось фейерверком. Люди стали выходить, организованно, секторами. Стадион пустел. Клавдий смотрел перед собой стеклянными глазами, Ивга боялась спросить и боялась пошевелиться.

Они остались на трибуне одни – если не считать оперативников в проходах.

– Вот и все, – сказал Клавдий. – Мы свободны. Ведьмин век отменяется.

Ивга не могла поверить очень долго. Последние дни она стояла на своей обреченности, как на льду, и, когда обреченность растаяла, Ивга провалилась, будто в омут.

Клавдий до глубокой ночи сидел в ее гостиничном номере, обняв ее, согревая, выравнивая дыхание. Окутывая спокойствием, заставляя расслабиться. Она задремывала в его руках и просыпалась. А потом потянулась и поцеловала его первый раз в жизни, почуяла вкус его кожи и поняла, что не может остановиться.

– Ты уверена? – спросил он хрипло.

Она была уверена. Ей хотелось жить. А он ведь был для нее очень важным, самым важным, она перевернула мир ради него. Было чудом, что его руки не превратились в пепел, его губы не стали прахом, Ивга не сделалась центром воронки в небе, она могла обнимать его и чувствовать под ладонями его старый шрам на спине и шрам на груди, и позволять ему касаться себя, и доверять, и растворяться в нем, и никогда она такого не испытывала, впрочем, опыт ее был ничтожен.

На другое утро она проснулась с ним в одной постели, в одном гостиничном номере, и, заметавшись, судорожно начала одеваться.

– Ивга? – спросил он, протирая глаза. За окном едва начинался рассвет, а ведь было лето и светлело рано.

– Мне надо уехать, – бормотала она. – В Ридну. К тетке…

– Куда уехать?! Зачем? Я думал, ты останешься со мной…

– С тобой рядом нет места. Для таких, как я. Я была нужна для работы. Теперь все кончилось, я не нужна, я исчезну.

– Ивга, – он сел и поймал ее за руку, – выходи за меня замуж, пожалуйста. Будь моей женой.

– Так не бывает, – сказала она после паузы. – Это… нет, так не бывает. Это мезальянс, кто ты и кто я. Нет.

Ломая ногти, она зашнуровывала кроссовки.

– Прости, – сказал он упавшим голосом. – Я забыл, сколько мне лет. В твоем возрасте… не стремиться замуж за такого, как я, – нормально, естественно. Останемся друзьями, я помогу тебе, ничего взамен не требуя. Куда ты удираешь?!

Она обернулась и увидела, что он не шутит. Он выглядел убитым, расстроенным, растерянным – она понятия не имела, что он способен на такие чувства.

– Клавдий. – Она мигнула. – Вы… Ты что, серьезно?!

– Что – серьезно? – Он отвел глаза. – Прости, если тебя обидел.

– Я тебя люблю. – Она всхлипнула. – Я…

Ее прорвало, она бросилась к нему, обняла за шею и горько заплакала. Никогда она так глупо и взбалмошно не вела себя в его присутствии. Следила все-таки за собой, сохраняла достоинство.

– Я больше всего на свете хотела бы с тобой… остаться, – рыдала Ивга. – Мне все равно, сколько тебе лет, какое это имеет значение?! Но… это же… невозможно!

Он гладил ее по голове:

– Ты просто устала. Ты ужасно устала за все это время. Но теперь-то можно вздохнуть спокойно. Я, если честно, очень тебя люблю. Я бы мечтал быть с тобой. Никаких обязательств. Не хочешь принимать мою помощь – не принимай. Но я готов помочь тебе в любой момент, только скажи.

– Ты не можешь на мне жениться, я ведьма, как ты женишься на ведьме, ты же Великий Инквизитор?!

– Ивга, – сказал он ласково. – Ты этого хочешь? Или нет? Я не обижусь, не разозлюсь, я тебя не брошу. Просто скажи: ты выйдешь за меня замуж?

С тех пор прошло тридцать лет.

Она сидела в высокой траве, чувствуя запах как звук – тончайший звон. Чувствуя прикосновение как цвет – от изумрудного до янтарного. Над головой замерло солнце – умиротворенное, мягкое, отыскавшее покой в своем зените. Качались метелочки травы. Вверх по склону поднимались ее дети, и протягивали руки, и смеялись от радости. Все соберутся, все, никто не заблудится, никто не опоздает, потому что она любит всех своих детей одинаково.

– Заново Рожденная Мать!

От их голосов Ивга проснулась. Нащупала выключатель настенной лампы. Зажмурилась, когда загорелся свет. Ей захотелось проснуться еще раз.

Клавдий моментально открыл глаза – и встретился с ней взглядом. Сел на постели.

– Клав, это… это всё, – прошептала Ивга. – Спасибо, это была хорошая жизнь… Благодаря тебе…

– У тебя паническая атака?!

– Я видела сон. – Ивга закрыла руками лицо. – На Зеленом Холме… Это конец, ведьмы ждут свою мать, готовы объединиться в рой…

– Или ты просто видела сон. – Он обнял ее, прижал к жесткому горячему боку.

– Полный любви. К ведьминому роду. К своим детям.

– Сколько их было уже, твоих снов?! Ивга, – он отстранился, положил ладони на ее виски, заглянул в глаза, – роение ведьм выглядит по-другому. Это серия катастроф, серия, а не пара убийств. Это система явлений. Это восстание в полный рост. Когда упал самолет семь лет назад, все виделось гораздо хуже. Но и это не было пришествием ведьмы-матки.