Марина Дяченко - Ведьмин зов [сборник litres]

– Спасибо, – сказал Клавдий голосом, от которого его подчиненные обычно писались в штаны. – В особенности за то, что столь замечательное место находилось без охраны, рядом с туристическим объектом, и что вашу работу вынуждена была сделать женщина, не имеющая к Инквизиции никакого отношения. Последуют организационные выводы.

Он встал, больше ничего не слушая.

Ивга сидела в приемной, очень усталая, с телефоном возле уха. Увидев Клавдия, слабо улыбнулась:

– Я решила убедиться, что они сдали мою прокатную машину. С них же станется пообещать и не сделать…

– Полетели. – Клавдий подал ей руку.

В маленьком служебном самолете она обняла его, как только закрылись двери:

– Я не знала, что именно я там найду. Клянусь, не имела понятия. Я ездила фотографировать камни.

Он видел – она говорила чистую правду и больше всего боялась, что Клавдий ей не поверит. Он погладил ее по голове:

– Проехали.

На самом деле он пережил несколько очень плохих часов, бросил важнейшие дела в Вижне и теперь чувствовал себя отвратительно. Ему навязчиво казалось, что он сам, своими руками, едва не швырнул весь мир в топку.

– Ты хоть понял, что это вообще такое?! – У нее лихорадочно блестели глаза.

– Что бы это ни было, его зальют бетоном.

– «Это» способно воспроизводить само себя. В преданиях Ридны повторяется сюжет о девушке, которую мачеха зимой послала в горы на погибель, а та нашла в пещере «ведьмин круг», прошла по спирали и стала действующей ведьмой. Она пела обрядовую песню, а эхо задавало загадки, но для чистой инициации надо знать правильные ответы…

– Ивга, – сказал он хрипло.

– Там надо поставить оцепление. – Она дрожала. – Патрулировать на дронах. Там нужны камеры, датчики…

– Хочешь пост куратора в провинции Ридна?

– Нет. – Она нахмурилась. – Ничего не поможет. Огромная территория. Надо рассказывать ведьмам, что туда нельзя ходить… ах, дрянь, кто-то ради этого и пойдет… Надо, наоборот, никому ничего не говорить…

Она замолчала, задумалась, потом посмотрела ему в глаза:

– Не буду врать. Там был момент… Меня потащило, будто в водоворот. Тогда я… я взяла твое доверие, которое ты дал мне, уцепилась, как за веревку, и выплыла.

У него не нашлось слов. Ивга сглотнула, вглядываясь в его лицо. Нервно засмеялась:

– В старости буду писать мемуары, вот так вот… пафосно. Знаешь, Клав, мы до сих пор очень мало знаем о ведьмах.

– Я предпочел бы знать еще меньше, – сказал он сипло.

– Потому что ты знаешь о них только дичь, только страх, только грязь… Послушай, в этой моей находке есть надежда. Инициируя друг друга, ведьмы передают оскверненный обряд по цепи, я думала, цепь прерваться не может. Но теперь, когда я знаю, что инициация в одиночку – не легенда…

Она поймала его взгляд и испуганно помотала головой:

– Никогда. Твое доверие слишком ценно, чтобы я им злоупотребляла… Ты говорил, мы пригласим Мартина с его девушкой?

– Это кто такое сделал?! – Эгле не верила своим глазам.

– Приказали. – Ее ассистентка отводила глаза.

– Кто приказал?! Я здесь приказываю, что неясно?!

Обшлага на мужских костюмах, детали, застежки, пояса, с которыми Эгле возилась последние несколько недель, были полностью перешиты. Вместо тщательно состаренной, подлинно фактурной тесьмы был теперь фабричный галун, как если бы под видом исторического кино решили снять школьный спектакль.

– Спросите у начальства. – Ассистентка по-прежнему на нее не смотрела. – Я человек маленький.

Эгле галопом выскочила из костюмерной. Бегом, не дожидаясь лифта, взбежала на три этажа выше. Ногой распахнула дверь в кабинет, не обращая внимания на секретаршу в приемной:

– Почему кто-то вносит изменения в мои костюмы? Это… это что, диверсия, саботаж?!

Стол был завален эскизами. Напротив исполнительного продюсера сидел длинноволосый художник, чьего имени Эгле в первую секунду не вспомнила.

– Госпожа Север, – продюсер натянуто улыбнулся, – будьте добры стучать, когда входите. Впрочем, это уже не имеет большого значения…

Эгле посмотрела на эскизы. Перевела взгляд на лицо длинноволосого:

– Я повторяю свой вопрос…

– А я дам вам сразу все ответы. – Продюсер поднялся. – Я хотел поговорить с вами деликатно, наедине, но раз так уж вышло… На проекте другой художник. Вы можете быть свободны.

– Вы… Это не так просто, – Эгле поперхнулась. – Тяжбу не хотите?

Он закатил глаза к потолку:

– Вы мне грозите тяжбой? Кому – всему юридическому отделу? Нас не устраивает ваша работа! Ваш перфекционизм – ваша личная беда! Радуйтесь, что вам успели выплатить аванс и часть оговоренной суммы…

Длинноволосый смотрел на Эгле с мягким снисхождением. Эгле захотелось содрать улыбочку с его губ, как заплату, и засунуть в глотку.

– Рада избавиться от вашего провального проекта, – сказала она, удержавшись от драки. – Моя репутация дороже, чем весь ваш драный бюджет.

Она вышла, хлопнув дверью так, что содрогнулись пятнадцать этажей.

Мартин отключал телефон во время приема в своем офисе, а в пятницу у него прием до трех… Потом он обычно едет встречать Эгле в аэропорт. Так было много недель подряд; сегодня не поедет, потому что думает, что Эгле занята.

Она остановилась посреди улицы. Закурила. Криво улыбнулась: а что. Нет худа без добра. У нее возникла идея, которая развлечет их обоих. Она представила его лицо, как он удивится и как крепко ее обнимет. Она представила теплые мурашки, которые потекут по ее коже, она представила губы Мартина на своих губах, и ее улыбка сделалась вполне счастливой.

В пятницу он вернулся пораньше и обнаружил, что посуда, брошенная в раковине, вымыта и стоит на полке.

– Не надо убирать, ты же не домработница.

– Я просто хотела сделать что-то для вас. – Она села на свое место, положила ладони на колени. – Что-то хорошее.

– А книжка? Ты дочитала?

– Только половину.

– Интересно?

– Да! Там один мальчик нанялся юнгой на корабль…

Зазвучал дверной звонок – нетерпеливо, несколько раз. Майя подпрыгнула на стуле и прижала книгу к груди, в глазах у нее был ужас.

– Не бойся, – сказал Мартин. – Никого не ждем, чужого не пустим.

Звонок повторился. Мартин указал Майе на дверь в кабинет:

– Посиди пока тихо. Не выходи!

Майя торопливо кивнула. Мартин пошел к входной двери, глянул в глазок…

На лестничной площадке стояла Эгле, улыбалась во весь рот и нетерпеливо махала рукой. У нее были ключи от его квартиры, звонок служил символическим сигналом, как рев парохода, входящего в порт, как выстрел пушки по случаю парада.

Мартин распахнул дверь; Эгле стояла на пороге с большим чемоданом на колесиках: