Маргарет Роджерсон - Магия шипов

– Все в порядке.

– Я… не знаю, почему…

– Все в порядке, – повторил Натаниэль, помедлив, и затем добавил: – Когда с тобой происходят ужасные вещи, перспектива чего-то хорошего может быть столь же пугающей.

Элизабет не знала, как долго они стояли там. Наконец дрожь прошла, и она снова открыла глаза, обнаружив, что они в холле со множеством окон и картин на стенах. Вокруг не было никого, кроме слуги, прошмыгнувшего с подносом в руках в самом конце коридора. Из бального зала доносились отголоски музыки.

– Как ты узнал, что нужно делать? – прошептала она, поворачиваясь к Натаниэлю.

Его лицо приобрело выражение, которое Элизабет не смогла разобрать.

– Опыт. Месяцами я почти не покидал свой дом после смерти отца, борясь с подобными приступами.

Она затаила дыхание и, осознав, что по-прежнему цепляется за его пиджак, заставила себя расслабить пальцы.

– Мне очень жаль.

– Я же сказал, все в порядке.

– Я имела в виду тебя. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это.

На какой-то момент между ними воцарилось молчание, затем Натаниэль отдернул портьеру и выглянул в ближайшее окно.

– Несколько минут назад Эшкрофт сел в карету и спешно покинул дворец. Карета Магистериума вот-вот последует за ним. Как оказалось, помощь Сайласа нам совсем не пригодилась.

Элизабет сделала еще пару успокаивающих вдохов, постепенно осознавая одержанную ими победу. Ее план сработал. То, что случилось, было реальностью.

– Ты видел взгляды тех людей? Я думаю, они действительно… – Она запнулась. – Натаниэль?

Он оперся о стену, хлопая глазами. Элизабет собиралась спросить, все ли в порядке, когда чародей поставил бокал на подоконник, расплескав шампанское. Она и не притронулась к своему, однако, по всей видимости, Натаниэль не был так предусмотрителен. Элизабет пригляделась и увидела его расширенные зрачки, румянец на щеках, растрепавшийся галстук…

– Натаниэль!

– Пойдем со мной, – поспешно попросил он, будто опасаясь того, что может услышать. – Я хочу показать тебе кое-что.

Она засомневалась, чувствуя, как грудь сново сдавливает нехорошее предчувствие.

– А как же Эшкрофт?

– Думаю, нам не стоит больше о нем беспокоиться. Точно не сегодня. Возможно, даже и не завтра. – Натаниэль опустил глаза, и на его скуле напряглась жилка. – Я подумал, может быть, мы…

Осознание стремительно пришло к Элизабет, заставив ее голову закружиться в безумном водовороте. Если обвинения против Эшкрофта будут приняты, все изменится, и скоро. Не будет больше вечеров в кабинете Натаниэля, склоненных друг к другу голов, ужинов у камина. Она должна была взглянуть в свое будущее, в котором его могло не оказаться.

– Да. – Не раздумывая более, Элизабет взяла его за руку. Где-то вдалеке заиграла скрипка, тихо и печально. Словно со стороны девушка наблюдала за тем, как чародей нежно укутывает ее в свой пиджак, выводя в стеклянные двери в конце коридора.

Холодный ветер коснулся ее румяных щек. Их шаги хрустом раздавались на тропинке, ведущей в сад. Где-то неподалеку слышался плеск воды в фонтане. Высокая живая изгородь окружала их ароматами отцветших бутонов. Рука Натаниэля на ее талии согревала Элизабет. После того приступа она чувствовала себя словно во сне под тяжестью невысказанных друг другу слов.

Наконец они добрались до ворот, почти полностью скрытых кустами. Натаниэль нащупал задвижку.

Дыхание Элизабет перехватило. Лето еще не успело покинуть это место. Розы цвели всеми оттенками жемчужного и алого, их хмельным ароматом было пропитано все вокруг. В самом конце обнесенного стеной сада мраморная беседка с колоннами, сплошь поросшими вьюном, сияла в лунном свете. Они шли рука об руку под зелеными арками, увитыми цветами, ронявшими свои лепестки на камни тропинки.

– Откуда ты узнал об этом месте? – спросила Элизабет, когда они поднялись по ступеням беседки. Она боялась, что в любой момент та исчезнет прямо у нее из-под ног, как очередная иллюзия.

– Мои родители приводили меня сюда, когда я был еще ребенком. Я думал, это руины какого-то древнего замка. Мы с Максимилианом играли здесь часами. – Он помолчал. – С тех самых пор я не был здесь. Сейчас ему исполнилось бы четырнадцать – моему брату.

Воцарилась тишина. Они поднялись на верхний ярус беседки. Через перила, поросшие белыми розами, открывался вид на сад и дворец. Окна здания сверкали, словно бриллианты в каменной оправе. Звездный свет заливал башни. Среди всего этого сияния Элизабет тщетно пыталась найти бальный зал: другой мир, наполненный музыкой, танцами и смехом.

Печаль сжала сердце. Она пристально рассматривала черты бледного лица Натаниэля, стоящего в отдалении. Элизабет не знала, что сказать и как преодолеть пропасть между ними. Не могла вынести и мысли о том, что ей придется покинуть его так же, как его покинули все, кроме Сайласа. Боль разливалась внутри подобно музыке, каждая нота которой оставляла рану на душе.

– Прости, – заговорил Натаниэль. – Я привел тебя сюда не для того, чтобы говорить о своей семье.

– Нет, – она затрясла головой, – прошу тебя, не нужно извиняться за это.

– Едва ли это подходящая тема для обсуждения по случаю праздника.

Она увидела, что он замыкается, готовясь опять уйти в себя.

– Ты не похож на Бальтазара, – выпалила Элизабет, понимая, что это, быть может, ее единственный шанс высказаться. – Ты же знаешь это, правда?

Натаниэль скривился. На какой-то момент ей показалось, что он рассмеется. Затем мужчина произнес:

– Ты должна кое-что знать обо мне. Когда отец начал поиски ритуала, который воскресит мать и брата, я отлично понимал, что он замышляет. И не пытался остановить его, потому что надеялся, план сработает. Я хотел, чтобы они вернулись, – Макс и моя мать. И не остановился бы ни перед каким злодеянием для этого.

– Тебе было всего двенадцать, – мягко возразила Элизабет.

– Достаточно, чтобы отличить добро от зла. – Он бросил на нее суровый взгляд. – Мой отец был хорошим человеком. Он был таким всю свою жизнь, кроме последних месяцев. – Выражение его лица словно говорило «Какая же может быть надежда для меня?».

– Ты – добрый человек, Натаниэль, – тихо произнесла Элизабет и прикоснулась к его щеке. – Это правда.

Дрожь пробежала по телу чародея от этого прикосновения. Его взгляд говорил о том, что он тонет, и лишь она может спасти его.

– Элизабет, – прошептал Натаниэль, и это имя прозвучало из его уст словно крик о помощи.

Сердце девушки замерло. Глаза мужчины казались такими же темными и беспокойными, как река посреди зимы, и были так близко. Элизабет чувствовала, словно стоит на краю утеса – немного наклонишься и рухнешь в море. Она упадет и утянет его за собой.