Василий Криптонов - Солнцеворот

Ещё с десяток ходок туда-сюда с полным ведром. Закончив, Зяблик снял с лица повязку и глубоко вдохнул, стоя среди лошадей. Не то привык, не то правда — навозом почти не пахнет. Тихонько поставив ведро в углу, Зяблик поднялся на верхнюю палубу. Был соблазн завалиться на нижней и вздремнуть. Но если найдут так — мытьё конюшен сказкой покажется. А наверху всегда можно затеряться, найти себе какое-нибудь дельце, или его видимость.

Я присмотрю за тобой.

Зяблик споткнулся о ступеньку, когда корабль качнуло на волне. Ворон. Ворон никогда не говорит ради красного словца. Зяблик чувствовал его взгляд сквозь доски палубы. Зоркий единственный глаз, от которого не спрячешься.

Но что если поговорить с ним, объяснить, зачем нож? Что ему, жалко, что ли, будет? Ну, не вернет, так хоть простит, забудет, отвернется. Ворон ведь человек, а с любым человеком можно найти общий язык.

Окрыленный этой мыслью, Зяблик пошел наверх. На палубе продолжалась обычная ежедневная суета. Команда что-то непонятное делала с канатами, парусами, поднимали флаги. Заключенные занимались кто чем. Снова Зяблик увидел Нырка — он натирал палубу, кажется, в том же самом месте, прекрасно сознавая, что в его действиях нет ни малейшего смысла. А мрачная фигура Ворона маячила за его спиной. Ворон стоял у левого борта, заложив руки за спину, и смотрел куда-то — не то на корабль Торатиса, не то дальше — за горизонт.

Пригнувшись и съежившись, стараясь стать как можно более незаметным, Зяблик двинулся к нему. Палуба мерно покачивалась под ногами. Поначалу, когда плавание только началось, многих тошнило от этой качки, от самого осознания, что нет твердой земли под ногами. Теперь привыкли. Корабль стал домом.

Зяблик обогнул Нырка по широкой дуге, чтобы тот не вздумал переброситься словом, не привлёк внимания. До неподвижной фигуры Ворона несколько шагов. Зяблик пошел быстрее и… со всего маху врезался в жирное брюхо Чибиса. Корабль как раз качнулся, и Зяблик, взмахнув руками, упал.

— Одурел? — Чибис смотрел на него сверху вниз, не опуская головы. — Соображаешь, к кому подкрадываешься?

Про этот обычай заключенных — никогда не подходить сзади — Зяблик забыл. Считалось, что с добрыми намерениями можно подходить только прямо, спереди, глядя в глаза. А если подходишь сзади — значит, напасть хочешь. За такое человек, к которому подходишь, мог и убить. Поэтому когда такие, как Ворон, не хотят говорить, они поворачиваются спиной, и никто в здравом уме к ним не сунется. Кроме глупого маленького Зяблика.

— Мне поговорить нужно, — промямлил Зяблик.

— Поговорить с Вороном? — скривился Чибис. — Сомневаюсь. Тебе нужно драить палубу, если хочешь заработать обед.

Вспомнив про упущенный завтрак, Зяблик сглотнул слюну. Зловонные конюшни забылись, и аппетит вернулся. Но отступать просто так Зяблик не собирался. Не с Чибисом ему нужно было решать, а с Вороном, и только с ним.

— У меня с ним дело, — упрямо заявил Зяблик, вставая.

— Подумал, что сказал? — Чибис упер в Зяблика злобный взгляд. — Если я сейчас спрошу, и он не подтвердит — что с тобой сделать?

Зяблик мысленно заорал в отчаянии. Никогда, за всю жизнь он не запомнит всю эту арестантскую премудрость. «У нас с ним дело» — значит, что вместе собираются что-то украсть, или убить кого-то, или ещё какую-то гнусность сделать. Ничего другого «делом» не называют.

Краем глаза Зяблик заметил, что Нырок смотрит на них, притворяясь, будто отжимает тряпку.

— Ночью Ворон отобрал у меня нож, — сказал Зяблик, пытаясь выдержать взгляд налитых кровью глаз Чибиса. — Я хочу поговорить об эт…

Договорить ему помешал кулак Чибиса. Удар был сильным, как и следовало ожидать. А вот такой скорости от этой туши Зяблик не ждал. Покатился по палубе, не соображая, где верх, где низ. Остановился, врезавшись спиной в надстройку. Трясущейся рукой провел под носом — на пальцах осталась кровь.

Тень упала на Зяблика. Послышался голос Чибиса:

— Ты — отребье, и никакого ножа тебе не полагается. Будь тебе положен нож, ты бы его не потерял, а потерял — значит, нож у тебя был по ошибке. Теперь берешь тряпку, ведро и замываешь все то дерьмо, что тут развел.

Зяблик увидел дорожку кровавых капель и хлюпнул разбитым носом.

— Понял меня, или тебе руку сломать, чтоб работалось веселее? — наклонился над ним Чибис. — Или ногу, чтоб прыгал смешно? Давай-ка я для начала сломаю тебе палец.

Чибис потянулся к руке Зяблика, но тут на плечо ему легла чья-то рука.

— Спокойно, — прохрипел страшный голос Ворона. — Он понял тебя, больше не будет.

— Да я только… — возразил Чибис.

— Не марайся, — приказал Ворон. — Время не то. — Он кивнул в сторону капитанской каюты, и Чибис отступил. Вместе, говоря о чём-то, они ушли прочь.

«Надо же, со спины ведь к нему подошел, — с обидой думал Зяблик. — Этим, значит, всё можно, а мне…»

— На.

Зяблик вздрогнул. Рядом с ним стоял Нырок и протягивал почти чистый платок.

— Держи! — Нырок нетерпеливо тряхнул платком. — Останови кровь и начинай мыть. Дурак…

На воле Зяблик привык к тому, что завтрак бывает рано утром, потом — полдник, следом за ним — обед, и уже глубоким вечером, перед сном — ужин. Сидя в камере, он был в таком ужасе, что не замечал, как и когда его кормят, не всегда даже хотелось есть. А здесь, на корабле, аппетит вернулся. И здесь Зяблик с возмущением выяснил, что в день ему полагается лишь два приема пищи: завтрак и обед. Первый — рано утром, как на воле, а второй — поздним вечером, перед сном.

«На сытое брюхо заключенный работает с ленцой , — говорил капитан в первый день. — Сытый заключенный может сделать глупость от сытости. Поэтому жрать вы будете лишь столько, сколько необходимо, и тогда, когда нужно. Утром — чтобы не сдохнуть на работах, и вечером — чтобы не сдохнуть во сне. Если вам, птички мои, это не нравится, так летите во вчерашний день и не попадайте в казематы» .

Оставшийся без завтрака, Зяблик не умер. Они с Нырком драили палубу, пока Солнце не перевалилось за зенит. Тогда о них вспомнил Чибис и пинками погнал на нос корабля — чинить какую-то доску. Им выдали молотки и гвозди, и друзья, не сговариваясь, наколотили в палубу гвоздей раз в десять больше, чем нужно. «Для надежности». Потом просто сидели, смотря с умным видом на палубу. Рулевой, положив руку на штурвал, глядел на них с явным презрением, но молчал — и на том спасибо.

— А ты вампиров видел? — спросил Зяблик.

Остатки хорошего настроения, принесенного Покровительницей, давно рассеялись без остатка, и Зяблик потянулся к другу в поисках беседы.

Нырок покачал головой, полируя большим пальцем шляпку утопленного в дереве гвоздя.

— Вампиры — порождение Реки, — сказал он. — Ни к чему их видеть.