Дем Михайлов - Низший-4

Но плевать на ящериц – пауки обнаружили нечто невероятное. Первая королева поняла это мгновенно. И, поглядев на добычу, погнала пауков выше.

Восьмая ступень – яиц и водорослей больше.

Девятая – столько же.

Десятая, одиннадцатая, двенадцатая и тринадцатая – выжжены кислотой, что непрерывным жидким душем льется в тринадцатую «миску». И кислота удивительно сильная – с легкостью расправляется с защитными костюмами. Удалось протиснутся по краешку. И подняться выше.

Четырнадцатая ступень – длинная и почти незатопленная труба, что поднимается под небольшим углом. На этом уровне обожженная паучья экспедиция обнаружила нечто новое – плавающих в луже крохотных синих медуз и растущие на стенах труб уродливые грозди склизких грибов, похожие на серые гигантские опухоли испещренные сиреневыми венами.

На четырнадцатой ступени состоялось главное открытие – оно и помогло в конечном итоге спустя поколения молодой паучихе Вэттэ резко взлететь и добиться текущих высот. Еще до нее нажравшиеся грибов пауки ловили нехилый приход – их приходилось откачивать. Передоз. Стало ясно, что грибочки тут растут непростые, а прямо-такие золотые – головы паукам снесло напрочь. Перед тем как отрубиться и начать блевать они словили самый невероятный в их жизни кайф. Так были открыты грибы, что позднее получили название мемвас. Но они росли медленно. Очень медленно. А потребности велики. Долгие поколения паучье племя терпеливо наблюдало за мучительно медленным ростом дарящих кайф грибочков. А затем молодая паучиха Вэттэ случайно открыла, а затем вывела на промышленный уровень способ подкормки грибов хитрой смесью из плуксового фарша и кое-каких особенных добавок. Грибы начали расти как одержимые, а Вэттэ тут же обрела всенародную любовь и почитание. Еще бы. Ведь она даровала им главное – ошеломительный кайф. А еще поставила на поток производство сереньких неприметных таблеточек, что мгновенно начали пользоваться бешеным спросом. Но не сразу все получилось, как надо – попутно Вэттэ изобрела несколько достаточно приемлемых наркосмесей, что и сейчас популярны среди окраинных гоблинов, хотя и гробят нещадно их мозги и здоровье. А вот мемвас вышел как надо. Да еще и обладал способностью ворошить блокированную память добровольно низших…

Кстати, о памяти…

Синие крохотные медузы в лужах.

С ними получилась любопытная история. Пауки желали показать королева синих уродцев. Но как донести? Не в ладонях же. При себе были только бутылки. Туда их и посадили, благо невеликие создания легко прошли сквозь горлышко. Ну и парочку медуз один из пауков – лидер экспедиции – шутки ради запустил в свою «заряженную» самогоном, «шизой» и энергетиком бутылку. Оказавшись в столь агрессивной среде медузы… растворились… Попросту растворились. Это обнаружилось уже на выходе.

И тот паук – разочарованный неудавшейся медузьей мариновкой – поглядев на чуть помутневшую жидкость, взял да хлебнул из бутылки. Допить ему не дали – вовремя остановили героя, растолковав, что медузы могут быть жутко ядовиты. Паук бутылку закрыл и забросил в рюкзак. Доложили королеве о результатах, запечатали вход в Кислотку. И, оставив часовых ушли, унося добычу и тихо обсуждая их будущие кулинарные перспективы. В то время никто еще не думал о наркоте. Но все размышляли о яичнице и настоящем зеленом салате. Главное пробовать…

А на следующее утро строящийся Лихткастил облетела весть – тот смуглокожий паук спятил. Воет и бьется в своей жилой капсуле…. Вскрыть ее было никак и паука оставили на волю судьбы. Но она оказалась к нему милостива – через пару часов он выпал наружу и, удивительно притихший, отбросив пустую бутылку, снарядился и отправился выполнять боевые задания системы. Позднее паук с изрубцованным лицом еще не раз навещал Кислотку, совершал дальние рисованные вылазки, часто там фотографировался со своим звеном, много смеялся, часто прикладывался к бутылке с самогоном сдобренным грибами. И он никогда не забывал проверить лужи на наличие синих медуз. В те время эти создания еще встречались. И каждый раз он их собирал и уносил. А потом бился, орал, плакал, смеялся и выл в своей капсуле, через несколько часов приходя в себя и выползая наружу уже нормальным. К тому моменту, когда первая королева решила выяснить что, собственно, за херня зловредная происходит с пауком и, если эта падла кайфует по-особому – чего не делится? – медузы встречаться перестали. А следом пропал и смуглокожий паук. Пропал навсегда, то ли упав со стальных небес, то ли уйдя сам.

Решили проверить как на это могли повлиять синие медузы – но с тех пор и по сей день не удалось отыскать ни одной.

Зато разговорчивым – после легких бодрящих пыток – оказался близкий друг исчезнувшего паука. Он-то и рассказал, что по словам смуглокожего, растворенные и выпитые медузы даровали просто неземной силы дикий край, а заодно восстанавливали огромные куски памяти о его прошлой жизни. Выпив раствора синих медуз, он вернул память. Вернул навсегда. Не всю, конечно, но вспомнил очень многое. А ушел он по очень простой причине – его звено поймало командира на горячем. Он прихлопнул старенькую паучиху, вырубил ей сердце и сожрал – прямо сырым. Прямо на глазах своих бойцов. Те, обалдело понаблюдав за меланхолично жующим и почему-то раздевшимся догола командиром, дождались, когда он закончит полдничать и дали ему четко понять – они об этом не промолчат. Стуканут. Потому что сегодня старушку приголубил. А завтра перемкнет – и на них кинется. Или на королеву замахнется… а это уже смерть для всех. Смуглокожий, вспарывая дряблую морщинистую ляжку, коротко кивнул – я понял, спасибо. И вскоре исчез навсегда и про него забыли. Забыли все, кроме тех, кому было положено записывать все, что касалось Кислотки. Такая вот история черноволосого паука любившего пить синих медуз и поедать старушек.

Но плевать на него – речь ведь о Кислотке.

С тех пор многое изменилось. Там протянули лестницы, проложили висящие мостики. Все сделали по паучьи – солидно и крепко. Регулярными ходками туда забрасывается особая грибная прикормка, срезаются выросшие грибы, собираются яйца и единственный вид водорослей, что годится в пищу. Раньше там приходилось и с плуксами воевать. Но пауки не любят неожиданностей и желают мира на любимой ферме. Давным-давно они изучили еще несколько «каскадов» и поставили на семнадцатом мощную стальную решетку с частыми толстыми прутьями. Дверь в ней на всякий случай оставили, но она всегда на крепком запоре. Плуксы перестали появляться в Кислотке – пузатая мелочь не в счет. Влегкую давится ботинками. Под решеткой оставлена узкая щель – ей плуксы и пользуются. А еще через нее внутрь попадают ненадолго удивительно мерзкие создания, что больше всего похожи на черепах со сдернутым панцирем. Эти твари тащат на себе полупрозрачные горбы пульсирующей плоти, отталкиваясь от воды сморщенными ластами. Добравшись до первой проточной лужи, они мечут яйца, после чего уходят прочь. Яйца же, медленно сплавляясь по мутным водам, быстро набирают массу, а затем сгорают в кислотных ливнях. Раньше сгорали – теперь их десятками и сотнями собирают пауки.