Галина Гончарова - Магия разума [litres]

– Я никому не скажу.

– Договорились. А ваши способности – это какая магия?

Ленер пристально наблюдал за мной. И если бы я не ожидала чего-то подобного… глупо же ждать, что ведущий каравана будет передо мной отчитываться. Если пригласил – значит ему что-то надо.

Что именно?

Да всё то же. Не мои прелести, а мои способности. В дороге таким цены нет, но раскрываться я не собиралась. Так, чуток.

– Я особенно ничего не умею. Мама говорит, такое у многих есть.

– Такое – что?

– Да почти ничего. Вижу, когда кто-то рядом лжет. Или сильно нервничает… почему – не вижу. Может, там любовь, может, ненависть, просто человек напрягается, вот и всё.

Ленер задумчиво кивнул.

– У вас в роду магов не было?

– Может, и были, кто ж скажет? – вздохнула я. – Тиртан, сами понимаете, там такое не одобряют.

– Магов нигде, кроме Раденора, не одобряют.

– То-то и оно. Вроде как магов в нашем роду не было, а вот умельцы , – я выделила голосом это слово, – были.

И не солгала.

Магов – не было. Были магини. Или магички – в любом случае мужчин-магов не было.

– Вот оно как…

– Многого я не сделаю. Но вот так, посмотреть и увидеть…

Ленер кивнул:

– Это очень много, Шанна. Спасибо за помощь.

– Не за что.

С тем я и вернулась к костру. Все уже спали, и я полезла в телегу к Корсу. Обняла братишку, притянула поближе к себе.

Брат, не просыпаясь, подкатился под бочок, прижался, вдохнул мой запах и успокоился. Тяжко ему. Это днем он весь из себя беззаботный, а ночью выходят наружу тоска, страх, боль разлуки. И вспыхивают алыми тонами.

Я потерлась щекой о темную макушку.

Все хорошо, братик. Прогоним мы злые мысли. Сейчас я тебя обниму, вот так, и твой сон станет прозрачно-голубым, нежным, уютным…

Интересно, а по чужим снам я ходить смогу?

Сон – это ведь тоже мысль? Или лучше не рисковать? Нет, не надо. Только не в дороге, мало ли что приключиться может? Хватит мне уже одного несчастного случая с Рианой.

С тем я и уснула.

И снилось мне что-то очень хорошее.

Дорога вилась прихотливой серой лентой.

То скользила между холмов, то пылила рядом с рекой, то ныряла под сень деревьев, то палила солнцем так, что у меня обгорел и облупился нос.

Корс был доволен и счастлив. Ему было интересно все – от большого жука до невиданного ранее цветка, от рассказов возчиков до беготни с новыми приятелями. Ему даже нравилась немудрящая работа, к которой всех мальчишек приставил Ленер. Хвороста набрать, коней покормить, стоянку помочь обустроить.

Ничего тяжелого мальчишкам не поручали, но к вечеру они просто с ног падали. Даже те, кто постоянно ехал в каретах, – и те уставали.

Мы с Корсом старались не злоупотреблять добротой ведущего. Орас приглядывал за нами, не давая никому в обиду. Пару раз от него уже досталось Карне Галикст, которая вздумала меня воспитывать. Я бы ей тоже ответила, но не успела. Мужчина оказался рядом и цыкнул, что смотреть надо за своими сорванцами, а не за чужими дочерями. Или вы, госпожа Галикст, невесту приглядываете? Так не извольте переживать, с этой у вашего сына ничего не сладится.

Карна обиделась и замолчала на целых два дня.

Если честно, я перестала удивляться тому, что кто-то вышел замуж за Галикста, уже на четвертый день пути. Муж и жена были достойны друг друга. Поразительное сочетание спеси, лени и глупости. Никогда раньше такого не видела.

Зато ими легко было управлять.

Для этого не требовалось ни читать мысли, ни внушать свои. Надо было вызвать определенную эмоцию у себя: радость, грусть, злость, раздражение, а потом приблизиться на достаточное расстояние к человеку.

Радость я могла проецировать с пяти шагов, лично проверила на Рене.

Злость – с трех. Раздражение тоже. С чем это связано, неясно, может быть, радость мне вызывать проще? Тоску я тоже могла проецировать шагов с шести…

Вполне возможно, что те эмоции, которые проще испытывать самой, и внушать получалось легче. Пока еще было недостаточно материала, но я исследовала дальше. Было интересно, но я старалась не увлекаться. Ленер наблюдал за мной, наблюдали и его люди, и это логично. Кто ж поверит на слово?

Кто знает, может, я бы и дотерпела до Дилайны, но…

Обычно караваны останавливаются на ночлег в чистом поле. Много телег, карет, животных, людей – не все постоялые дворы примут такую ораву. Да и условия должны быть для всех разные. И для благородных, и для простонародья. Никогда граф не займет покои, в которых ночевал кто-то вроде нас с Корсом. Да у нас и денег не хватит…

В этот раз постоялый двор был действительно огромным. Хватило в нем места всем, нашлась комнатка и для нас с Корсом.

Я подумала немного и решила принять горячую ванну. Не просто пойти в общую мыльню, а именно заказать ванну в номер. Чуть дороже, но оно того стоит.

В дороге мы купались в речках, но это не то, совсем не то. А вот наполнить горячей водой бадью, капнуть туда немного полынной настойки для запаха и полежать, наслаждаясь терпкой горечью…

Мне всегда нравилась именно полынь, и мы с мамой рвали ее, делали вытяжку… пахло – чудесно. А кому не нравится, не мои проблемы.

Конечно, ждать пришлось долго, почти до ночи, в караване были люди и знатнее меня. Я успела и поужинать и почитать с Корсом и решила немного прогуляться.

Недалеко. Просто подышать воздухом.

Привыкли мы с братом засыпать на свежем воздухе, под звездами или под навесом, если идет дождь, и маленькая комнатка показалась душной.

Корс решил идти со мной.

Мы осматривали двор, хозяйственные постройки, прогулялись к скотному двору, полюбовались на коней и не смогли справиться с искушением.

Сеновал, устроенный над конюшней.

Знаете, как здорово валяться в свежем сене?

Как оно пахнет, какое мягкое, душистое… мы немножко, честное слово. Не удержались ни я, ни Корс. И полезли на второй этаж по приставной лестнице.

Раскинулись, наслаждаясь запахом травы.

Отец на зиму тоже запасал сено, и когда его стаскивали, оно так же пахло, и мы не выдерживали, приходили в нем поваляться. Папа не ругался. Ему тоже нравилось, по-моему.

В Тиртане ведь такого нет, и сено там такое не косят, как в Риолоне, там другие места, другие травы, запахи, а здесь… дорвались.

Надо только потом вымыться как следует и голову вымыть, а то колоться будет.

Мы уже собирались слезать, когда я почувствовала чужого человека. Схватила брата за руку, сжала. Прошептала:

– Замри!

Я бы так не нервничала, но человек был злым.

Чернота давила, окутывала его, проблескивала багровыми всполохами злобы… кого он так ненавидит? За что?

Кони тоже почувствовали его, заметались, захрипели, особенно тот самый жеребец. Мужчина зло выругался, ударил кулаком в стену. А потом достал из кармана небольшой мешочек и принялся что-то сыпать в корыто с зерном.