Жанна Лебедева - Властелин Зимы [publisher: SelfPub]

Хуже будет, если Вита в таком виде другим деревенским попадется! Тут не выкрутишься – люди голыми по морозу не ходят. Это лишь нечисти под силу…

И все же она рискнула! В последний момент додумалась нарядиться в мешок. Продрала в нем дыры для рук и головы, надела. Стало немного спокойнее. Жаль, рыбу оставить пришлось до лучших времен – за ней она после вернулась.

Темнота и непогода скрыли Виту от лишних глаз. Ей повезло. Добралась она тогда до родного дома незамеченной…

– Враги, говоришь? Это какие же? – Кай сурово чиркнул ножиком по заготовке.

– Всякие, дед, – заюлила Вита. – Мало ли врагов? Вон в позапрошлом году…

– Я помню, что в позапрошлом году было, поэтому меч не проси.

Тогда, под конец тяжелой зимы, явились в Игривицу тощие злые разбойники. Их было мало, силы они давно порастратили, но голод и холод заставили их броситься в последний раз на уютную деревеньку. Местные в Игривице дали отпор. С вилами вышли, с топорами. Была среди них и пара бывших вояк – так те и вовсе мечи достали. Дед Кай тоже хотел пойти сражаться, но одолел его тогда досадный недуг – сорвал спину, поднимая в козлятнике упавшее бревно-опору…

Вместо него пошла Вита. Пошла и разрешения ни у кого не спросила.

С дедовым мечом и щитом выступила, решительная, окрыленная. Очень хотела. Выскочила за дверь, накинув бушлат и Каев тулуп, чтобы сразу не узнали и не прогнали, а потом, в мясорубке, уже поздно гонять было…

Меч и щит Вита знала с детства. Кай, когда был помоложе, сам ее для развлечения учил. Вкапывал ей во дворе толстое бревно и заставлял рубить его – набивать руку. Каждую по очереди. И левую. И правую. Щит тоже давал. Заставлял держать и вскидывать по нескольку раз подряд. Сперва Вите казалось, что этот круглый, обколотый по краям, тяжелый щит и вовсе от земли оторвать невозможно, даже с ее, оборотневой силой. Но дед заставлял крепко держать и вскидывать. Раз за разом. Сперва по десять раз – до полной уверенности на десятом. Потом больше…

Кай не говорил, где сражался и откуда у него оружие. Не любил эту тему. Вита у бабушки Герды тайно выпытала правду, что был он когда-то наемником и даже плавал на юг с каким-то известным завоевателем… Таким «известным», что имя его вспомнить бабушка так и не удосужилась…

Вита еще раз требовательно глянула на деда, но тот лишь хмыкнул и отвернулся.

– Зачем ты вообще тогда меч оставил, раз сам за него не берешься и мне не даешь? – бросила резко в последней надеже.

И получила.

– Думал, внук у меня родится, воином будет. Ему свой меч передать хотел…

Это был удар в спину. Да не от кого-то чужого, а от деда. Слышала она от него в детстве подобное, но по детскости, по глупости не принимала всерьез. А сейчас слова о внуке прозвучали предательски больно.

Она ничего не сказала. Сжав зубы, сняла со стены тулуп, накинула на плечи и ушла через кухонную дверь на пристроенный к дому двор. Там сняла с крючка плетеные сани, большие и легкие. Взяла топор.

За спиной скрипнула дверь. Раздались поспешные дедовы шаги.

– Вита… Вита, погоди.

Она обернулась, мрачная.

– Чего, дед?

– Ты куда собралась?

– В лес. Нарублю дров и Безногому Хриму отвезу…

– Хриму? Зачем?

– Навожу ему дров до конца зимы и возьму за это его меч. Ему все равно больше не понадобится.

Кай вздохнул. Устало облокотился спиной о косяк. Хрим… В той знаменательной срубке с разбойниками ему боевым топором раздробили обе голени. Думали, не выживет, но потом пришла ведьма и помогла – отделила от тела превращенные в фарш конечности, заживила раны… Так и стал Хрим «безногим».

А могла бы и Вита стать…

– Подойди. На, возьми. – Дед снял с шеи висящий на кожаном шнурке ключ. – Ты прости, если обидел, но сама пойми, была бы парнем, я бы… Я бы не беспокоился. Но ты девка ведь… Тяжело для тебя все это. Ты же знаешь, как мы с Гердой за судьбу твою переживаем, боимся. Мы ведь счастья для тебя хотим, добра, дома, мужа и детишек, хлопот домашних, защитника настоящего…

– Счастья хотите? – Вита болезненно скривилась. – Знаете, видать, какое оно, мое счастье? Сами придумали? А меня спросить не пробовали?

– Вита…

– Дед, я вам жаловалась хоть раз, что мне тяжело? Разве плохо я работаю? Разве не забочусь о вас? Не помогаю?

– Вита, к чему такой вопрос?

– К тому, дед, – внучка, помедлив, забрала ключ, выдав сдержанное «спасибо», продолжила, – я вам такая же опора, какой бы и парень был. Я не хуже внука. А вы меня отчего-то, как хворую козу, все с рук сбыть хотите. Неужто так мешаю?

– Ну, что ты, Вита. Что ты говоришь…

Кай хотел еще что-то сказать, но своевременно замолчал. У внучки характер жесткий, суровый, как февральская ночь. Если язвить начала, огрызаться – лучше не лезть. Да и права она в чем-то. Что было, то было – брали они с Гердой грех на душу, пытались сосватать внучку за «удобного» жениха. Вита как узнала тогда – такой скандал закатила! Пришлось отступиться, и свахе отступные дать. Помнится, Герда очень тогда боялась, что в силу своей оборотневой природы в гневе отдастся Вита тьме, и ведьмины чары хваленые не помогут…

В общем, вывод сделали и с замужеством больше не лезли.

***

Дождавшись, пока дед уйдет обратно в дом, Вита отправилась в дальний угол двора, где в заброшенной, заваленной хламом поросячьей клети – свинью они давно не держали – пряталась дверь комнатки-тайника.

Вита присела, примерилась к скважине. Ключ прыгал, не слушался – руки тряслись от волнения. Обида не желала отпускать – все сильнее точила сердце. Птица внутри дрожала и сердито пушила перья.

– Нельзя сердиться на деда. Нельзя! – урезонила себя Вита, стараясь успокоиться. – Он ведь не со зла, он заботится. Он свой, а на своих нельзя…

Наконец дверца отворилась. Из тайника пахнуло пылью и плесенью. Вита нахмурилась, заметив, что с потолка просочилась на земляной пол дождевая вода, окрасила дерево черным узором.

– Надо будет крышу починить, – сказала сама себе и, пригибаясь, на корточках вползла в каморку.

Меч и щит мрачно ждали в дальнем углу.

Меч был убран в ножны, а щит… Виту он всегда немного пугал. Под слоем намокшей, свалявшейся пыли смотрела с него слепыми беззрачными глазами посланница смерти – четырехголовая, восьминогая лошадь Багри-Маро. Она была чужой на дедовом щите. Она явилась сюда с юга вместе со своим прежним хозяином, павшим, как призналась однажды по секрету бабушка Герда, от Каевой руки. Она была изображена на вражеских стягах и на груди незнакомца. Пораженный мастерством тогда еще молодого деда, тот, умирая, попросил его нарисовать Багри-Маро на своем щите. Дед нарисовал, и щит с тех пор будто заговорили…

Вита сглотнула. Протянула руку. Каждый раз, отвыкая от щита и меча, она ощущала благоговение, касаясь их после долгой разлуки. Рука ласково огладила тисненную кожу, прячущую под собой надежный древесный кокон…