Макс Фрай - Все сказки старого Вильнюса. Продолжение

– Она сумела вас развеселить, а это – немалая заслуга.

– И то верно, – киваю я. – Годится.

Эту сдачу наконец-то выигрывает Санн.

– Пустяковый, конечно, успех, – с наигранной сдержанностью говорит она. – Но все равно хорошо. Наконец-то мне стало приятно с вами играть. И вы даже кажетесь мне, не побоюсь этого слова, милыми. Хотя я знаю вас не первый год. И могла бы не питать иллюзий.

– Не тяни, – говорит Оми. – Что с барышней?

– О, с барышней все прекрасно, – улыбается Санн. – Я как ее увидела, сразу поняла, что каблуки – это не следование моде, а домашнее задание.

И умолкает. Такая уж у нашей Санн манера рассказывать. Еще и удивляется, что никто не понимает ее с полуслова. Словно живет в мире, где все без конца занимаются чтением мыслей друг друга. А вслух говорят только если хотят продемонстрировать красивый тембр голоса – глядите, как я умею.

Впрочем, почему «словно».

– Что за задание? – хмурится Оми.

Я пока помалкиваю. Но тоже хмурюсь.

– Ну как же. Девочка учится пению. У нее очень хороший учитель. Немного эксцентричный, но кто без греха? Порой он дает ученикам необычные домашние задания, на первый взгляд, не имеющие никакого отношения к певческому мастерству: станцевать в супермаркете, переправиться на плоту через реку, добраться автостопом до моря, или вот, к примеру, прогуляться на каблуках непривычной высоты. Учитель уверен, что все это благотворно влияет – и на голос, и на всего человека целиком. И он совершенно прав! Если только сидеть дома и петь, легко упустить самое главное.

– Что именно? – хором спрашиваем мы.

– Ну как – что? Весь мир. Для того и домашние задания. Чтобы человек был то весел, то растерян, то смущен, то беспричинно счастлив. И всегда немного настороже. Потому что никогда заранее не знаешь, что тебе велят отмочить завтра. И как ты станешь выкручиваться. Когда ты певец, а значит, весь, целиком – музыкальный инструмент, надо быть готовым к постоянным переменам. Иначе как же из тебя сделается музыка?

– И не только музыка, – кивает Оми. – А вообще все. Спасибо, дорогая. Напоминай нам об этом почаще.

Обрадованная его похвалой, Санн безропотно соглашается считать следующей ставкой толстого мужчину в неопрятном джинсовом комбинезоне, подходящем, разве только, для домашнего спектакля про Карлсона. Хотя сказать, что такие ей не нравятся – все равно, что назвать пустыню детской песочницей. Недопустимое преуменьшение.

И даже когда Оми выигрывает с разгромным счетом, то есть, оставив нас обоих с полусотней штрафных очков на брата, она великодушно пожимает плечами – повезло, бывает. А ведь какую шикарную сиротскую песнь могла бы завести.

– Ну и что такого интересного может случиться с этим толстяком? – нетерпеливо спрашивает Санн. – Рассказывай!

Торопить Оми, конечно, бесполезно. Он курит и молчит, молчит и курит, выпускает сизый дым аккуратными овальными кольцами. Наконец говорит:

– Готов спорить, через год ты его не узнаешь. Впрочем, у вас немного шансов встретиться. Потому что уже через неделю этот человек отправится в свое самое первое путешествие. Которое, по моим прогнозам, затянется на долгие годы.

– Что за путешествие?

– Его можно было бы назвать кругосветным, но, точности ради, следует сказать, что и кругов, и источников света будет великое множество. Хотя сам он поначалу запланирует совсем простой непродолжительный марш-бросок – к ближайшему теплому морю и обратно. Оно и к лучшему, когда впервые в жизни решаешься оторвать наконец задницу от дивана, не стоит вот так сразу признаваться себе, что это – навсегда. А то рухнешь с перепугу назад, и привет.

– Совсем-совсем впервые в жизни? – спрашиваю я. – То есть мужик до сих пор вообще никуда из Вильнюса не уезжал?

– Не дальше бабкиного хутора в Малетай. За всю жизнь, то есть сорок с лишним лет даже до Клайпеды ни разу не добрался. И в Каунасе не был, хотя он всего в ста километрах отсюда, не о чем говорить.

– Во дает. Как же он умудрился?

– Тоже мне хитрость. Бедность, лень и мечтательность. Вполне обычное сочетание, таких людей, на самом деле, полным-полно.

– Я имею в виду, как он умудрился вырваться?

– А. Тогда следует употреблять будущее время. Вырвется он, как я уже сказал, только неделю спустя. Хотя, конечно, процесс уже давно запущен. Работу он потерял месяца три назад, жена ушла еще в позапрошлом году. День рождения был на минувшей неделе; обычное в таких случаях подведение итогов оказалось, мягко говоря, малоутешительным. Но решающее событие еще впереди: через пару дней он случайно подслушает разговор девочек-студенток. Обычная болтовня о том, кто как провел лето. Одна ездила автостопом в Париж, другая таким же способом добралась аж до Барселоны, третья не любит жару, поэтому колесила по Норвегии. И это окажется благословенной последней каплей: какие-то пигалицы, можно сказать, владеют миром, а я?! К тому же, идея автостопа, позволяющая путешествовать без затрат, прежде просто не приходила ему в голову. В первые дни он, конечно, будет отчаянно стесняться. Но быстро войдет во вкус.

Оми задумчиво улыбается, затягивается трубкой; кольцо дыма застывает над его головой как сбившийся набекрень нимб. Но мы с Санн пока помалкиваем. Нам кажется, что продолжение воспоследует.

И точно.

– Этот человек, – говорит Оми, – пока скромно мечтает когда-нибудь добраться до побережья Черного моря. И не знает, во сколько морей и океанов ему предстоит окунуться. Но главное, конечно, не это. Куда важнее, как много нового он узнает о самом себе. Выяснит, что довольно смел и удивительно щедр для человека, который большую часть жизни экономил даже на еде. Что умеет на ходу придумывать увлекательные истории, а если понадобится, внимательно слушать чужие исповеди. Что на редкость удачлив в любой игре и памятлив на слова чужих языков. Что не боится тяжелой работы и не устает от нее. Что нравится некоторым женщинам и легко находит общий язык с детьми. И еще великое множество разных вещей, о которых не подозревал, пока сидел дома. Жизнь его, таким образом, приобретет смысл столь ослепительный, что можно станет бродить по лесу без фонаря, даже в новолуние. Если бы я был не собой, а кем-то другим, я бы сейчас ему позавидовал.

– Впечатляет, – задумчиво кивает Санн. – Вот оно, значит, как обернется.

– Между прочим, – твоя очередь сдавать, – говорит Оми. – Смотри, кстати, какая хорошая девочка идет.

– Я еще тасовать не начала, – смеется Санн. – Куда ты спешишь?

– Я-то не спешу. Просто девочка очень хорошая.

А кстати, да. Отличная девчонка. Легкая и прохладная, как сентябрьские сумерки. Стройная, длинноногая, с тонкими щиколотками и запястьями. Из тех редких красавиц, которые совершенно не придают значения собственной внешности, а комплименты встречают с искренним недоумением. Мало ли, кто как выглядит, подумаешь, какие пустяки.