Максим Лагно - Самое древнее зло

Снова переворачиваюсь на спину. Через решётку потолка задувает порыв холодного ветра. Горный воздух… Родные Щербатые Горы, но скорее всего с неродной стороны, с территории Гофрата.

Открывается окошко:

— Есть хочешь?

Я молчу. Падает сухой хлеб и ещё более пожухшие овощи. Беру и начинаю есть. Запиваю водой.

— Куда вы меня везёте?

— Почти привезли. Укрепление Тахвия 14.

— Что будете делать?

— Пытать, допрашивать, узнавать государственные тайны. Ты же магичка из Химмельблю. Появилась из портала. Непростая штучка.

— Нет у меня тайн. Я недавно прибыла в Химмельблю.

— У всех есть тайны, — отвечает гофратец и задвигает окошко. Снова отодвигает: — Забыл… Спокойных снов.

Не дожевав овощ, я валюсь на пол.

Квадратная камера, стены которой обложены кирпичами из квиксоли. Квиксоль — дорогой хрупкий и ненадёжный металл, главная ценность которого высокая ёмкость по удерживанию магии.

Если в сплав для производства наконечника для стрелы добавить квиксоль, то ёмкость зачарования такого оружие усиливалась в троекратном размере.

Обычный зачарованный меч просто добавлял к удару дополнительную силу, кратную самому удару. Квиксольный меч усиливал дополнительный удар в несколько раз или присовокуплял к нему удар огня и молнии. Квиксольная зачарованная броня не требовала от мага создания защитного поля, сама являясь защитным полем. Стрела превращалась в ракету, типа тех, что использовали спецназовцы Земли в устройствах под названием «гранатомёт».

Зёрнышки квиксоли содержались в обычной железной руде, но обнаружить её присутствие могли промышленные маги с помощью специальных приборов, созданных… из квиксоли. Это породило своего рода философский парадокс: как была обнаружена первая квиксоль, если её обнаружение невозможно без использования квиксоли?

Наибольшими запасами обладали Номас и Химмельблю. За два тысячелуния разработки квиксоль в Щербатых Горах стала редкостью. В отличие от стен-камней и самородков, её запасы не возобновлялись природой магических струн.

Зато вся номасийская равнина была сплошным пятном квиксоли, смешанной с железом. Номасийцы ленились добывать её сами, да и не имели технологий, поэтому сдавали квиксольные месторождения в аренду Гофрату и Химмельблю.

Один кирпич из стены моей камеры стоил как маленькая ферма или квартира в столице. Гофрат сильно потратился на тюрьму для магов. Насколько я поняла, кирпичи этой камеры были заряжены «Опустошением». Я всё время чувствовала, что на меня действует непреодолимая сила, с которой должна бороться. Это истощало.

Когда заходили стражники, чтобы отвести на очередной допрос, у меня едва хватало сил, чтобы не упасть. На меня надевали перчатки-ловушки и выводили в коридор. Вели вдоль дверей, за которыми томились другие пленные. Приводили в один и тот же кабинет с каменным столом в центре. По углам стояли маги, создавая защиту для сидящего за столом гофратского генерала.

Допросы проходили по одному и тому же мотиву:

— Итак, Бленда Роули, ты готова сотрудничать?

— Конечно, нет. Во-первых, я не стала бы сотрудничать с врагами моей родины, во-вторых, я ничего не знаю ни об ингермаггерах, ни об сельскабах.

— Находка в твоей сумке свидетельствует об обратном.

— Это просто чехол.

— Однако, чехол подлинный, созданный вместе с самим устройством.

Я пожимала плечами. Генерал тоже пожимал плечами и резко менял тему:

— Откуда шёл портал, из которого ты перебросилась?

Я привычно отвечала, что не выходила из портала, а просто гуляла рядом с озером, когда он открылся.

Генерал так же буднично опровергал мои утверждения:

— Твоя одежда была мокрой. На выходе из портала ты попала в воду.

— Я проверяла свои умения в водотворчестве.

— Ха-ха, нет ничего более далёкого от водотворчества, чем стен-магия, на которой ты специализируешься.

Тогда я повторяла слова Матвея:

— Надо выходить из зоны комфорта и пробовать творить в тех направлениях, которые далеки от того, чем занимаешься сейчас.

— И каковы успехи в творении водой?

— Хватило бы, чтобы тебя утопить.

Генерал делал вид, что ему смешно, а я чувствовала, как маги увеличили поле защиты. Продолжая разговор, генерал как бы между делом убрал со стола кувшин с водой, опасаясь, чтобы я не разбудила силу воды.

Продолжал допрос, повторяя то, что спрашивал на предыдущих:

— В твоём теле содержались остатки обратной материализации. Такое бывает только после выхода из портала.

— Ничего подобного.

Самоуверенные заявления, не подкреплённые даже попыткой их подтвердить — это то, чему я научилась у Первомага и Драгена.

На этой части допроса генерал выкатывал своё последнее нерушимое доказательство:

— Один из наших агентов, ливлинг, был в образе птицы и своими глазами видел, как из портала появилась ты и ещё кто-то.

— Ерунда.

Тут генерал привычно гневался:

— Прекрати играть. У нас неоспоримые доказательства. Мы не отстанем от тебя, пока не добьёмся правды. Скоро приступим к пыткам.

Я делала глубокий вдох, скрывая страх:

— Приступайте.

— Кто был твой спутник? — рявкал генерал.

— Не было никого! — кричала я в ответ. И добавляла, чтобы узнать о судьбе Матвея: — Разве вы не обыскали побережье?

— Обыскали. За камнями обнаружены следы того, что там кто-то лежал. Тоже мокрый.

— Раз никого не нашли, значит, никого и не было. Вообще, это я лежала.

— Почему не развела огонь, чтобы обсохнуть? — снова менял тему генерал.

— Мне хотелось быть мокрой. Творила водяные заклинания. Думайте, что хотите, — выдавала я варианты ответов.

Меня отводили обратно в камеру, где опять попадала под гнетущее воздействие квиксольных стен. У меня едва хватало сил, чтобы не терять сознание.

Куда делся Матвей оставалось загадкой. Ведь он был слаб, чтобы уползти. Да и куда бы он делся от целого отряда вражеских лазутчиков?

Однажды генерал показал мне такое, что только запутало все мои предположения о судьбе Матвея.

На последнем допросе генерал был чрезвычайно хмур. Раньше подыгрывал моим шутливым приветствиям:

— А, кэрра Бленда. Давно не виделись. Ну, готовы продать родину? Нет? Ничего, скоро заставим.

Теперь он просто приказал магам. Меня вдавили в кресло.

— Надоело твоё упрямство, — сказал генерал, прохаживаясь внутри силового поля: — Пойми, сейчас война. Ты — враг. Утаиваешь потенциально важную информацию… Но ты девушка, ты молода и красива, а мы, гофратцы, не номасийцы, для которых жизнь человека ценится меньше, чем следы костра на заброшенном кочевье.

Тут я не могла не согласится.