Даниэль Брэйн - Простые смертные [СИ]

Что это значит? Она поспешно спрятала его, потому что кто-то внезапно приехал? Так внезапно, что она была вынуждена сорвать со стола клеенку и запихнуть ее вместе с жертвой? И не пустить этого человека Энни тоже не могла, значит…

Это какая-то служба, решил Снейп. Газ, или, быть может, электричество, но Энни не могла вот так взять и захлопнуть дверь перед неожиданным визитером. И она сунула Снейпу в рот кляп, а его самого запихнула в эту каморку, которая служила, скорее всего, каким-то погребком или чуланчиком.

В чуланчике было темно, и рассмотреть остатки улик Снейп не мог.

Но телефона не было, тут его просто не могло быть, и искать его даже не стоило, как и в кухне. Снейп развернулся и вышел.

Он подумал, знала ли Энни о визите, и пришел к выводу, что вряд ли. Она слишком сильно рисковала, хотя, может быть, просто не предусмотрела собственного срыва и того, что возиться со Снейпом придется дольше, чем она планировала. А возможно, просто посетитель явился не вовремя, раньше, чем обещал.

Он всматривался в небольшой коридорчик. Где-то там должна была быть комната Энни, если она не жила наверху, а она не жила наверху, иначе он слышал бы, как она поднимается к себе.

Энни и сама говорила, что та, вторая, комната не ее, и что в ней жила какая-то тень. Этому Снейп верил не слишком — у Энни была воспаленная фантазия нездорового человека. Но собственному слуху он пока еще доверял.

Ему показалось, что именно об этот порожек он ударился головой, когда Энни тащила его варить зелье. Подумав, он толкнул дверь, та не поддалась, и тратить время Снейп не стал. Вместо этого он повернулся к двери напротив.

Она была заперта, но что-то показалось Снейпу странным, и он, изучив дверь, несильно нажал на нее плечом. Ничего не вышло. Тогда Снейп, изловчившись, кое-как ухватил обеими руками ручку, нажал на нее, потом поднял, одновременно толкнув дверь. Снова ничего, но Снейпа уже охватил азарт. Он пробовал снова и снова, и в тот момент, когда он уже отчаялся и хотел было вернуться на кухню и поискать что-нибудь в качестве оружия, дверь щелкнула и открылась.

Сначала Снейп подумал что-то очень неуместное — зачем Энни такой огромный дом. Потом он замер, шокированный увиденным.

Прямо на него смотрел мужчина, висевший на стене.

Нет, не так: на стене висел портрет мужчины во весь рост, и этот мужчина смотрел на Снейпа суровым тяжелым взглядом. Руки мужчины были сложены на груди, одет он был в темный балахон, и на портрете было написано: Северус Снейп.

Снейп вздрогнул. Его посетила удивительная мысль: он не знал, как выглядит сам, если не считать, конечно, перевязанных рук и того, что он голый. И от этой мысли он вдруг истерически засмеялся, все громче и громче, до тех пор, пока уже не смог удержаться на ногах и сполз на пол, корчась в судорогах и стуча ногами. Ему уже стало нехорошо, не хватало воздуха и заболел живот, а истерика все не проходила.

Наконец он всхлипнул и замер, потом поднялся, поглядывая на своего сурового тезку.

Снейп-живой все еще пытался отдышаться, а Снейп-нарисованный смотрел на него с превосходством, словно бы знал что-то, что остальным было неведомо. Снейп во плоти погрозил ему кулаком.

В этой комнате были задернуты шторы, а сумерки уже опускались, но все равно света было достаточно, чтобы рассмотреть в деталях все, что заботливо собрала Энни.

Котлы, очень много котлов, все разные, из разных металлов. Был даже стеклянный, стоял на отдельной, особо почетной подставке, и в нем плавало что-то странное и, кажется, уже неживое. Рядом со стеклянным котлом сидела белая сова размером дюймов двадцать пять, и выглядела она весьма нетрезвой, словно из этого котла что-то вдоволь употребила. Косенькие совиные глаза были пьяно прикрыты, мягкий клюв свернут набок.

На стойке рядом громоздилась целая куча одежды, вся, насколько Снейп мог рассмотреть, одинакового цвета: зеленая с серым. Он удивился такому странному выбору и отметил, что на Энни никогда ничего из этой одежды не видел. Он подошел, пошевелил тряпки рукой — шарфы, перчатки, галстуки, рубашки… балахоны, как те, что были на Энни. На пол шлепнулся какой-то значок, Снейп не стал его поднимать, только пнул ногой с глаз долой.

«Она этим торгует?» — удивленно подумал он.

Чашки, ручки, карандаши… значки, все разные. Шарик с крылышками — похоже, что золотой. Красивый золотистый кулон с маленькими песочными часами. Серебристый кубок. Красный камень под стеклянным колпаком. Снейп вгляделся: «Волшебный камень» — и хмыкнул.

Но самым главным было не это — палочки. Они не были нагромождены без разбора так, как в его комнате, они аккуратно лежали в красивых коробках, каждая отдельно, и, когда Снейп подошел, на ближней коробочке с замирающим сердцем прочитал: «Палочка Северуса Снейпа».

Он поверил. И сделал то, на что считал себя неспособным: с первого раза, довольно ловко, открыл коробку забинтованными руками, невзирая на саднящий отрезанный палец — он его все еще чувствовал! Вынул палочку и сунул ее в рот, подумав, взял коробку из нижнего ряда, вытащил палочку оттуда, положил ее в коробку из-под палочки «Снейпа», снова расставил все коробки, как было… и только тогда осмелился перевести дух и вспомнить, что нужен ему был телефон.

Снейп в последний раз бросил взгляд на своего тезку и с палочкой в зубах бросился к выходу, потянул дверь на себя, покрываясь холодным потом в страхе, что она не закроется, но ему повезло в очередной раз.

Снейп подумал еще, снова открыл дверь, вытащил, стараясь оставить как можно меньше следов, один из балахонов, закрыл комнату и бросился с балахоном на кухню. Там он открыл дверцу каморки, в которой прятала его Энни, и сунул туда балахон и палочку.

Теперь, даже если он не найдет телефон, он был готов к побегу.

Снейп посмотрел в окно: вечер неумолимо наступал, Энни не было.

Ему слишком везло, и поэтому ему стало страшно. Лучшим выходом было бы вернуться в комнату, дождаться темноты, и тогда, если Энни не явится, убежать туда, где в темном небе будет отражаться свет. Если ему не станет хуже, если не придется сопротивляться Энни, если, если, если…

Если он не найдет телефон. Если он не струсит.

И в этот момент словно что-то щелкнуло в его голове.

«Трус! Трус!»

Он едва увернулся от брошенной в него книги.

«Трус! Скотина, дрянь!»

В него полетело еще что-то тяжелое и больно ударило по плечу.

«Трус! Как я могла полюбить такое ничтожество!»

Он стоял и не понимал, в чем проблема. Да, он, наверное, виноват перед этой худой и растрепанной, заплаканной женщиной. Но если разобраться, его вина ничуть не больше, чем ее. Прелюбодеяние и предохранение от нежелательной беременности — забота и женщины, и мужчины. Сейчас он должен был повторить, что — нет, он не будет разводиться с женой, пусть он не жил с ней уже больше года. Он любит ее и надеется, что все-таки сможет спасти свою семью. А секс — а что секс? Это просто удовольствие для обоих, не так ли?