Андрей Красников - Папирус любви [СИ не отформатировано]

– Хрен нам кто сейчас награду даст. Не то время.

– Барон даст. Человек слова.

Повисло напряженное молчание. Катя, все еще крепко прижатая к земле и время от времени чувствующая на своих оголенных ягодицах прикосновения теплого летнего ветерка, замерла, боясь сделать что-нибудь не то.

Оказаться в плену у мятежного аристократа было гораздо предпочтительнее, нежели закончить жизнь прямо здесь, на каком-то гнилом бревне. Вдобавок, раз уж барон прославился своей честностью и порядочностью...

– Давай сначала натянем пару раз? – внезапно предложил сидевший на ней человек. – Смотри, какая сочная задница.

– Задница ничего так, – согласился его товарищ. – Но барон не оценит. Мы чего хотим – удрать отсюда с деньгами или пару раз какой-то тощей шлюхе сунуть?

– Ладно, демоны с тобой. Надевай сонник. Пыль не забудь.

Послышалась новая возня, а затем на голове у Кати оказался тесный мешок из плотной ткани. Девушка почувствовала как горловина стягивается вокруг ее шеи, испугалась, втянула носом пахнущий чем-то неприятно-резким воздух... и отключилась.

Сознание возвращалось медленно и тяжело.

Первым делом из мутной пелены беспамятства проступила темная каменная стена. Затем на глаза попался устроившийся в углу помещений камин, внутри которого весело трепетало ярко-желтое пламя. Во рту проступил уже очень хорошо ей знакомый и чрезвычайно неприятный вкус мокрой пакли.

Кате захотелось рассмотреть камин, но она быстро поняла, что не может как следует двигать головой. Попытка выплюнуть веревочный комок так же завершилась провалом.

Чувствуя быстро усиливающуюся панику, девушка начала дергаться из стороны в сторону, затем на всякий случай пустила горькую слезу, но ничего этим не добилась. Пришлось взять себя в руки и успокоиться.

Вокруг явно был какой-то подвал или темница. Во всяком случае, глухие стены вместе с горящим камином однозначно свидетельствовали в пользу какого-нибудь замкового подземелья.

“Значит, привезли к барону”, – додумалась до очевидной вещи студентка. – “А потом опять связали... и раздели?”

Она снова начала извиваться, выясняя свое положение в пространстве, но быстро устала и прекратила это занятие. Впрочем, добиться кое-каких результатов ей все же удалось – ситуация стала чуть яснее, чем раньше.

Обнаженный животик и лишившаяся бюстгальтера грудь чувствовали под собой шершавые доски какого-то стола или лавки. Шея и руки оказались зажаты чем-то вроде массивных колодок. Ноги были широко разведены в стороны и накрепко привязаны в таком положении. Беззащитная пятая точка гордо смотрела в пространство.

– Ммм...

Судя по всему, барон не питал в отношении своей пленницы никаких благородных чувств. Или она попала не к барону, а к кому-то еще?

Совсем рядом послышался скрип открывающейся двери.

– М?

Неопределенность пугала. Неопределенность заставляла жалко трепыхаться в надежде на чудо. Неопределенность покрывала обнаженную кожу стайками крупных мурашек.

– Ммм!

До ее ушей донеслись тихие шаги, а затем в поле зрения оказался высокий полный мужчина в дорогой одежде.

Лицо мужчины отражало крайнюю степень усталости и равнодушия. Правая рука сжимала огромную бутылку с подозрительно напоминавшей вино жидкостью..

До Кати дошло, что перед ней все-таки барон.

– М? Ммм!

– Молчи, шлюха, – произнес благородный аристократ, подтаскивая ближе к камину внушительное кожаное кресло и плюхаясь в него, словно мешок с гнилой картошкой. – Лучше помолись своим драным богам.

Устрашенная студентка благоразумно замолчала, следя за своим временным хозяином большими испуганными глазами. Наступила тишина.

Долгую минуту барон внимательно рассматривал пленницу, словно ожидая от нее каких-то необдуманных действий. Затем хмыкнул, резким движением откупорил бутылку и жадно к ней присосался, за один присест осушив почти треть. Снова глянул на беспомощную девушку.

– Жруций – сволочь!

Расслышав смутно знакомое имя, девушка лихорадочно перебрала в памяти недавние разговоры и вспомнила, что именно так звали мятежного герцога, благодаря которому сидевший перед ней человек угодил в откровенно затруднительное положение.

– Что вылупилась? Думаешь, это не так?

Катя поспешно дернула головой, охотно соглашаясь с тем, что Жруций – действительно сволочь, гад, козел, а то и вообще пассивный гей. Или импотент. Или даже гей-импотент. Кто угодно, в общем, но уж точно не слишком-то достойный представитель своего рода.

– Возражаешь, значит, – недобро усмехнулся барон. – Дерзишь.

– М-м. М-м!

– Молчать!

Опустив на пол бутылку, хозяин замка выбрался из кресла и ушел куда-то за спину прикованной к столу студентки. Послышался какой-то стук, неясный шорох, а потом резкий злой свист.

Нежные полупопия обожгло жгучим огнем. Девушка изо всех сил дернулась, вцепилась зубами в кляп и тоненько взвизгнула.

– И-и-и!

– Будешь знать, как перечить господину, – с ноткой самодовольства произнес барон, возвращаясь в кресло и протягивая руку за бутылкой. – Шлюха.

Кате хватило ума сохранить молчание – пятая точка стремительно наливалась тягучей пульсирующей болью, любое неосторожное действие грозило удвоить страдания, а это совершенно не входило в ее планы. Вообще.

– Глянь на себя, – оторвавшийся от бутылки мужчина окинул ее неприязненным взором. – Думаешь, если приперлась из другого мира и легла под принца, то тебе все позволено?

Успевшая распрощаться со всеми подобными иллюзиями студентка так не считала, но возражать тоже не рискнула, предпочтя думать о том, каким образом можно избавиться от кляпа и более-менее нормально поговорить с напившимся аристократом. В конце концов...

– Молчишь, значит, – собеседник обрадованно поднялся на ноги. – Строптивая, значит.

– Ммм! М-м! Ммм... уиии!

– И принц твой – тот еще упырь, – доверительно сообщил барон, снова падая в кресло. – Мелкое ничтожество, которое никогда не станет таким же великим, как его отец.

Тихо рыдающая от боли и обиды пленница нашла в себе силы для того, чтобы осторожно кивнуть.

– Надо же, – притворно удивился ее мучитель. – Кажется, кто-то начал понимать, что к чему? Хотя... ты что, считаешь ту мразь, которая сидит на троне, великим королем?

Понимая, чем именно грозит ее мягкому месту этот вопрос, Катя в ужасе задергалась, стараясь избавиться от сдерживавших ее оков или каким-то образом разъяснить мужчине, насколько сильно он заблуждается на ее счет.

– М-м! М!

Впрочем, на этот раз мысли барона оказались направлены в совершенно другом направлении. Он залпом допил вино, окинул внимательным взглядом закрепленную перед ним девушку и плотоядно усмехнулся: