Андрей Красников - Папирус любви [СИ не отформатировано]

– Не нравится! Ааа! Вообще... а! Вообще не нравится!

– Он не с тобой разговаривает, девочка, – хмыкнула Джина, изо всех сил прижимаясь к своей жертве и совершая интенсивные круговые движения тазом. – Знаешь, приятно. Начинаешь завидовать мужчинам. Вдобавок, эта штука очень интересно давит на...

– Пусти, гребаная извращенка! Ааа! Сука!

– Может, вставить ей кляп?

– Не надо, мне нравится, как она кричит. Так гораздо лучше.

– Помогите!

В этом мире Катя уже привыкла испытывать различного рода унижения со стороны крутящихся вокруг нее извращенцев. Но оказаться в роли крепко связанной и абсолютно пассивной лесбиянки, которую безжалостно страпонит ее более опытная подруга...

– Хватит!

– Ты что, милая, сейчас начнется самое интересное, – пробормотала заметно раскрасневшаяся Джина, безжалостно натягивая попу студентки на свое грозное оружие. – Да, солнышко, да...

– Нет!

– Ты бы сама разделась, – внес рациональное предложение маг. – Приятнее же будет.

– Не мешай, – отмахнулась рыжая, постепенно наращивая темп. – Как будто ты меня никогда не видел... сластолюбец... да, милая...

Чувствуя в нижней части своего тела быстро разгорающееся адское пламя, девушка кое-как повернула голову, бросила взгляд на садистку, после чего испугалась еще сильнее – терроризировавшая ее мягкое место госпожа явно получала несказанное удовольствие от всего происходящего. Глаза Джины были прикрыты, на щеках гулял лихорадочный румянец, по искусанным губам время от времени скользил влажный розовый язычок...

“Да она же сейчас кончит... сволочь...”

– Опарыши! Гниющие трупы! Либерализм!

Рыжая насильница широко открыла глаза, сбилась с ритма, а потом и вовсе остановилась, таращась на жертву непонимающим взглядом.

– Что такое... ах ты, гнусная маленькая дрянь!

Маг с усмешкой покачал головой. Его напарница, осознав коварный замысел студентки, мстительно дернулась вперед, но Катя все равно ощутила восхитительный вкус победы. Обломать чертову лесбиянку – что могло быть прекраснее в настолько безнадежной ситуации?

– Хрен тебе, а не удовольствие, сучка. Обойдешься!

– В следующий раз ты просто получишь кляп, – мрачно сообщила рыжая, отстраняясь от жертвы. – И никакие опарыши тебе не помогут. Рондо, помоги мне ее отвязать.

Тихо посмеивающийся волшебник встал с кресла и направился к столу, а Катя, осознав всю скоротечность своего триумфа, снова напряглась. Рушить кайф жестокой госпоже... стоило ли оно того?

– На сегодня хватит с нее тренировок, – сообщила Джина, отвязывая страпон. – Засунь ее в камеру, а потом иди ко мне. Я буду ждать.

– Хорошо. В какую именно камеру?

– Во вторую, – зловеще оскалилась хозяйка замка. – Пусть уяснит, что ее ждет за непослушание.

Когда садистка вышла из зала, Рондо помог девушке встать на ноги и довел ее до уже знакомой спальни. Но не пустил внутрь, а потащил к соседней двери.

– Но...

– Леди Птичка, вы очень плохо себя вели, – вздохнул парень, доставая из кармана мантии большой черный ключ. – Отказывались есть, ругались, сопротивлялись, расстроили мою подругу. Теперь вам придется как следует подумать о своем поведении.

– Я все сделала правильно, – упрямо произнесла Катя, заглядывая в темное помещение. – И вы это знаете.

– Это ваш выбор, – благожелательно кивнул маг, подталкивая ее в спину. – Просто запомните, что вы можете спать на мягкой перине и есть то, что хочется. Мы подождем.

Замок щелкнул. Наступила тишина.

Студентка переступила босыми ногами, поежилась от ставшего неожиданно холодным воздуха, а затем тоскливо оглянулась, рассматривая убранство своего нового жилища.

Голые стены. Грубая деревянная лавка. Небрежно брошенное на нее маленькое шерстяное одеяло.

– Сволочи...

Она дошла до лавки, опустилась на холодное дерево и скривилась от неприятных ощущений. Затем подтянула к себе одеяло и закуталась в него, желая сохранить быстро утекающее в пространство тепло.

– Блин...

Проклятая тряпка оказалась колючей, чересчур короткой и, что поразило девушку больше всего, треугольной. Укрыться ей целиком не представлялось возможным, использовать в качестве одежды – тоже. Единственное, что смогла сделать безбожно шмыгающая носом студентка – это свернуться калачиком и попытаться растянуть гнусное одеяло на всю поверхность своего тела.

“И сколько мне так лежать? До утра?”

Изнуренные мышцы намекнули о необходимости как следует вытянуть ноги и расслабиться, но оказавшаяся на холоде ступня тут же замерзла. Желудок протяжно заурчал, тоскуя по каше. В ребра впился выступающий из дерева сучок.

Катя неловко шевельнулась и вздрогнула от прострелившей попу боли.

– Да чтоб тебя...

Ей вспомнился теплый шатер с услужливой дуэньей. Восхитительные блюда, корзины с фруктами, взятые у мага книжки... да, за все это великолепие ей пришлось заплатить целостностью своего мягкого места, но была ли эта плата чересчур высокой? Особенно, если учесть творящееся с ней прямо сейчас?

– Хочу обратно, – едва слышно прошептала рабыня, передвигая одеяло на замерзшую сторону тела. – Даже к герцогу, чтоб ему трижды сдохнуть...

К сожалению, аристократы не спешили становиться в очередь для спасения нагрянувшей из другого мира гостьи. Более того – и принц, и герцог, и даже Рамон могли давным-давно позабыть о ее существовании, занимаясь своими глупыми разборками с мятежным Жруцием.

Эта мысль показалась девушке настолько ужасной, что она еще раз хлюпнула носом, пытаясь сдержать наворачивающиеся на глаза слезы.

“Бежать... бежать от этих уродов...”

Следующий час оказался наполнен попытками сореться, воспоминаниями о прошлой жизни, а также искренней жалостью по отношению к себе любимой. Затем утомившаяся пленница все-таки погрузилась в сон... и буквально сразу же оказалась вырвана из него безжалостным холодом.

– Козлы, – с отчаянием в голосе выругалась Катя, вспоминая минувшую ночь и предоставленную ей роскошную постель. – Гады...

После третьего пробуждения студентке в голову пришла новая мысль, тут же эволюционировавшая в четкий и осознанный план.

Чтобы сбежать от рабовладельцев, ей нужно было оставаться собранной, полной сил и готовой к решительным действиям. Но для этого требовалось нормально спать и нормально есть. Значит, выбранную линию поведения однозначно следовало изменить.

Что, если она аккуратно подстроится под внешние обстоятельства, адаптируется, а затем использует силу врага против его самого?

“Ничего страшного, потерплю чуть-чуть. Подумаешь, шпагат. Да и гулять я люблю. Вдобавок, каша не так уж плоха...”

Мысль о еде заставила желудок печально содрогнуться. Зато воспоминания о домогательствах рыжей извращенки быстро наполнили душу щемящей тоской.