Ольга Куно - Снежный король

— Но я ведь не предлагаю перечеркнуть сделанные ошибки! — воскликнула она так, будто расставить все точки над «и» в данном вопросе было жизненно важно. — Я предлагаю всего лишь идти дальше. А это предложение отчего-то встречает порой самое яростное сопротивление. Вот и сейчас. Нет, король еще ничего, с ним как раз договориться оказалось довольно просто. А вот с матушкой его высочества пришлось повозиться… Но, впрочем, неудивительно, что королева более трепетно относится к вопросам наследования престола, ведь она не получила корону по праву рождения; ей пришлось всего добиваться самой.

— Всего лишь выйдя замуж за моего отца, — пожал плечами принц.

— А ты думаешь, легко было выйти замуж за твоего отца? — хмыкнула фея. — Не намного легче, чем за тебя.

— А что же король, не так сильно возражал? — робко спросила я.

— Да нет, по-моему, ему даже понравилась оригинальность идеи. Надо было, конечно, немного повозражать для вида, но он не слишком в этом усердствовал. Пожалуй, по-настоящему его смущало только одно.

— Что же? — спросила я с замиранием сердца.

— Что после того, как кухарка выйдет замуж за его сына, еда во дворце не будет более такой же вкусной, как прежде.

— Я могла бы временами спускаться на кухню и что-нибудь готовить, — заметила я, испытывая чувство глубокого облегчения.

— Обязательно сообщи ему об этом при случае, — улыбнулась фея, — это его обрадует.

— Но неужели в остальном его не смутил тот факт, что на троне рано или поздно может оказаться кухарка? — Возможно, подобным образом ставить вопрос ребром было с моей стороны неблагоразумно, но я не удержалась.

— А что тут такого? — пожала плечами фея. — Кухарка должна уметь управлять государством.

— С чего ты взяла?

— Не важно, не хочу забивать вам голову деталями, — отмахнулась она.

— Но, так или иначе, в конце концов, их величества согласились?

— Конечно.

— Как вам это удалось? — вмешался принц. Уверенность тона феи его не убеждала, скорее, сбивала с толку. — Мы сами пересмотрели множество вариантов, и я готов дать голову на отсечение, что ни один из них не заставил бы мою мать изменить свое мнение!

— Ну, — слегка поморщилась фея, — сказать по правде, мне пришлось пойти на одно маленькое жульничество.

— Какое? — спросили мы хором. Не то чтобы мы были против маленького жульничества. Просто не могли понять, что за жульничество могло привести к столь неожиданным результатам.

— Я сказала, что у Золушки в роду были феи. А это, как известно, серьезно повышает социальный статус.

— Какие феи? — изумилась я, лихорадочно перебирая в памяти всех своих предков. Подходящих кандидатур не находилось. Вот разве что мачеха вполне могла бы сойти за ведьму, но мы ведь с ней не состоим в прямом родстве, да и не знаю, повысит ли такое мой статус… — Кто же? — не выдержала я, наконец.

— Да какая разница? — пожала плечами она. — Сама придумай.

Я перевела удивленный взгляд с феи на принца и обратно.

— И что же, король и королева тебе поверили?!

— Разумеется, поверили! — Кажется, она начинала сердиться. — А ты как думаешь? Сама посуди: если тебе является фея и сообщает, что у знакомого ей человека в роду также были феи, ты поверишь или нет? Конечно же, поверишь!

В общем-то, звучало вполне убедительно.

— Выходит, все проблемы решены?

— Все, кроме одной, — поправила меня фея. — Не пойдешь же ты во дворец в таком виде?

Недоумевающее оглядев свое платье, я хотела было ответить, что проходила во дворец в таком виде более двух лет, но вовремя прикусила язык.

— Я вижу, ты избавилась от моего кольца, — укоризненно покачала головой фея.

Я почувствовала легкий укол вины и уже собиралась начать оправдываться, но фея разжала кулак, и я увидела, как у нее на ладони поблескивает в солнечных лучах колечко, столь недавно оставившее круги на поверхности озера.

— Впрочем, отчасти ты права: больше оно тебе не понадобится. Но сейчас-то, согласись, надо бы одеться поприличнее.

Фея взмахнула волшебной палочкой, неведомо откуда появившейся у нее в руке (кольцо таким же странным образом исчезло неведомо куда). Я почувствовала уже знакомое, но слегка забытое головокружение, и старенькое коричневое платье в последний раз исчезло, уступив место белой воздушной ткани, жемчугу и кружевам. Внимательно оглядев меня с ног до головы, фея улыбнулась и удовлетворенно кивнула.

— Вот так гораздо лучше.

— А в котором часу платье исчезнет на этот раз? — спросила я. — Снова в полночь?

— Не беспокойся, оно не исчезнет вообще, — заверила меня фея.

— Постой-ка! — воскликнула я. — Выходит, тогда, в день бала, оно тоже могло бы не исчезать в двенадцать ночи? Ты с самого начала могла просто подарить мне это платье так же, как туфельки — без всяких временных ограничений и волшебных колец?

Фея лишь многозначительно улыбнулась. До того многозначительно, что мне очень захотелось зашвырнуть в нее чем-нибудь тяжелым. Но я благоразумно не стала этого делать. Уж если она умудрилась сделать мою жизнь настолько невыносимой, относясь ко мне благосклонно, что могло бы произойти, если бы она всерьез рассердилась? Махнув рукой на все прошлые передряги, я уселась на берегу и стала размышлять, что бы такого вкусненького приготовить для моего будущего свекра.

— Кай! КАААЙ! Ты можешь мне помочь?

Кай выбежал из мастерской в горницу и застыл с выражением недоверия и ужаса на лице. Картина, представшая его взору, действительно была достойна кисти художника (каковую он, кстати, как раз держал в руке). У бревенчатой стены возвышалась хлипкая, неровная конструкция, состоявшая из перевернутого вверх дном ведра, пары старых досок, низенькой скамеечки для ног, плотной диванной подушки и крышки давно поломанного сундука. На этом своеобразном пьедестале балансировала я, с молотком в одной руке и холстом в другой. Гвоздь, зараза, выпал из моих сжатых губ и теперь закатился под стол.

— Подай, пожалуйста! — взмолилась я, указывая взглядом на искомый предмет. — А то я если отсюда слезу, второй раз уже не заберусь.

— Да как тебя вообще угораздило?! Спускайся оттуда немедленно!

— Гвоздь дай!

Я, во всех смыслах слова, стояла на своем. Кай, судя по выражению лица, мысленно ругаясь, все-таки выполнил мою просьбу.

Я благополучно пристроила на стене картину и, удостоверившись в том, что она висит ровно, попыталась слезть на пол. Такого обращения конструкция, и без того державшаяся на честном слове, уже не вынесла, и я упала. Прямо на руки готового к такому повороту Каю.

— Ты чего меня не позвала? — возмугился он, когда вещи, из которых я составила пирамиду, перестали катиться в разные стороны и стих сопутствовавший этому грохот.