Елена Кисель - Эликсир равновесия

– Нет, но надо будет.

– Успеете-успеете. Время есть, ты с ним еще наплачешься…

Я замахнулась, прикидывая, как бы получше шибануть заморозкой прямо во сне. То, что я сплю, было для меня несомненно.

– Не наплачусь.

– А может, и не наплачешься, если, конечно, силов хватит… уф, квакое лицо! Ты прямо квак моя сестричка. У меня есть сестричка в вашем мире. Жуткая такая сестричка. Только не такая, квак я…

– Ыгх, по делу!! – взмолилась я, когда кожей почувствовала, что рассвет уже близко.

– А квакие у нас с тобой могут быть дела, если только не мужей искать? У тебя-то квальцо на пальце, а я, бедная…

Понятное дело, что никакого кольца (имеется в виду, обручального) я на пальце не обнаружила. На руке сидело только то, что подарил мне Андрий: колечко с защитной руной.

– Ой, а может, он прямо сейчас и придет? – вдруг взволновалась Ыгх, подскакивая на кочке. – Мой любимый, единственный… а, нет, это… это… не-ет, это этот ! Квакочки, спасите!!

Это было обращено в сторону каменной дуги над болотом и появившейся в ней золотой фигуры.

После чего меня сразу же растолкал Веслав. Кажется, он удивился моему пробуждению со словами: «Ыгх, я тебе лапы поотрываю!» Но уточнять ничего не стал.

Ладно… потом придется понять и попытаться переварить увиденное, а пока я – Алина, тридцати с лишним лет, стихийница воды, у которой недавно объявился дар и которая до смерти его боится использовать. Во всяком случае, Виола все утро навешивала на меня мороки и утверждала, что от настоящей Алины меня не отличит даже профессор. Если, конечно, не будет всматриваться пристально.

Та, кого я изображала, должна была приехать из Краснодара только на будущей неделе, но Веслав пару дней назад просочился в здание кружка и поменял кое-какие даты в документах. Хорошо ещё, что документация на новых стихийников хранилась не в Канцелярии. На одну попытку должно было хватить.

Работа под прикрытием, то есть в моем случае – без прикрытия. Всегда мечтала поиграть в шпионов. А у остальных роли и ещё позанятнее: им предстоит изображать перед Канцелярией куропатку, у которой перебито крыло.

Примерно в это же время четверо Дружинников и Повелитель Тени должны внаглую переступить порог Светлого Отдела – мы решили, что с этими иметь дело безопаснее. Если один вид ребят не спровоцирует стихийников на разборку – что ж, Веслав и Эдмус просто мастера провоцировать. А вот дальше им придется применить тактическое отступление – не слишком быстрое, чтобы Канцелярия заметила, куда они направляются.

Направляться они будут сюда.

На вахте меня просто не заметили: там сидел человек, не стихийник. В комнате групповой терапии – нарочито уютной, с изобилием кресел и мерзких чашечек в цветочки – встретила улыбкой средних лет тетушка с лицом учительницы младших классов. Мое чувство образования, которое изрядно настрадалось после начала магического курса, тоскливо заныло где-то в районе живота.

– Новенькая? – тетушка горела желанием скорее меня приголубить и взять под свое крылышко. – Ой, вы не стесняйтесь, проходите, присаживайтесь, вот сюда, тут удобнее. И не волнуйтесь, не волнуйтесь, я вот уже шестой сеанс здесь… вы по какой стихии?

– Вода.

– Да? А я, вообразите, огонь. Жутко как-то, – она нервно хихикнула, – говорят, он считается стихией мести, а тут такое! Ну, какая из меня темная…

Ну, не знаю. Была у нас такая – Георгина Игоревна. Считала себя милейшим созданием, помогающим другим людям почем зря. Только когда Игнатский сообщил, что место ей не в Темном Отделе даже, а в «Матросской Тишине» – все поняли, что с человеком что-то не так. Гордыня-матушка заела. Даже придушив человека посредством дара, Георгина продолжала считать, что облагодетельствовала всех остальных.

– И вам тут помогут, даже не думайте! Тут такие замечательные люди – вот, например, Зося… Зоя… Зина… я здесь просто отдыхаю душой, а ведь так устаю, вы себе не представляете!

Представляю. Я, например, уже устала это слушать. А еще меня шокировала кое-какая особенность лично моего облика. Мороки Виолы действовали, это точно, но только…

У меня была мужская тень. В данный момент она зажимала ушии очень нервно притопывала ногой.

– В-в-веслав, чтоб тебя…

– Да-да? – встрепенулась соседка.

– Нет, это я о своем… тоже очень устаю иногда.

Моя тень мне сочувственно покивала. Значит, не врал при прощании. А я-то еще могла думать, что он отправит меня сюда без поддержки! Интересно, как без Повелителя будут выкручиваться остальные? Впрочем, если Виолу завести – это коллегам из Отделов придется изображать куропатку. Лучше сразу дохлую.

Потихоньку начали подтягиваться остальные участники группы. Как и опасался Веслав, они отличались разнообразием стихий, в основном темных или нейтральных. По воде я пока не увидела никого, Зося – мы остановились на этом имени – не появлялась тоже. А разговаривать все еще приходилось с Мартой Игнатьевной. Просто остальные огибали ее далеко по кругу, и я уже поймала пару сочувственных взглядов, на меня направленных.

– Работать с современными детьми очень сложно, – повезло, она и правда оказалась учительницей. – Все эти… СМИ… компьютеры… иногда в десять лет встречаются ужасные отклонения от психики, не говоря уже о простой невоспитанности… а вы?

– Я тоже, – машинально отвечала я.

– Работаете с детьми?

– Да-а, с девиантным поведением, – моя тень недоуменно замерла. – Пять подопечных, знаете ли… хотя на временной основе.

– И… сложно?

– Вы себе не представляете! – выдохнула я искренне. – А уж когда они все вместе собираются… вот, вообразите, один думает, что должен спасать мир. Всё время. Еще у одной – расслоение личности. То губки красит, то на четвереньках носится, а станет собой – и кулаком кому-нибудь в глаз. Есть новичок – этот поспокойнее, но от него просто не знаешь, чего ждать...

Моя тень ощутимо затряслась от сдерживаемого смеха.

– Ах, да. Один все время рвется полетать – прямо хлебом не корми. И еще тащит себе в рот всякую гадость – жуков там, червяков всяких. И последний – этот уже не на временной основе, кажется, – просто клиника. Тут не просто расслоение личности: он враждует со своими натурами, и это при холерическом-то темпераменте! И если не пытается никого отравить – значит, дело плохо, потому что у него есть какой-то другой план. Либо он морально самоуничижается: «Я самый плохой! Я нехороший!» – а видеть это настолько отвратительно…

Очень странно видеть, как твоя собственная тень грозит тебе кулаком. Хотя моя соседка была полна ко мне искреннего сочувствия.

– И как же вы справляетесь с этими… маленькими чудовищами?

Ну уж, и маленькими – подумалось мне. Видела бы она Йехара.