Елена Кисель - Эликсир равновесия

– Ольга… ты могла бы простить предательство? Ложь?

– Что за бред! – взорвалась я, испуганная уже всерьез выражением его лица. – Ты же не собираешься меня предавать или мне врать…

– Уже, – уточнил алхимик устало. – Солгал и предал. Не хочешь верить, я вижу – можешь спросить у Андрия. Он знает больше твоего.

– При чем тут Андрий?!

– Он ведь специализируется на рунах.

У меня голова окончательно пошла кругом, я с радостью обнаружила поблизости скамейку и плюхнулась на нее в полном расстройстве:

– При чем тут руны?!

Перевела непонимающий взгляд на свое кольцо, – и мне показалось, что руна защиты на нем немного изменила свой вид. Теперь она стала похожей на те… да, на те, что Андрий выстраивал вокруг нас в Небиросе.

– Да, – сказал Веслав, хотя на меня он не смотрел, – это была не защита и не ограждение от тьмы. Это были символы вечной верности и вечной любви. Я солгал тебе, когда просил просто посмотреть мне в глаза и почувствовать… С самого начала я знал, что для катализатора не годится простое чувство. Катализатором должен стать пик чувства: венчание.

Я не стала даже говорить, что это неправда, это невозможно… в прошлом году мы проходили обряд магического венчания, и здесь присутствовали все элементы: двое, любящих друг друга, основные символы, два любых кольца, которым в процессе придается статус венчальных… ах да, огромный всплеск магической энергии, чтобы заставить руны завершить процесс.

– Мы, значит… женаты?

– Без регистрации в загсе, – Веслав всё еще напряженно любовался красотами Адмиралтейского сада. – Но мы объединены в единое целое: наши мысли… наши силы… Теперь никто из нас не сможет солгать другому. Ни один не сможет изменить. Ни один никогда не будет больше свободным.

Он не добавил еще одной мелочи: разорвать такой обряд – проще вывернуться наизнанку. Во всем мире специалиста два-три, а если вдруг ты решишься на такое в одностороннем порядке – рождение тройни без наркоза тебе покажется уколом в пальчик.

Мы были связаны и обречены друг на друга навек.

И я не сказала бы, чтобы это меня огорчало.

– Ну…– начала я, пытаясь прислушаться к ощущением: каково это – быть женой? – А почему ты мне-то не сказал?

– Перед обрядом? Шутишь? – он чуть повернулся, и теперь я видела его в профиль, но в глаза мне по-прежнему не смотрел. – Какие были шансы, что ты согласишься на такое? А тогда все пошло бы кувырком: где мне было взять другую такую пару, кого ставить на место катализатора? Виолу с Джипсом? Эдмуса, извините, с Йехаром? Нет, постой… знаю. Ты согласилась бы, конечно. Ты бы сделала веселенький выбор: пожертвовать собой ради пользы общего дела, нет, к черту. Пусть уж этот выбор будет на мне, а с ним и предательство. Чтобы ты себя предавала ради высоких целей – я не хочу.

И опять отвернулся, так что мне стал виден только затылок. Смотрел куда-то в сторону Невы, поверх голов туристов, фонтанов, деревьев…

– При чем тут дело? – поинтересовалась я устало. – Какое пожертвовать?! Я согласилась бы на это просто так, и почему – ты прекрасно знаешь, и знаешь, что венчание без настоящего чувства недействительно, так что ты меня мучаешь, зачем ты вообще все это говоришь?!

– Потому что я не думаю, что ты будешь со мной счастлива.

Просто, как апельсин. Точно по-алхимически. И пальцы его сейчас машинально поворачивают круглый флакончик с плотной пробкой.

– Знаю, я теперь не Повелитель. Но алхимик по-прежнему. Читавший Книгу Миров. Убивавший. Характер мой, как понимаешь, остался при мне, кто знает, может, ради тебя я и мог бы веками сдерживать это, совсем перемениться… но в Питере я не выживу – задохнусь. А ты не выживешь со мной в глуши, Ольга, мы же из разных миров с тобой.

– Как раз из одного, – поправила я глухо. – И в любом случае – что ты ноешь? Если мы венчаны – это уже не исправишь.

Он повернулся ко мне с готовностью, и я с ужасом увидела, как его спокойное лицо снова становится отстраненно-холодным.

– Это можно исправить. Вот, – он приподнял круглый пузырек. – Однажды я тебе уже дарил кое-что полезное, теперь дарю то, что ещё важнее. Это сильнейшая модификация «Антиамура», какая есть. Трех капель хватит, чтобы погасить любую любовь, пяти – чтобы вызвать к человеку отвращение, семи – ненависть. После десяти капель ты будешь ненавидеть меня всегда. Если ты выпьешь десять капель этого эликсира – я получу возможность провести обряд расторжения сам, без всякой помощи. Ты получишь свободу выбора…

Я смотрела на его расчетливое лицо и думала, что Йехар был прав: Веслав еще более склонен к самопожертвованию, чем светлый странник. И он в своей жертвенности всегда идет до конца. Сейчас – он не сказал ни слова о том, чем ему грозит подобное расторжение: это будет все равно, что отречься от своего медиума вторично. И ни слова о том, выпьет ли он сам хоть каплю этого снадобья, нет, скорее всего – это будет яд, уход достойный алхимика… как же мне все это надоело, в конце концов!

Не говоря ни слова, я выхватила у алхимика склянку, вытащила пробку и опрокинула всю емкость себе в рот. Проглотила единым глотком, не поморщившись – это было трудно, видно, основной эликсиру служила не вода, а уксусная эссенция. Потрясла флакончиком над языком, вытряхивая последние капли. Потом зашвырнула в ближайшую урну и сама удивилась, когда попала.

Надеюсь, в больших дозах эта дрянь не ядовита. Но, вроде, свет в конце тоннеля появляться не спешит, а единственная метаморфоза в окружающей среде – глаза Веслава, которые опять стали тревожными.

– Ну, что? – он спросил это еле слышным шепотом. Как будто сам испугался того, что натворил, а заодно и моего поступка.

Я смотрела на него со злостью и пыталась подбирать слова, они подбирались, но только основные и без всякой связи, поэтому пришлось идти напрямик:

– Дурак, – раздраженно сказала я, глядя на него почти что с ненавистью. – Рациональный, логичный идиот… ну, одно слово – алхимик… может, пригород, а?

– При… пригород? – в таком состоянии я его видела только годы назад, когда Бо-Бо решила атаковать коня Зевса с эликсиром привязанности. – При чем тут…

– Мы можем жить в пригороде, – пояснила я, – если тебе не нравится Питер.

Он глядел на меня пораженно. Потом потряс головой, попытался найти что-то глазами, догадываюсь, что – часы.

– Наверное, прошло мало времени…

– Хорошо, – согласилась я. – Мы подождем, пока он подействует.

Мы сидели рядом на скамейке и ждали. По питерскому небу гурьбой пробегали белые и пухлые, причудливой формы облака. Мимо нас шли туристы, шли, взявшись за руки, пары, два раза проходили свадьбы, раз пять или шесть – семьи с детьми за ручку или с колясками. Веслав молча провожал это все глазами. Я по-прежнему не видела его лица – и то сказать, успею насмотреться, – но наша связь уже давала себя знать: теперь я была уверена в том, что он улыбается.