Илья Колупалин - Эхо Погибших Империй

То, что он наговорил тогда, в особняке на острове Скорби, поистине будоражило разум, однако неколебимость, с которой профессор рассказывал все те вещи, не позволяла отнестись к ним несерьезно.

В Пранте они немедленно доложили о случившемся городскому голове, после чего было созвано городское ополчение, выставлен дозор на стенах, а в Дакнисс, Дирген и Сатреб были отправлены посыльные с просьбами о помощи. Однако когда яхта профессора Хидена прибыла в Прант, кораблей аймеротцев уже не было видно на горизонте, из чего можно было предположить, что, совершив свой набег, пираты удалились восвояси.

Тем не менее, это могло означать лишь одно: войну — скорую и неизбежную. Дакнисс не простит нападение на земли своего протектората, и аклонтистам не избежать отмщения.

«Еще один аргумент для отца в пользу союза с Геакроном, — подумала Гелла, еще не до конца осознавшая, насколько велика будет ее роль в грядущих политических играх. — В одиночку мы не сможем противостоять аклонтистскому альянсу».

Знакомый архитектурный стиль зданий периода монархии радовал глаз — Гелла выросла в столице, и привыкла, чтобы красота и изысканность окружали ее повсюду.

Во многих из этих старинных вил до сих пор жили представители карифской аристократии, к неудовольствию многих до сих пор получавшие содержание из государственной казны. «Лишние люди» — так их называл язвительный Виберт, старший брат Геллы.

Особняк Брастоллов находился в центре Дакнисса, неподалеку от пересечения двух крупнейших улиц города. Это было довольно мрачное здание с маленькими окнами и темными стенами, однако Гелла (пожалуй, единственная из обитателей дома) всегда ощущала себя в нем вполне уютно.

Подойдя к массивной входной двери, Гелла постучала в нее тяжелым дверным молотком, однако ответа не последовало даже после повторного стука. Тогда девушка воспользовалась своим ключом, после чего проникла в прихожую, где в полумраке смутно вырисовывались силуэты предметов мебели.

Гелла позвала родных по именам, хотя уже почти не сомневалась, что дома никого нет.

«Наверное, у них тут нешуточный переполох, — подумала она. — Гонец из Пранта должен был прибыть примерно на день раньше меня и известить всех о нападении на Деоптис. Но одного бездельника, которого мало интересуют государственные дела, я точно знаю, и уж он-то, скорее всего, дома. Гуго!»

Гелла взбежала по лестнице на второй этаж, где располагалась комната ее второго брата, Гуго. Этот добрый, но немного чудаковатый парень, был человеком искусства и большим мечтателем — отец и старший брат частенько журили его за рассеянность и отстраненность от публичных дел.

Она тихонько приоткрыла дверь и заглянула внутрь небольшой комнатушки, где царил особый беспорядок, свойственный лишь творческим людям. На дубовом столе у окна лежал ворох бумаг, заляпанных краской, поверх которых были разбросаны кисти и палитры. Большой мольберт с недорисованным пейзажем был опрокинут и лежал вдоль стены.

У другой стены находилась кровать, где мирно спал темноволосый юноша с тонкой шеей, небольшим носиком и миловидными ямочками на щеках - прямо как у сестры. Гуго Брастолл лежал прямо в одежде, без одеяла, а рядом с ним валялись пустая бутылка вина и виолончель.

Это зрелище невольно вызвало у Геллы укоризненную усмешку.

Вдруг дверь скрипнула, и Гуго, потревоженный внезапным шумом, заворочался в кровати. Молодой человек потянулся, нехотя разлепил глаза.

И тут вдруг раздались какие-то хлопки, и Гелла вздрогнула от испуга.

Оказалось, это приветственно захлопал крыльями великолепный красно-бурый сокол по кличке Моэлис, сидевший на подоконнике. Давным-давно Моэлиса привезла с далеких островов Лейнис-Томго мать Геллы. С тех пор Гуго сумел установить с диковиной птицей некую телепатическую связь, мог мысленно общаться с ним и даже отдавать команды.

Увидев сестру, Гуго резко подскочил, нервно озираясь по сторонам, — появление Геллы оказалось для него неожиданностью.

— Гелла… — недоуменно пробормотал Гуго, будто отказываясь поверить глазам.

— Верно, это я. Приветствую, братишка! И тебе, Моэлис, тоже привет!

— Ты вернулась… Ты… в порядке? Гелла, ты… Твое путешествие в Союз Побережья затянулось. А когда пришли новости из Диргена, а потом из Пранта… Мы места себе не находили! Не проходит и дня, чтобы Виберт не ругал аклонтистов самыми гнусными ругательствами, которые он знает. Отец ходит мрачнее тучи… Зачем ты заставляешь нас так переживать?

— Прости, я не думала, что в Карифе и Союзе может быть так опасно…

— И что тебя дернуло заявиться на ту чертову конференцию?!

«Откуда он знает?» — пронеслось у Геллы.

— Репортеры, — пояснил Гуго как бы с сожалением. — Они все рассказали нашему отцу.

«Ах, точно! Проклятые репортеры видели меня… они бежали вместе со мной, Ниллоном, профессором и другими… А потом отправились сюда, в Дакнисс».

— Ладно, Гелла, отец с Вибертом еще отчитают тебя вечерком, — махнул рукой Гуго. — Уж я-то не стану тебя распекать, не в моем это духе. Жива - и то уже радость.

— Конечно, конечно… — отозвалась Гелла. — А ты, я вижу, неплохо проводишь время, — она указала на пустую бутылку. — Не думала, Гуго, что ты начнешь проявлять интерес к выпивке!

— Мне было нужно лишь немного вдохновения! — отмахнулся брат, тем не менее, заметно смутившись. — Я пробую играть на виолончели… Вот… Новый для меня инструмент, но выходит, на мой взгляд, неплохо. А, впрочем, это все пустяки! Расскажи лучше о своем путешествии, сестрица! Как там на востоке, в Союзе? Неужели это правда, что проклятые аймеротцы разорили Деоптис?

Гелла коротко кивнула, ощущая комок в горле.

— Ты была там, и тебе удалось спастись?

— Я покинула город за день до трагедии…

Ей вдруг очень сильно захотелось рассказать Гуго обо всем, что было: о Ниллоне и их дружбе, о профессоре Хидене с его безумным планом, обо всем, что произошло на острове Скорби… Но вдруг она вспомнила, что у Гуго и Виберта, несмотря на все их различия, нет меж собой секретов. А если новость о том, что она завела столь сомнительные знакомства, достигнет ушей старшего брата и отца, то будет скандал, который ей совершенно не нужен.

Поэтому Гелла взяла себя в руки и лишь горестно вздохнула.

— Ладно, сестренка, не переживай так! Мало ли в мире бед и тревог…

«Ничего не меняется с годами… Все тот же мечтательно-равнодушный Гуго, обитающий в своем собственном мире грез и фантазий».

— Ты вернулась домой безоружной, — осторожно заметил младший брат.

— Это верно, — вздохнула Гелла. — Мой прекрасный макхарийский клинок пришлось сдать перед входом в здание, где проходила Диргенская конференция. Разумеется, забрать его уже не было возможности. Ну, ладно… Я, пожалуй, прилягу отдохнуть, — добавила Гелла и пошла к себе в комнату.