Павел Корнев - Межсезонье (сборник 13 в 1)

— Нет, не надо! — Рох неожиданно сильно рванулся и едва не перевернул массивный стул. — Не надо!

— У нас есть минут пять — десять, пока он не пришел в себя, — повернулся я к Джеку. — Потом опять запираться начнет.

— Сколько людей ты убил за последние две недели? — не стал терять время мой напарник.

— Пятерых, — слепо уставился на Джека парень.

— По чьему распоряжению?

— Коменданта тюрьмы.

— Барона Аспине?! — присвистнул Пратт.

— Да, — все тем же безжизненным голосом признал Эд.

— Зачем ему это? — решил прояснить ситуацию я.

— Не знаю, он не сказал, — замотал головой Рох, и из левой ноздри у него потекла тоненькая струйка крови. — Ничего…

— Лекаря, живо! — крикнул Джек и вцепился в каторжанина. — Как ты покидал тюрьму?

— Барон вывозил меня. В своей карете.

— Кто ходил с тобой на дело? Он сам?

— Нет. Я их не знаю. Не из тюремной охраны… — Эд начал запинаться, замолчал и часто-часто заморгал: — Вы кто?

— Что барон тебе пообещал? — потормошил Пратт каторжанина, уронившего голову на грудь.

Черт, да где же лекарь? Если этот доходяга окочурится, придется все начинать с чистого листа. Нельзя давать ему терять сознание, нельзя.

— Что он пообещал?

— Свободу. Дюжина дней… и свобода…

— Дюжину? Кто должен был стать шестым?!

— Не знаю…

Тут меня и Джека оттерли в сторону, и двое медиков надзорной коллегии принялись споро отматывать Роха от стула. Опыта в таких делах им было не занимать: в считаные мгновения каторжанина положили на носилки и уволокли в лазарет.

— Как думаешь, выживет? — ткнул меня в бок рыжий.

— Выживет. — Я поморщился от рези в глазах. — На нем пахать и пахать еще…

— Ладно, пошли сдаваться, — потянул меня за собой Пратт.

— Чего еще?

— А ты думал, мы барона как этого задохлика обработаем? Нет, брат, тут уже большая политика начинается…

Сдаваться пришлось тому самому неприметному господину, который наведывался сегодня утром в «Черную ладью». И вновь мундиру он предпочел обыкновенный штатский сюртук. Так что его ранг опять остался для меня загадкой. Но точно не последний в надзорной коллегии человек. Даже проныре Джеку прорваться через секретарей и охранников удалось с немалым трудом.

Выслушал нас хозяин кабинета молча. Дополнительных вопросов не задавал и даже, казалось, думал о чем-то своем. Но — выслушал. И ни разу не перебил.

— Если принять во внимание личность четвертого убитого, без наших заграничных друзей здесь не обошлось, — дав закончить Джеку мысль, высказался хозяин кабинета. — Остается узнать, кто именно в этом замешан. Норвейм? Слишком очевидно…

— А если попробовать разговорить господина барона? — предложил Пратт.

— Вы, должно быть, еще не в курсе, но его светлость барон Аспине несколько часов назад наложил на себя руки. Выпрыгнул из окна городской резиденции прямо во время празднования собственного пятидесятилетия. И меня уже просили взять это дело под личный контроль.

— Свидетели есть? — нахмурился Джек.

— Жена и дочь. — Неприметный человек смерил нас тяжелым взглядом. — Отправляйтесь туда и выясните, что заставило барона запаниковать и обрубить концы.

— Будет исполнено! — вскочил на ноги Пратт. — Отправимся немедленно.

— Ну и как мы туда заявимся? — тяжело вздохнул я, когда мы миновали приемную с хмурым секретарем, пост охраны и спустились на первый этаж занимаемого коллегией особняка. — Как посланники адмиралтейства? Половина клана в тюрьме работает!

— Твое предложение? Вернуться и сказать, что мы не можем этого сделать? — разозлился разнервничавшийся Джек. Будто гончая, прямо перед носом которой дичь успела нырнуть в нору. — Сам пойдешь объяснять Ланье, отчего мы его приказ выполнять не стали?

— Кто?! — опешил я. — Это был Ланье?

— Ну да, собственной персоной. — Рыжий толкнул меня в плечо: — Ладно, не дрейфь, что-нибудь придумаем.

— И мы вот так к нему запросто?.. — покачал головой я. На королевскую тайную службу мне довелось работать пять лет, но ни с кем из высшего руководства встречаться не приходилось. Малькольм Паре не в счет, у него, как ни крути, ранг немного не тот.

— Это дело курирует лично Ланье! — Пратт уставился на меня. — Понимаешь, какие на кону ставки?

Я понимал. А чего не понять? Либо пан, либо пропал. И никаких полутонов.

В городской резиденции барона Аспине оказалось весьма многолюдно. Прибывшие выразить соболезнование высокие гости, их охрана и челядь. Непонятно зачем присланные гвардейцы и охранники тюремного департамента. Ошалевшие от всеобщей суеты стражники и следователи департамента дознания. Ну и, конечно, собравшийся почти в полном составе клан Аспине.

В этом людском водовороте появление двух монахов никого не заинтересовало. Тем более что сопровождавшие их дюжие парни моментально нашли общий язык и со стражей, и с охраной барона. Да и в самом деле — покойный жертвовал крупные суммы на нужды столичного монастыря Всех Святых, почему бы монахам не выразить соболезнования вдове?

— Сюда, — указал на вход в личные покои барона поднявшийся вместе с нами на третий этаж Пьер. Караулившие у дверей гвардейцы сделали вид, будто нас не существует.

— Неплохо, — огляделся по сторонам Джек. Убранство особняка помешали рассмотреть глубокие капюшоны серых плащей, но тут любопытных взглядов можно было не опасаться. — Чувствуется тонкий вкус!

— Да ты у нас ценитель. — Скинув с головы капюшон, я остановился рядом с висевшей на стене картиной. По мне так уличные художники ничуть не хуже малюют. — Пьер, как все случилось?

— Незадолго до приема барон с супругой решили посмотреть подарки от родственников. — Парень указал на составленные в углу комнаты коробки. В этот раз он красовался в мундире королевского гвардейца. — Неожиданно барон распахнул дверь на балкон и кинулся головой вниз. Там брусчатка — умер мгновенно.

— Просто взял и кинулся? — Заметив на полу какие-то стекляшки, я опустился на колени. — Он что-то держал в руках?

— Не знаю, — пожал плечами Пьер. — А что?

— Здесь осколки зеркала.

— К несчастью! — хохотнул Джек и обернулся к Пьеру: — Выясни, почему разбито зеркало. И быстро — одна нога здесь, вторая там!

— И если это подарок, то чей, — добавил я, поднял с пола крупный осколок и посмотрел на свое отражение. Зря.

Тьма прыгнула в глаза, от неожиданности я дернулся и рассек палец об острый скол. Это меня и спасло — боль на мгновение рассеяла наваждение, и прятавшийся на дне разбитого зеркала мрак не сумел растворить в себе мою волю. В висках застучало, заточенный в самом укромном уголке души бес рванулся, почуяв близость родной стихии, но немного опоздал. Кинув осколок на пол, я провел вокруг него круг хлеставшей из пальца кровью. Отпустило.