Лена Летняя - Академия Легиона

Волноваться сейчас о том, что с ними будет через два с половиной года, было определенно преждевременно. А вероятнее всего и вовсе глупо. Он наблюдал за Хильдой полгода в Орте и чуть больше года в Академии и знал, что она не отличается постоянством. Она многим нравилась, а ей нравилось кружить голову молодым людям. Мор никогда не замечал, чтобы она кем-то увлекалась всерьез. Поэтому он с самого начала предполагал, что в лучшем случае станет для нее эпизодом. Таким же незначительным, как и остальные. Ему казалось, что она слишком молода и просто не готова к каким-то серьезным чувствам. Да и стремилась она все это время к другому.

Потом ему стало казаться, что все может быть иначе. Она пришла к нему утром и принялась готовить завтрак. Она решилась закрутить с ним роман, невзирая на угрозу для будущей карьеры. Она осталась у него даже в тот вечер, когда они оба поняли: ректор или уже знает о них, или вот-вот узнает. Пока он лежал в лазарете Орты, перебирая в голове эти воспоминания, Мор против собственной воли начал задумываться о возможности будущего, в котором Хильда будет рядом с ним. Каждый день.

Потому что тогда в ресторане он солгал ей только в одном. Он прекрасно умел любить. И всю свою сознательную жизнь жаждал любви. Он мечтал о ней еще ребенком, засыпая в общей спальне в приюте. О матери, которая целовала бы его перед сном, укрывала бы одеялом и желала бы добрых снов. Об отце, который защищал бы его и учил бы чему-нибудь. Поначалу он лелеял эти мечты, а потом начал их стесняться. Даже перед самим собой. Делал вид, что ничего такого не хочет и не ждет.

А когда вырос, действительно перестал ждать. То, чего маленький Дилан так страстно желал, спряталось где-то в глубине сердца, притаилось до поры до времени. Он поступил в Академию, стал боевиком, участвовал в операциях, хоронил друзей, учился прятать чувства за ширмой безразличия и невозмутимости, относиться к жизни легче, ценить момент и не думать ни о чем, но время от времени маленький мальчик, мечтавший о любви и семье, все же выбирался наружу. Только теперь он искал женщину, которая смотрела бы на него так, словно он главное в ее жизни. Он видел такие взгляды, обращенные к другим мужчинам, и отчаянно завидовал, как в детстве завидовал детям, которых забирали из приюта.

Нечто подобное ему почудилось в глазах Хильды в пятницу вечером, когда она появилась в боксе лазарета Орты и шагнула к его кровати, но теперь он не был уверен, что не выдавал желаемое за действительное.

Все мысли разом вылетели из его головы, когда Мор переступил порог своих апартаментов в Академии и почувствовал такой непривычный для этого места запах шоколада. Он замер, принюхиваясь, потом запер дверь и пошел на запах.

Тот привел его на кухню, где за столом, обложившись учебниками и тетрадями, сидела его неугомонная курсантка. Судя по всему, она выполняла теоретические расчеты по снадобьям. На столе перед ней стояли тарелка с шоколадным печеньем, в котором виднелись вкрапления орешков, и стакан молока, уже наполовину опустевший. На стуле рядом лежала сумка, а на его спинке висел китель курсантской формы. Сама Хильда сосредоточенно хмурила лоб, смотрела по очереди в три книги, переводила взгляд на тетрадь и хмурилась еще сильнее. Видимо, какие-то расчеты у нее не сходились. Она настолько увлеклась ими, что не услышала, ни как хлопнула дверь в гостиной, ни как Мор появился на пороге кухни.

Он остановился, скрестив руки на груди и стараясь подавить улыбку, и строго поинтересовался:

- С каких это пор курсантки делают домашнее задание на кухне у своих кураторов?

Когда он заговорил, Хильда вздрогнула от неожиданности, но тут же расслабилась и улыбнулась. Отбросив в сторону карандаш, которым писала формулы, она проворно подскочила с места и секунду спустя оказалась рядом с ним. Она приблизилась вплотную, игриво улыбаясь и как будто собираясь обнять и поцеловать его, но последнего шага так и не сделала, спрятав руки за спиной.

- Если куратор против такого, ему не стоило объяснять курсантке, каким заклятием отпирается его дверь, - тихо заметила она, выжидающе глядя на него.

- План был в том, чтобы ты принесла мне вещи, - ответил Мор, тоже немного наклонившись к ней, но так и не коснувшись губами ее губ. Они оба словно выжидали, кто из них «сломается» первым. - А не... Ты что, пекла здесь печенье? - вдруг понял он, наконец сопоставив стойкий аромат шоколада и содержимое тарелки.

- Да, - немного смущенно признала Хильда и уточнила: - Шоколадное, с орехами. Ты вчера выглядел уже вполне нормально, я надеялась, что сегодня тебя отпустят. Поэтому решила подождать тебя тут. И заодно приготовить немного домашней еды. Правда, меня хватило только на печенье. Но, поверь, оно обладает поистине целебными свойствами! Особенно со стаканом молока. Моя мама с детства так лечила все мои болезни...

- И поэтому ты слопала половину, дожидаясь меня, - насмешливо закончил он.

Хильда обиженно ткнула его кулаком в плечо. Легонько. Мор в ответ сгреб ее в охапку и принялся целовать так жадно, словно они не виделись неделю или целый месяц.

- Вот что лечит любые болезни, - едва слышно выдохнул он, когда поцелуй все-таки был прерван.

Хильда, еще в начале поцелуя обвившая его шею руками, прижалась лбом к его лбу и закрыла глаза, восстанавливая дыхание. Сердце ее колотилось как бешенное. В этом раз все ощущалось гораздо острее, чем раньше, а потому и сердце билось быстрее, и дышать было тяжелее. Вероятно, из-за того, что с тех пор, как они последний раз имели возможность спокойно обниматься и целоваться наедине, она успела мысленно похоронить его.

- Ты в порядке? - неожиданно спросил Мор, крепче сжимая ее в объятиях. - Ты вся дрожишь. Что-то случилось?

- Нет, все хорошо, - заверила Хильда, даже головой помотав для убедительности.

- Тогда чего ты дрожишь? - Мор не казался убежденным. Он немного отстранился, чтобы увидеть ее лицо. - Если все хорошо, то почему ты едва не плачешь? Ты не плакала даже тогда, когда навещала меня в лазарете Орты, а ведь я тогда выглядел совсем жалко.

Она нервно улыбнулась, шмыгнула носом и быстро вытерла уголок глаза, сама толком не понимая, почему вдруг расклеилась. Именно сейчас, когда все однозначно стало хорошо. Когда он поцеловал ее, Хильда почему-то вспомнила бал в Легионе. Она вновь как наяву увидела сначала мерзкую, чужую усмешку на любимом лице, а потом трещины, прорезавшие его. И услышала удивленное: «Не думал, что ты сможешь». Все это настолько ярко ожило в ее памяти, что она как будто снова оказалась в том мгновении.

- Просто вспомнила вдруг, как убила тебя. - Голос дрогнул, заставив Хильду недовольно поморщиться, но она продолжила: - Я ведь убила тебя, ты знаешь?