Бронислава Вонсович - В паутине чужих заклинаний [≈ Список]

— Линда, не грустите.

— Я не грущу, я злюсь, — пояснила я. — Мне не нравится, ужасно не нравится, что кто-то влез без моего разрешения ко мне в голову и стал там все перекраивать по своему желанию. Это я не только про стирание. И про то, что что-то пытались поменять.

— В любом случае теперь все изменения ушли, — ответил Дитрих. — У вас есть защитный артефакт, а значит, больше никто к вам в голову не полезет. Во всяком случае, так, чтобы вы об этом не узнали.

— Но причина-то неизвестна, — возразила я. — И это меня тревожит, понимаете, Дитрих? Я не знаю, кто это делал, и начинаю подозревать всех. И Эмми, и Штефана, и свою умершую наставницу, и… даже вас, Дитрих, вас я тоже подозреваю, чего уж скрывать.

Он рассмеялся. Немного приглушенным, но таким заразительным смехом, что я невольно начала улыбаться, хоть и чувствовала себя необычайно глупо. Мне не нравилась ситуация, в которой я сейчас находилась, и не нравилось, что я никак не могу на нее повлиять. За то время, что уехала из дома, я привыкла, что моя жизнь зависит только от меня.

— Подозреваете, что я забыл про ужин? — уточнил Дитрих. — Не надейтесь. Как вы, кстати, себя чувствуете? Тошнота прошла?

— Ее почти не было, — пояснила я. — Даже странно, если учесть, как плохо мне было после сканирования в Сыске.

— Во-первых, с вами работал Карл, а он умеет делать все очень бережно, — пояснил Дитрих. — А во-вторых, в Сыске скорее всего старались вытащить воспоминание так, чтобы оно у вас не восстановилось. Вот и…

Мы шли по улице размеренным шагом бесцельно прогуливающихся людей, и мне подумалось, что сейчас мы стороннему наблюдателю напоминаем обычную парочку, болтающую о всяких глупостях, хотя речь шла о вещах довольно серьезных. Наверное, это и есть та самая «конспирация»?

— Вот довольно приличное заведение, — неожиданно сказал Дитрих, остановившись перед входом в полуподвальное помещение, над которым весело плясала в воздухе фантомная вывеска ресторана «Гаэррский плющ». В нем я не была ни разу. Со Штефаном мы часто ходили по разным местам, но все они относились к модным заведениям, в которых могли позволить себе ужин только обеспеченные люди. Штефан… Имеет ли он отношение к тому, что случилось в моей голове? Или я разлюбила его потому… потому что никогда не любила, честно призналась я себе. Мне льстили его ухаживания и настойчивость, льстило, что Эмми, да и не только она так восхищаются моим поклонником. Но сильного чувства не было никогда.

— Почему плющ? — спросила я Дитриха. — Здесь подают только растительную пищу?

— Обижаете, Линда. — Он аж передернулся от возмущения. — Стал бы я приглашать девушку туда, где нет мяса?

— Так для конспирации же, — напомнила я.

— Даже для конспирации не готов пойти на такую жертву, — чуть обиженно ответил он. — Всему должен быть предел. Незачем над собой издеваться без особой необходимости. Нет, с едой здесь все хорошо, вот увидите. У них такая фирменная отбивная! Ммм… — Он мечтательно поднял глаза, уперся взглядом в потолок и посмотрел теперь уже на меня. — Попробуете, поймете.

Отбивная действительно оказалась хороша. Сочная, благоухающая не только ароматом жареного мяса, но и специй, удачно подобранных местным поваром, она доказала, что Дитрих не зря вспоминал о ней с таким восхищением. Интересно, как многих он приводил сюда насладиться местной кухней? Неожиданно мне стало неприятно от мысли, что я с ним сюда пришла не первая и не последняя. Пришлось себе напомнить, что Дитрих — мой работодатель. Кого он сюда приводил и зачем, меня совершенно не касается.

— У вас так выражение лица изменилось, — заметил Дитрих. — Неужели что-то вспомнили?

— Нет, просто подумала о неприятных вещах, — несколько резко ответила я, пытаясь подчеркнуть своим тоном, что они, эти вещи, его тоже не касаются.

— Не надо думать о неприятных вещах, — наставительно заметил он. — И вообще, такие мысли лучше заедать. Определились с десертом?

— Спасибо, но он будет уже лишним, — ответила я.

От десерта я отказалась не столько потому, что наелась, но и потому, что мне хотелось поскорее остаться в одиночестве, дойти до дома, закрыться и обдумать все, что сегодня узнала. Вопрос, кто же стер мне память и зачем, так и остался нерешенным. Менталист Дитриха не прояснил его ни на самую малость.

— А с собой?

На удивление, Дитрих выглядел расстроенным, хоть и старался этого не показывать. Неужели он за десертом рассчитывал меня еще расспросить про мои сложные взаимоотношения с окружающими? Во время ужина мы говорили о чем угодно, только не о том, что меня тревожит. Наверное, хотел, чтобы я расслабилась, а он так неожиданно — бац — и вопрос о… Вопрос о чем? О чем он мог меня спросить? Я несколько недоумевающе на него посмотрела.

— Линда, я вам предлагаю заказать здесь что-нибудь вкусное, но забрать домой, — пояснил Дитрих, решивший, что мое недоумение относится к его вопросу.

— Мне сейчас ничего не хочется, — честно ответила я.

Думать еще о каких-то десертах было выше моих сил. Да и на самом деле десерта мне не хотелось. Хотелось, чтобы этот бесконечный день наконец закончился.

— Тогда я закажу на свой вкус.

Мы молчали. Я опустила голову и рассматривала салфетку. Она была не столь интересна, но нужно же себя чем-то занимать? Впрочем, делала это я не слишком долго.

— Что вы заказали? — вяло полюбопытствовала я, после того как Дитрих о чем-то пошептался с официантом.

— Дома узнаете.

— Как это дома? — невольно возмутилась я.

— Так это, — передразнил меня Дитрих. — Вам же сейчас ничего не хочется.

Сейчас мне опять чего-то захотелось. А именно — стукнуть этого типа чем-то тяжелым. Мне и так плохо, а он еще издевается! Как назло ничего подходящего под рукой не было, даже папочку со списком блюд унесли, да и была она слишком тоненькой, чтобы удовлетворить мое чувство мести в случае удачного попадания. До сих пор никто не вызывал у меня столь сильных чувств. Наверное, день выдался на редкость неудачный.

— О, глазки заблестели, — удовлетворенно сказал Дитрих. — Все же любопытство — главная движущая женская сила.

— Надеюсь, дальше нам в целях конспирации не придется нарезать круги по Гаэрре? — холодно ответила я. — На это моего любопытства не хватит.

— Так естественно. Оно вас потянет прямиком домой, чтобы вы смогли узнать, что же в этой коробочке. — Дитрих кивнул на подходящего с торжественным видом официанта, в руках которого действительно была картонная коробочка безо всяких опознавательных знаков, но перевязанная веселой оранжевой ленточкой с пышным бантом сверху.

— Сами понесете? — мстительно спросила я. — Бантик, несомненно, вам пойдет.

Я не понимала, что со мной творится. Хотелось безостановочно язвить, задевать своего спутника, чтобы он… Чтобы он что? Решил, что я достойна жалости и отвел меня к целителю, занимающемуся проблемами душевного здоровья? Нет, нужно держать себя в руках. Дитрих не виноват в моих проблемах, пусть мне временами и кажется, что он — совсем не случайное лицо в моей жизни.