Шеннон МакГи - Драконьи норы и другие ловушки

— Эдит, — сказала я нерешительно, — я видела человека в течение последнего часа или около того. Сначала я думала, что это мое воображение, но теперь я уверена, что он реален.

Эдит мрачно кивнула.

— Это разведчик из местной деревни. Люди этой пустыни, Тайрин, удивительно подозрительны. Так и должно быть, ведь еды и воды здесь так мало. Вероятно, они не приблизятся к нам, пока мы не свернем с дороги и не начнем брать воду из колодцев. Этот, вероятно, останется с нами, пока мы не покинем земли его народа. Если увидешь более одного всадника, то поднимай тревогу.

Я склонила голову набок, чтобы пропустить вереницу всадников. Чувствуя себя смущенной, я проигнорировала любопытные взгляды, которые получила от нескольких, и понимающий взгляд от Тесс, которая пробормотала что-то уголком рта Гарольду, который ехал рядом с ней на лошади. Без сомнения, она будет смеяться над тем, что зеленый рекрут не знает о местных жителях. Я почувствовала облегчение, когда они прошли, и я смогла вернуться на свое место справа от Эллы.

— Ты в порядке? — спросила она. Слова были приглушены, когда говорила через толстый платок, который завязала вокруг рта для поездки. Песок, утверждала она, ужасно беспокоил ее.

— Я в порядке. Просто вижу всадника с самого утра. Думала, что скажу твоей маме.

— На Паломино*? — спросила она. Когда я просто уставился на нее, она вздохнула. — Это лошадь, загорелая и белая.

* Паломино — англ. Palomino — соловая масть лошадей, которую зачастую ошибочно рассматривают как породу. Характеризуется золотисто-желтым окрасом туловища, а также почти белой гривой и хвостом.

— О, да, — сказала я, чувствуя себя глупо. Двух дней на конной ярмарке оказалось недостаточно, чтобы все названия разных мастей лошадей прочно засели у меня в голове.

— Да, я его видела. Что сказала моя мама?

— Она сказала, что с ним не будет никаких проблем, если мы не будем трогать ничего, что принадлежит ему. — Я набрала слюны и сплюнула, избавляя рот от песка.

— Имеет смысл. Мы обычно подбираем такого всадника, когда спускаемся. Это трудная страна. Даже те, кто может позволить себе вести нас, негодуют из-за еды и воды, которые могут потерять. Те, кто нас не нанимает, любят нас еще меньше.

— Она сказала, что он оставит нас, как только мы покинем его землю. Как он вообще может сказать, где она заканчивается? — спросила я, оглядываясь вокруг. — Они же заборы не возводят.

Элла пожала плечами.

— Что бы там ни было на картах, это место разрезали на части еще до Великого пожара, — сказала она. — Знание, что старое, становится мышечной памятью. Они знают, сколько шагов от их колодца до земли соседней деревни. Они распознают различные скальные образования. Когда они поднимаются, даже знают кактусы. Что-то в этом роде.

Я недоверчиво покачала головой. Даже скалы казались мне одинаковыми.

— Как скажешь.

Наш наблюдатель оставался с нами до конца дня, но только на этот раз, поэтому я больше ничего не сказала Эдит. Вместо этого мы с Эллой проводили время, играя в игры памяти с Ито и Белиндой. Они были хорошо осведомлены о флоре и фауне пустыни, так как многое из этого могло быть использовано в различных магических операциях, и было интересно узнать об этих вещах, а также об их более приземленных качествах.

Любой остаточный страх, который я носила в своем сердце по отношению к магам, медленно, но верно угасал… по крайней мере, когда дело касалось этих двоих. Они были слишком приятны, чтобы их не любить, и я наслаждалась их дружбой. Они не боялись дразнить друг друга, но всегда дружелюбно. Не вредило и то, что, когда жара становилась невыносимой, они не скупились на то, чтобы охладить нас своей магией. То, как Ито пытался объяснить, это заключалось в том, чтобы взять тепло на наших телах и поместить его куда-то. Я действительно не понимала, но, тем не менее, ценила это.

В тот вечер, когда солнце начало опускаться над западными песчаными дюнами, мы разбили лагерь. Пока мы работали, брезент палаток медленно купался в огненно-розовых, желтых и оранжевых лучах заходящего солнца. Я сделала паузу, чтобы поразиться этому, не в первый раз. Дневная жара могла быть невыносимой, но даже я могла оценить великолепие Отца Очага.

Когда мы закончили обустраиваться, вся компания собралась вокруг костра, который находился с подветренной стороны от палаток. Это вошло в привычку после нескольких недель пути, и я почти не думала об этом, когда присоединилась к группе людей, идущих в том направлении, как стадо овец. Эдит и ее помощники расположились так, чтобы их могло видеть как можно больше людей, терпеливо ожидая, когда последние отставшие закончат и подойдут ближе.

— Вам будет приятно узнать, что мы всего в половине дня езды от города, — без предисловий сказала Эдит, когда все жалобы на долгий день пути утихли.

— Это Дабскин, — прошептала мне на ухо Элла, как будто я могла забыть, и я кивнула.

Новость была встречена без особого удивления со стороны ветеранов нашей компании. Южное путешествие, как некоторые любили его называть, было ежегодным, и его курс не сильно менялся. И все же в радостных возгласах, которыми было встречено заявление командира, чувствовалось облегчение. Мое сердце забилось от волнения.

Дабскин находился в самом широком месте реки Лорас — одного из главных каналов юга. Калеб немного рассказал мне об этом, пока мы ехали. Он сказал, что город такой же большой, как форт и город Форклак, вместе взятые, и даже больше. Он будет больше любого города, который я когда-либо видела.

В отличие от горного городка, он находился в пределах дня езды от ближайшего соседа. На самом деле, это был день езды от нескольких городов, которые тесно сгрудились вдоль пышных берегов реки. Этот был центром сельского хозяйства и торговли. В то время как те, кто жил среди настоящей пустыни, редко имели достаточно денег, чтобы нанять нас, те, кто сидел на реке, имели более чем достаточно. В ближайшие несколько месяцев нам предстояло проехать через немалое количество таких поселений, выполняя кое-какую случайную работу.

Эдит и ее помощники начали задавать вопросы, но их было очень мало. Мы все знали, что пришли сюда охотиться на дрейков. Ито объяснил, что, хотя стража Дабскина должна была держать их в узде, граф уже несколько лет не желал брать эту проблему на себя, когда Двенадцатая Рота проезжала через город. Городская казна была полна, и наемник, убитый во время охоты на чудовищ, не представлял собой ничего особенного. Это также делало охранников свободными, чтобы сохранить мир среди гражданских лиц. Тем не менее, работа не была официальной, пока Эдит не поговорила с кем-то ответственным, и до тех пор детали для всех нас о точной природе нашей задачи были скудными.