Сергей Волков - Пастыри. Последнее желание

Пока Митя добежал до парка, пока продрался сквозь мокрые заросли кленовника к дубам, дождь усилился и даже непромокаемая канадская куртка, подарок отца, оказалась очень даже промокаемой.

Аккуратно сняв куски сырого дерна, вчера вечером уложенные на крышку люка в целях маскировки, Митя отвалил тяжелую чугунину. Рядом зашуршало – Старый Гном, несмотря на непогоду, выбрался из норы и притопал любопытствовать. Так вдвоем они и спустились в подземелье…

Граф ждал его, сидя за столом. Круглая комната здорово преобразилась за минувшую ночь – исчезли пыль, плесень, каменная плитка пола блестела, на столе помимо канделябра с ярко горящими свечами и письменных принадлежностей появились медный начищенный чайник, разлапистая спиртовка, стаканы в подстаканниках, жестяная банка с чаем, плетеная корзинка, полная сушек, и сахарница.

– О, Дмитрий Карлович! – обрадовался Торлецкий, вставая. Митю передернуло – все же он никак не мог привыкнуть к зеленым светящимся глазам графа. – Прошу великодушно меня простить – вчера я был настолько взволнован тем обстоятельством, что у меня появился собеседник, то есть вы, что совершенно позабыл о нормах приличия. Я не показал вам мое жилище, не угостил… Подумать только – я едва не попросил вас вчера выйти через тайный ход, которым пользуюсь сам.

– А что там, страшно? – удивился Митя.

– Видите ли, тайный ход ведет из моих подземелий в коллектор, через который город покидают всевозможные… м-м-м… нечистоты. Что поделать, Дмитрий Карлович, за конспирацию приходится платить… О! А это тот самый еж, о котором вы рассказывали?

– Ага. Вот, пришел познакомиться…

– Я и не подозревал, что в нынешней Москве могут жить дикие животные… – граф улыбнулся, нагнулся и потрогал обнюхивающего ножку стула Старого Гнома. Ежик недовольно заворчал и, топоча лапками, умчался на лестницу.

– Ну вот… Почему-то звери меня, мягко говоря, недолюбливают. – Торлецкий задумался, но тут же спохватился. – Ну, довольно, довольно о пустяках. Не угодно ли чаю с дороги, погода сегодня отвратительная, или желаете сразу посмотреть мои, так сказать, апартаменты?

– Сразу… желаю… – Митя несколько путался в вычурной, старомодной речи графа.

– Тогда вперед, мой юный друг, вперед! – граф распахнул дверцу. – А уж после… м-м-м… экскурсии, которая, надеюсь, вам понравится, беспременно почаевничаем!

Обиталище графа Митю поразило. За маленькой дверью, из которой вчера так неожиданно появился Торлецкий, оказался узкий коридор, ведущий в четыре попарно расположенные комнаты – столовую, кабинет, спальню и гостиную, больше напоминающую музей. Еще несколько дверей в конце коридора оказались заперты, и Митя решил, что там находятся какие-то подсобные помещения.

– Здесь у меня собраны всевозможные диковины, привезенные из различных стран! – не без гордости сообщил граф, проводя Митю в большую комнату с низким потолком, под которым горела самая обычная электрическая лампочка.

Предвидя Митин вопрос, Торлецкий щелкнул выключателем, зажигая дополнительные бра на стенах гостиной:

– Прогресса я не чураюсь, даже наоборот. Помимо электричества у меня тут есть и водопровод, и удобства, и даже телефон, правда, каждый раз, чтобы совершить звонок, необходимо подключаться к линии, а потом отсоединять аппарат, иначе могут возникнуть осложнения. Впрочем, это – мелочи. Прошу вас, это – мои сокровища…

Митя переступил порог гостиной и обомлел. Чего тут только не было! Шкура зебры и бушменский ассегай соседствовали с бумерангами австралийских аборигенов, морской компас и старинный ртутный барометр висели рядом с головным убором вождя одного из индейских племен Южной Америки, выполненном, как пояснил граф, из тысячи птичьих перьев.

Копья, луки, стрелы, ножи, кинжалы, самурайские мечи и маорийские нефритовые палицы, раковины, кораллы, черепа удивительных животных, резные маски, фигурки неизвестных Мите богов, засушенные тропические рыбы, чучела птиц и рептилий, мерцающие гранями кристаллы…

Рядом с каждым экспонатом помещалась небольшая табличка, на которой значились краткие пояснения – что это за предмет, откуда привезен и при каких обстоятельствах он стал собственностью графа.

Больше всего Митю поразила сморщенная, величиной с дыньку-«колхозницу», человеческая голова, грозно скалившая длинные желтые зубы. На табличке рядом он прочитал: «Засушенная по туземному рецепту голова вождя племени халкао Улуи, убитого во время войны с племенем икалоси. Подарена Ф. А. Торлецкому вождем икалоси Келуи за большой личный вклад в победу. Остров Борнео, 1966 год».

– Вы воевали с дикарями? – удивленно спросил Митя. Граф усмехнулся:

– Я был… э-э-э… «Генеральным штабом» племени икалоси. Видите ли, Дмитрий Карлович… Мне нужно было во что бы то ни стало успеть поговорить с умирающим колдуном племени халкао, а их вождь, вот этот самый Улуи, почему-то был против…

Митя ничего не сказал в ответ, по спине пробежали мурашки – все же граф, несмотря на смешную привычку говорить, как в кинокомедии, был человеком суровым…

Интердум секувдус

– Как наши дела, почитаемый эрри? – звонок Стоящего-у-Оси застал эрри Габала прямо на заседании совета директоров компании «Халибер-тон», но лиловый код оповещения указывал, что Седьмую спицу вызывает кто-то из Великого кру га, а значит дела внешнего мира могли и подождать.

Извинившись, эрри Габал встал и вышел из зала заседаний. В комнате для релаксации он задействовал миниатюрный марвел Слепого глаза и торопливо заговорил:

– Эрри Апид, ситуация развивается согласно вашим предположениям. Эрри Удбурда обуяла гордыня. Он намеревается потягаться с самим Фатумом, стремясь сбить Великий Круг с оси...

В трубке раздался сухой смешок. Эрри Апид пробормотал что-то неразборчивое себе под нос и отчеканил:

– Любому отважившемуся на это гарантирована участь эрри Дикса, какими бы идеями он ни оправдывал свое болезненное тщеславие. Горящий Берлин, горящая Москва – все едино. В любом случае: Великий Круг либо ничего не теряет, либо в нашу орбиту вовлекается страна Изгнанных!

– Но эрри УДбурд манипулирует с тем, о чем предупреждает Книга Паука!

– Эрри Дике тоже упражнялся с темными энергиями, древними символами и хтоническими тварями. И что же? Его империя, заявленная как тысячелетняя, просуществовала всего двенадцать лет! Так что не тревожьтесь, почитаемый эрри, и побольше сообразительности и усердия! Да укрепится ваш Атис! Валэ!

И Стоящий-у-Оси отключился...

Чай пили в круглой комнатке с саркофагом. Митя чувствовал – графу отчего-то теперь очень приятно здесь находиться. За чаепитием Торлецкий рассказывал о своих приключениях, стараясь, видимо, вспоминать наиболее веселые или занимательные эпизоды.