Array LeeRan88 - Третий закон Мерфи [СИ]

Некоторые студенты имели свой мини-бизнес в школе, например, по написанию эссе (отметился наш факультет и слизеринцы), по тому, как достать что-то незаконное — алкоголь, а может, что и похуже (этим занимались несколько студентов со Слизерина и, как ни странно, с Хаффлпаффа). Я знала девушку из барсуков, которая происходила из большого шотландского клана. Клан этот занимался добычей редких ингредиентов, так что к Хелен Макферссон обращались представители других семей по вопросам заказов и найма ее сокланников. Не думаю, что администрация школы или хотя бы мадам Спраут была не в курсе того, чем занимается ее студентка. И не только она, таких полуофициальных представителей хватало на всех факультетах. Насколько я поняла, такое ведение дел было удобным потому, что не облагалось дополнительными налогами. Заказы через Гильдию стоили бы в разы дороже.

Вообще, в школе была богатая теневая жизнь, начиная от клуба для мальчиков с крайне сомнительными, на мой взгляд, развлечениями до черного рынка, где можно было достать что-то посерьезнее алкоголя и приворотных зелий. Я не особенно интересовалась такими вещами, но просиживая в гостиной вечерами в прошлом году, я услышала много интересного. Пока эти знания мне не пригодились, но кто знает, что будет завтра? Надеюсь, что и не пригодятся. Подозреваю, что часть преподавателей была в курсе, а то и имела с этой системы что-то, если не контролировала ее. Не можешь остановить — возглавь.

Близнецы Уизли были слишком заметны, но все равно умудрились подхватить и отстоять право заниматься школьным тотализатором. С кем общается Поттер, герой нации… Интересно, он вообще в курсе, что в школе такое имеется? Иногда мне казалось, что он и Грейнджер, а еще Волхов живут в каком-то своем особом мире. Ну, Волхов — отдельная тема, все, что не касается болезней и Снейпа, его не интересует, но остальные…

С тех пор, как я перестала брать все деньги, которые мне давал папа, в школу и стала постоянно запирать в шкатулку все свои ценности, мое благосостояние увеличилось.

После истории с империусом в прошлом году, а также неудачного самоубийства одной из школьных знаменитостей и моего непонятного в нем участия, я вылетела из кружка. Защита, которую мне обеспечивали старшекурсники, перестала работать. Учитывая, что Луна Лавгуд всегда была со странностями, а мои тараканы добавили нашей общей личности своего колорита, то я быстро оказалась среди школьных изгоев.

И началась травля.

Поначалу у меня была убежденность, что я смогу противостоять этому, но как же это было наивно!

Соседки по комнате таскали мои вещи, портили, прятали их, воровали деньги, но я такая была не единственная. А самое страшное и странное для меня было то, что все кругом считали это нормальным. Подозреваю, что в любой закрытой школе есть подобные… «традиции», но эти мне казались необоснованно жестокими. Даже в сказке люди остаются людьми. Грустно, но человеческую природу не переделать, а уж если она отягощается нечеловеческими генами, то уровень жестокости только возрастает.

Для того, чтобы избежать травли или прекратить ее был нужен лояльно настроенный взрослый, который назвал бы вещи своими именами. Таких в школе, на первый взгляд, не было. Меня не слишком беспокоило то, что в результате я оказалась в изоляции. Но! Я не учла одну важную вещь. Самонадеянно посчитав, что с высоты своего жизненного опыта, пусть и не такого большого, как хотелось бы, смогу прекратить насмешки. Я забыла, что толпа — это неуправляемое стадо. Но направляет его, как правило, тот пастух, у кого злее собаки. И громче голос.

Невозможно ответить всем в одиночку. У меня не было ни собак (друзей или сторонников), ни громкого голоса (авторитета). Мое сопротивление только подстегивало сокурсников делать гадости, потому что я считала недостойным опускаться до их уровня и отвечать ударом на удар. Поначалу.

После первого серьезного случая, когда я попыталась пожаловаться старосте, а потом и декану, это не принесло никакого результата. Только сделало хуже. Тогда я перестала жаловаться и старалась всегда быть начеку, поменьше общаться с сокурсниками и постоянно находиться на глазах у профессоров или старост других факультетов. Долго размышляла, стоит ли обращаться к Вадиму и в итоге пришла к выводу, что это только усугубит ситуацию. Волхов, как непосредственный участник событий, наверное, смог бы меня отстоять, вот только какой ценой?.. Также не стоило забывать, что он был слизеринцем. Он был с одной стороны защитником «обиженных и угнетенных», его репутация, которую он создавал долгие годы, работала на него, но никогда он не забывал взять свою плату. Так или иначе. Ничего не требовал он только с первокурсников, давая детям время на адаптацию. К тому же, до него сначала нужно было донести проблему. Сам он ни черта не замечал. А для этого требовалось исхитриться как-то его выловить и поговорить. И желательно без посторонних глаз. Хоть бы секретаря себе завел, что ли?

Я искренне не понимала Энни, которая так же, как и я, подвергалась травле, а потом с милой улыбкой выполняла поручения старшекурсниц, млея от того, что ее приняли в компанию, пусть и на роль девочки на побегушках. Фу. Уж лучше быть изгоем, чем так унижаться.

Моргнув, я поняла, что стою у окна и верчу в руках галлеон, глядя остановившимся взглядом на поле около дома. Отбросив посторонние размышления, достала пергамент со списком покупок, перевела взгляд на монетки и бумажки, горкой сваленные на столе и задумалась. Интересно, что на них сейчас можно купить? Я надеялась, что финансов хватит на все мои «хотелки».

Отец нашелся в библиотеке. Самое посещаемое место в доме. Мне кажется, если бы не необходимость периодически есть и спать, а еще моя учеба и папины дела, то мы с ним оттуда не вылезали бы вовсе. Как мама была готова поселиться в своей лаборатории, так и отец готов был дневать и ночевать в библиотеке. Ну, может, еще такой чести удостаивалась типография перед очередным выпуском.

— Отец? — тихо позвала я, отвлекая его от разбора бумаг. Пергаменты с пометками, какими-то расчетами, письма и счета, а еще особым образом помеченные уведомления из банка громоздились неровными стопками на столе.

— Мм? — невнятный звук показал, что меня заметили. Обычно, если дальше не следовало никаких междометий, то следовало подождать, пока отец освободится. У меня ничего срочного не было, так что папу можно было и не отвлекать. Мне не горит.

Я вздохнула и присела в кресло, любуясь им. Все-таки отец очень красивый мужчина, а когда он чем-то увлекается, то выглядит по-настоящему волшебно, как неземное создание. Таким… одухотворенным, что ли. Полностью погруженный в свое занятие, то с легкой, еле заметной улыбкой, то сосредоточенный, с вертикальной морщинкой на лбу, сейчас он казался мне очень похожим на наших предков-сидов.