Array LeeRan88 - Третий закон Мерфи [СИ]

Следующие новости касались Нэйта: «Надеюсь, ты знаешь, что исцеление без разрешения больного или его опекуна незаконно и карается, так же, как и угроза нарушения Статута? Я сделал все, что мог на данный момент. Твой побратим сквиб, поэтому максимум, при котором ему не станет хуже, и он не получит магическую зависимость, — это подстегнуть его регенерацию. Твой эльф подслушал, что уже завтра его переведут в обычную палату, кризис миновал. Я навещу его и все расскажу, так что напиши ему письмо. Я передам. Как только появится возможность, навещу тебя. Сообщи мне, какой вариант ты выбираешь. ВВ».

Дочитав письмо, я подняла голову и увидела, что крестная все еще здесь.

— Валери, я не могу больше оставаться здесь. Ты должна прочесть письмо.

Взяв протянутый лист, крестная быстро пробежала глазами текст, и по мере прочтения, на лице появлялся ужас.

— Боже, нет! В Англию ты не вернешься, — солидарность тетушки подтверждала правильность принятого решения не возвращаться. — Нечего тебе там делать!

Вопрос с домом разрешился быстро. Встревожившись не на шутку от известия, что магически насыщенные места теперь не для меня и что со временем все будет только ухудшаться, Валери развила бурную деятельность, и уже через несколько часов я переехала в городской дом Брента, ее мужа, с которым до сих пор так и не познакомилась. Неуловимый Джо ему и в подметки не годился.

В обычном уютном небольшом двухэтажном особнячке с крохотным садиком и без капли магии я сразу почувствовала себя гораздо лучше. В доме имелась приходящая домработница и периодически оставался личный помощник Брента, про волшебство не имеющий ни малейшего представления.

Я написала письмо Нэйту с рассказом о последних событиях, пожеланиями скорейшего выздоровления и приглашением, как только поправится, приехать ко мне в гости. Долго сомневалась, но все же не утерпела и в конце спросила, что с ним случилось? И не в курсе ли он, что случилось с отцом.

Ответное письмо пришло через две недели с посланием Волхова. В письме Нэйт благодарил, говорил, что сделал все, что смог, чтобы помочь отцу, но бандитов было слишком много. Бумага словно сочилась чувством вины. Друг сообщил в письме, что отец перед самой стычкой кого-то узнал и даже окликнул того человека по имени. Имя было странным, Саммерс в горячке схватки толком не запомнил, но «то ли Трисмегист, то ли Апполон» [7]. Ага, Апполон, как же. Для меня все было очевидно.

Самое главное, Нэйт ответил на вопрос, на кой черт моего отца понесло в это злачное место — он хотел провести ритуал, посвященный Фавну. Нэйт не знал, но я когда-то читала, что это подразумевает человеческое жертвоприношение, с помощью которого можно использовать чужую жизненную силу для продления собственной жизни. Это шокировало. Папа что, был настолько плох? И больше ничего не могло помочь? И кого он собирался принести в жертву? Боже…

Я обратилась к единственному человеку, кто понимал хоть что-то в мире духов — к Волхову. Его ответ меня не порадовал, но не удивил. Вадим сначала долго молчал. Мне пришлось сильно постараться и даже пошантажировать его, чтобы выцарапать информацию. И лучше бы я ее не знала.

Оказалось, дело было в ученичестве у Фарэя. Африканский шаман потребовал ни много, ни мало — годы жизни и часть магической силы отца. Причем забрать он мог обещанное в любой момент. И вот теперь-то становилось ясно, почему отец был так озабочен моим будущим — он боялся не пережить оплату. Правда, Фарэй, как мне сказал Вадим, был достаточно мягок: дал отсрочку в несколько лет и забрал не все сразу, а постепенно. Самое обидное, что у папы был шанс выкарабкаться — то самое жертвоприношение. И если бы не бандиты и Гамп, отец был бы жив.

Жизнь приобрела привычную размеренность и сонную неторопливость. Я погрузилась в какую-то апатию, ничто не трогало, не интересовало, я даже не читала газет, а в самый первый приезд Вадима сказала, что ничего не хочу знать ни про общих знакомых, ни про события в магической части Британии. Он согласно кивнул и больше мы эту тему не поднимали.

Токсикоз меня не мучил, зато постоянно хотелось спать. Волхов радостно кивал на мой сонный вид, делился магией, что-то шептал, в общем, колдовал и шаманил. После его манипуляций становилось лучше на пару дней, возвращался интерес к жизни, но потом я снова становилась унылой и равнодушной.

Со второго месяца я перестала выносить рядом даже присутствие Тенси, так что отослала его в помощь к Нэйту, потому что Вадиму он оказался не нужен, а у Вэл и своих домовиков хватало. Палочку пришлось убрать в сундук и отправить в подвал. Обращения по поводу установки защиты приходили на имя Валери, но она всем отказывала. Узнала я об этом случайно, подслушав ее разговор с мужем.

Сетования тетушки по поводу вынужденного отказа Очень Важным Персонам были щедро сдобрены переживаниями по поводу моего ненормального спокойствия и общего вялого состояния. Я только негромко хмыкнула. Главное, что с детьми все было в порядке.

Трудно быть женщиной, а еще труднее быть ею в волшебном мире, но у меня было время, чтобы смириться с ранним замужеством. В прошлом я бы билась в истерике, если бы умудрилась забеременеть в шестнадцать, а у магов еще двадцать лет назад это была норма, да и сейчас тоже. Сейчас та же Валери отнеслась к моему положению даже с одобрением, ее больше задело, что вся эта история прошла мимо нее, да и насчет Волхова она все еще периодически высказывала не самые приятные вещи, но в целом была довольна. Крестница отхватила себе вполне подходящую партию, а что муж, по ее мнению, возмутительный разгильдяй — это частности, как и раздельное проживание и несоблюдение традиций. А так крестница замужем, беременна, обеспечена — все нормально.

На тех, кто до двадцати не женился, смотрели осуждающе. Магов было мало, а войны двадцатого века уничтожили слишком многих, чтобы «бездарно терять время». Прибавим к этому общую безалаберность волшебников, ведь почти все можно быстро вылечить: начиная от порезов и переломов и заканчивая отращиванием новых конечностей, если повреждение нанесено, конечно, не темной магией. А также стоит учесть долгий срок жизни магов, которые рассуждали так: «Время еще будет, а пока…», так что многие просто не успели оставить потомство, сложив голову раньше. И в двадцатом веке, после второй магической, волшебники забили тревогу. Общество фактически обязывало обзаводиться семьей и потомством как можно раньше. Магическая евгеника процветала, особенно на фоне возмущенных воплей магглорожденных: а как же любовь? Выживание вида было важнее.

На шестых и седьмых курсах Хогвартса едва ли училось по тридцать учеников, причем, в основном, парни. Девушки редко возвращались в школу после СОВ, да и вообще ведьмочек было меньше и, в общем-то, было неудивительно, когда маги обручались с иностранками. Правда, учитывая ситуацию в магБритании, иностранок сюда выдавали неохотно.