Ева Фёллер - Потайная дверь [litres]

– Послушай, – сердито сказала я ему однажды вечером, когда мы на пять минут остались одни. – Тебе надо бы ей сказать, что ты не питаешь к ней интереса.

– Ты и так знаешь, что я не питаю к ней интереса.

– Да, но она не знает.

– Я ей точно не давал повода питать какие-то надежды.

– Достаточно уже того, как ты пялишься ей в вырез, когда она обмахивает свой бюст веером.

– Cara mia, пожалуйста, поверь мне! Она может хоть голая встать передо мной, и то бы я не заинтересовался!

Это прозвучало, на мой взгляд, слишком пылко.

– Пожалуйста, хотя бы здесь не выпячивай своё итальянство! Оно и так выглядывает чаще, чем требуется!

– Да не пялюсь я на неё, честно. А если и пялюсь, так это самое большее просто рефлекс.

Я гневно схватила со столика журнал о породистых лошадях и швырнула в него, но он просто поймал его на лету:

– Вот видишь, это тоже был рефлекс. Какие-то вещи делаешь, не задумываясь о них.

– А надо было бы задуматься! – кипятилась я.

– Если я начну об этом думать, тебе тоже придётся задуматься о Реджи и о графе. И о том, как они пялятся тебе в вырез.

– Ты хочешь уйти от темы!

– Я как раз в теме. Если кто-то и смотрит в чей-то вырез, так это Кен-жених – в твой. Не говоря уже о старом добром Джордже. Тебе ещё не бросилось в глаза, что он часами готов лобызать тебе руку и обхлопывать тебя со всех сторон?

– Но это даже сравнить нельзя с Ифи! Она пристаёт к тебе без всякого удержу!

– А Кен-жених так нацелился на тебя, что аж искры летят, когда ты подходишь ближе чем на два метра.

– Это плоды твоего воображения.

– Нет, это реальность, – говорил Себастьяно.

– Этот тип мне совершенно безразличен, и ты это прекрасно знаешь!

– Но его комплиментами ты заслушиваешься, даже не спорь со мной. Я видел, как ты раскраснелась, когда он сказал, что в розовом ты словно фея из сказки. Фея из сказки! – передразнил Себастьяно. – Я сам с собой держу пари, кто из них двоих первым будет у меня официально просить твоей руки, Джордж или Реджи.

– Ты сумасшедший, – сказала я решительным тоном. Как-то он добился того, что я заняла оборонительную позицию, и это показалось мне нечестным. – Кроме того, ты не можешь отрицать, что твоё мужское эго просто плавится от попыток Ифигении к сближению. Она не ослабит хватку, потому что ты стопроцентно соответствуешь её требованиям. Если ты потеряешь бдительность, она ещё устроит дело так, что тебе придётся с ней обручиться.

Себастьяно только посмеялся, а потом просто обнял меня, чтобы поцеловать и прошептать мне на ухо по- итальянски какие-то нежные глупости. Он знал, как я от них слабею.

В тот момент я и не догадывалась, как скоро мы оба вспомним мои слова.

Наступила среда, а с нею и долгожданный бал-альмак. Бриджит сбивалась с ног, снаряжая меня на этот бал, но результат, на мой взгляд, оправдал все её усилия. То волнение, с каким Бриджит готовилась к этому дню, передалось и мне, и к концу я уже и сама начала испытывать предвкушение вечера, хотя и сдержанно.

Моё бальное платье было непорочно белым, как и полагалось для дебютантки, но оно блестело и сверкало благодаря крохотным жемчужинкам, которыми были расшиты пышные рукавчики и пришивной шлейф, как и перчатки, достающие мне до локтей. Сверху это платье было очень открытым, хотя вырез был не больше, чем у обычной ночной рубашки, но зато подвеска в виде маленьких песочных часов немного оттопыривала декольте, и взгляду открывалось чуть больше, чем следовало бы. Я выглядела как помесь невинной принцессы и соблазнительной сирены. Себастьяно, поджидавший меня в холле, раскрыл рот, когда я стала спускаться по лестнице, изящно подобрав шлейф и благородно задрав нос.

– Тебе нельзя так идти, – сказал он, не в силах оторвать взгляд от моего выреза.

– Спасибо, ты тоже выглядишь классно, – ответила я. Переводчик превратил моё классно в ravissant (кажется, у переводчика было особое пристрастие к этому слову), поскольку нас могли слышать Седрик и Жани. Оба как раз тащили через холл охапками подсвечники, серебряные блюда и вазы, потому что миссис Фицджон поручила им собрать в доме всё серебро и почистить его. – Я так и знала, что ты найдёшь мой вырез слишком глубоким. В отличие от других известных нам вырезов. – Я не могла удержаться от маленькой колкости, но Себастьяно лишь улыбнулся.

– Ты ошибаешься. Я как раз нахожу твой вырез ravissant.

Мне сразу стало интересно, какое слово он произнёс на самом деле. Попрошу его позже ещё раз повторить это слово в его исходном звучании.

– Тогда почему же ты говоришь, что я не могу идти в таком виде?

– Потому что не хватает кое-чего важного. – Он взял маленькую шкатулку со столика в прихожей и раскрыл её. – Что, например, ты имеешь против этого? Разве это не подходящее завершение наряда?

Я тотчас узнала это украшение. Это не было предметом из якобы фамильных драгоценностей Фоскери, которые Себастьяно забрал у Ротшильда и сыновей, то было бриллиантовое колье семнадцатого века, которое он мне подарил после нашего парижского странствия во времени.

– Ты прихватил его с собой! – ахнула я.

– Я не хотел оставлять его в отсеке для кубиков льда, – пробормотал он мне на ушко, надевая на меня колье. – К тому же это, наконец, тот редкий случай, когда ты можешь его носить.

Потом он встал рядом со мной так, что мы оба отражались в большом зеркале, висевшем на лобовой стене входного холла. Обласканное золотыми отблесками свеч, недавно зажжённых миссис Фицджон, наше отражение походило на историческое живописное полотно. Себастьяно выглядел ослепительно, куда лучше, чем любая кинозвезда. В облегающих брюках чуть ниже колен, в приталенном жилете и превосходно сидящем фраке он казался ещё атлетичнее, чем был на самом деле.

В формировании узла его галстука Микс снова превзошёл сам себя. Он пышно выделялся в лучисто-белой драпировке складок между серебряными пуговицами жилетки и подчёркивал здоровую смуглость лица Себастьяно.

Я могла понять Ифи. На её месте я и сама попыталась бы заполучить его, потому что лучшего, чем он, и в сотни лет не найти. Да что там, в тысячи! Но он был мой , и он будет моим во веки веков, аминь.

Себастьяно взыскательно оглядел нас в зеркале и с удовлетворением кивнул перед тем, как помочь мне набросить на плечи накидку, подходящую к платью.

– Я думаю, мы произведём хорошее впечатление.

Позади нас возник мистер Фицджон и оглядел нас со сдержанной улыбкой.

– Милорд, если вы позволите мне одно замечание, вы не вполне справедливы по отношению к облику вас обоих. Без сомнения, вы и миледи войдёте в историю альмака как beau couple сезона. – Он коротко поклонился: – Джерри уже подал экипаж, милорд.