Сергей Барк - Вампир из Трансильвании [СИ]

— Думаю, тебе лучше вернуться к себе и лечь спать, — привлёк моё внимание Влад.

— А ты? — «ты всё-таки пойдёшь и укусишь кого-нибудь?»

— Саша, — рыкнул Влад, и я отшатнулась дальше.

И тут в голове начала складываться мозаика. Он отправлял меня подальше, потому что остро чувствовал кровь. И целуя, вёл себя несдержанно, будто подросток, у которого бурлят гормоны. Виною тому могло быть моё состояние. Или голод Влада. Может быть, и то, и другое вместе взятое.

— Можно спросить? — тихо, стараясь, чтобы голос звучал покорно, мурлыкнула я.

Пронзительный взгляд впивался в моё лицо, но Влад всё же позволил мне заговорить.

— Если бы… — я в панике подбирала нужные слова, — я не приехала так внезапно, свалившись, как снег на голову, ты бы мог подождать ещё неделю? Подождать с питанием, — последнюю фразу я проговорила шёпотом.

— Да, — прозвучал ответ, утонув в тишине кабинета.

— Я уеду завтра утром. Вернусь в Талиу.

Влад переступил с ноги на ногу, принимая более расслабленное положение.

— Но ты подождешь. Подождёшь, пока я не приеду. Полная сил.

Мне потребовалась вся храбрость, чтобы не отвести глаз.

Влад сжал челюсть.

— Твоё упрямство не знает границ.

— Несправедливо обвинять меня в том, что… что я хочу быть ближе.

Мужчина смотрел на меня целую вечность.

— Хорошо, — наконец выдохнул он, сдаваясь. — Но если ты сейчас же не уйдёшь, я забуду об этой договорённости.

Кабинет я покидала на ватных ногах. Уже оказавшись в собственной комнате, я вдруг схватила с кровати телефон и послала Владу сообщение:

«Не злись на меня».

Мне отчаянно не хотелось его расстраивать, но и позволять облизывать чью-то шею я не могла ему позволить. Было в этом что-то гадкое и противоестественное. И меня трогали далеко не гастрономические предпочтения вампиров, меня волновала близость. Близость тел, прикосновения, чужая кровь на его губах. Представлять это было ещё ужасней, чем если бы он шёл за руку не со мной, или целовал другую на моих глазах.

Нет, я не хотела такое позволять. Пусть это буду только я.

Всегда я.

Собственная решимость немного пугала. Что бы сказал Влад, если бы знал, о чём я думаю. Нужно было выяснить, как и кем питаются вампиры. Есть ли у них постоянные… пассии, или предпочтения в выборе… блюда.

«Я не злюсь. Я в бешенстве», — пришёл жуткий ответ.

«Но ты позволил», — написала я трясущимися руками.

Мне ведь казалось, что всё нормально. Разве нет?

«Я позволил не тебе. Себе».

Значит… Получается, он злился не на меня?

На следующий день я отправилась домой, как и было условлено. Покидать Бухарест… Влада отчаянно не хотелось, но мысль о невероятной чувствительности вампиров не давала о себе позабыть, так что я почти сбежала из здания Парламента, стараясь как можно меньше затягивать и без того короткое прощание.

Отрывистый поцелуй в щёку — всё что я смогла позволить себе посреди бела дня, и вот я уже за рулём, прячу порозовевшее лицо от Влада, застывшего в стороне на тротуаре.

До дома я добралась быстро. Горячо обняла маму с папой, вызывая удивление родителей, видевших меня постоянно — по крайней мере так считали они, и потому не находили причины моему неожиданному приливу чувств.

Весь день я провела среди родных, пока мысли мои витали далеко. Почти за двести километров от Талиу.

Наверное, Влад, по обыкновению, весь день выслушивал просьбы и жалобы вампиров. Впервые ко мне пришла мысль о том, что это должно быть скучно. Пусть для меня всё выглядело необычным и удивительным, для него, давно живущего по правилам своего мира, такие обязанности наверняка виделись не более интересными, чем серая офисная рутина. Собственно, именно так всё выглядело со стороны.

В субботу я решила не скучать дома, понимая, что четыре проведённых дня без Влада в моём представлении стали девяносто шестью часами потерянного времени. Не могу сказать, сколько раз в сутки меня подмывало послать всё лесом, запрыгнуть на водительское сидение и помчаться в Бухарест.

Вместо этого я с семьёй отправилась на рыбалку. Встали ни свет ни заря и поехали на одну из местных речек, где, по утверждениям дяди, обитал приличного размера окунь. Папа любил порыбачить и рассчитывал на хороший улов, так что всю дорогу до места я, мама и тётя пребывали в расслабленности утреннего полусна под непрекращающийся спор мужчин: какова вероятность хорошо порыбачить в дядином секретном месте. Затем разгорячённый разговор перетёк в обсуждение личного опыта каждого — и закончился байками, собранными в предместьях Архангельска и Брашова.

Место, куда мы приехали, оказалось действительно удивительным. Глухомань встретила холодным рассветом, окрасившим кромку мелколесья, вытянувшегося вдоль неширокой реки жёлто-оранжевым, обещая, что лёгкий, вызванный прохладой от воды и росы озноб растворится раньше, чем мы разобьём лагерь.

Так и случилось. А когда мне выделили раскладной стульчик и удочку, посадив в нескольких метрах от папы — я решила присоединиться к мужчинам, поскольку больше на реке делать было нечего, кроме как слушать бесконечные обсуждения от мамы и тёти дел родственников и знакомых, о которых я никогда раньше не слышала, а если и слышала, то не помнила, — солнце уже поднялось над землёй, опаляя лицо зарождающимся жаром.

Я опустила очки на переносицу, вздрогнула от потянувшего из оврага холодом и расслабилась, уставившись на длинную тростниковую палку в руках, вдоль которой тянулась леска. На воде в нескольких метрах впереди покачивался поплавок. Дядя снисходительно нанизал червя на крючок, видя, как я поморщилась при виде банки с наживкой.

— Клёв начался, — негромко произнёс папа.

На воде вдруг расцвела мелкая разреженная рябь, будто первые сорвавшиеся с неба капли предупреждали о начинающемся ненастье. Но небо было по-летнему ясным, а небольшие круги всё гуще усеивали полотно вяло текущей речки. Это голодные рыбы поднимались на поверхность, чтобы позавтракать.

Заворожённая немым дождём, я тихо сидела с удочкой, пока папа подбрасывал в воду мякиш, собирая рыбу ближе к берегу.

— Клюёт. Саша, клюёт, — напряженным шепотом заговорил отец, выводя меня из оцепенения. — Тяни и подсекай.

Поплавок передо мной обозримо задёргался, чуть глубже опускаясь в воду и вдруг выпрыгивая обратно.

Что делать, я представляла плохо, зная лишь, что должна повести удочку на себя и вытащить рыбу. Я поднялась на ноги, немного заволновавшись, и стала торопливо отходить назад.

— Выше, выше, Саша, — продолжал советовать отец, пока я пятилась. — Ну же, давай сорвётся.

Поглощённая зрелищем нервно дергавшегося поплавка, я оступилась. Под подошвой оказался камень. Ещё одно неловкое движение, и я полетела назад, больно ударившись пятой точкой.