Сергей Барк - Эльф. Новая старая история [СИ]

Но как сломить неприступную оборонительную позицию, занятую Мирисом?

Дарт отчётливо понимал, что здесь он ступает на очень тонкий лёд. И дело было вот в чём. Сам факт, что Светлый снова и снова задаёт весьма двусмысленные вопросы, говорил о том, что Дарт ему интересен, иначе бы тот послал его куда подальше при первых же намёках. Мирис, к тому же, не проявлял никакого интереса к окружающим, если появлялся хоть малейший намёк на романтический подтекст, превращаясь в кусок льда и безжалостно отшивая навязчивых поклонников — конечно, так было до того момента, пока Дарт не обрубил этот интерес с другой стороны. Но даже в те кратчайшие сроки, во время которых путь к двери эльфа был открыт, тот умудрился заработать не очень-то лестное имя: Ледышка.

Оставалось только усмехнуться. Даже наблюдая за проекцией Светлого, Дарт не мог не заметить румянца Мири, когда бы они ни общались. Разве так выглядит ледышка? Смешно.

Это было другим доказательством того, что у Светлого всё же был к нему вполне однозначный интерес. Проблема заключалась в том, чего именно ожидал от него Светлый, раз за разом задавая свои вопросы. Не пылких же признаний и заверений в вечной любви?

Такие мысли заставляли Дарта улыбаться, но чего же всё-таки хотел Мирис, он так и не смог понять.

Откладывать неизбежное не имело смысла. У двери Мириса не ошивался никто нежелательный вот уже четверо суток, поэтому Дарт, полностью освободив себе вечер, направил шаги к общежитию, собираясь склонить эльфа к близости, воспользовавшись всем своим обаянием.

Чёрный маг сильно бы удивился, узнав, что обаятельным его не считал никто, даже те, кто проводили вместе с ним ночи. Причина популярности крылась в другом. Дарт действительно был необычайно силён и умён, подавая большие надежды на будущее, уже не говоря о том, что никто не возражал против того, чтобы проводить время в фешенебельном особняке со всем комфортом, учитывая, что многие из тех, кто проводил время с магом были студентами всё той же Академии, вынужденными жить в злосчастной и ненавидимой всеми общаге.

Студенты, натыкавшиеся на поворотах на чёрного мага, шарахались в стороны. Вокруг хлопали двери, и когда Дарт достиг нужной, в коридоре он остался один. И, к собственной досаде, ощутил, как быстрее бьётся сердце в груди — ему определённо не нравилось то влияние, которое оказывал на него эльф.

Дарт постучал, и некоторое время спустя дверь приоткрылась.

— Привет, — произнёс он, снова ловя себя на новых ощущениях.

Находиться рядом с Мири, а не просто общаться с проекцией, отчего-то было волнительным и приятным.

— Привет, — Мири огладил на себе тунику, когда увидел, кто к нему пожаловал.

Невольный жест не остался незамеченным: кажется, Мири тоже не остался равнодушным к появлению нежданного гостя.

— Зашёл узнать, как у тебя дела, — начал Дарт, чувствуя себя словно рыба, выброшенная на берег.

— Неплохо, — пожал плечами Мири. — Уже освоился. В Академии здорово.

— Да, — кивнул Дарт, соглашаясь. — А как твои родители восприняли исчезновение?

— Отец рвал и метал, — честно признался эльф. — Думает, я сам сбежал. Грозится, что сам явится, но пока вроде занят. И я здесь.

— Значит, гроза прошла мимо?

— Наверное.

Между ними повисла пауза.

— Может, пригласишь? — Дарт бросил взгляд поверх плеча светлого, надеясь, что эта пытка скорее закончится.

— Зачем?

Маг вопросительно уставился на эльфа.

— Ну… пообщаемся.

Мирис переминался с ноги на ногу, как будто хотел согласиться, но что-то его останавливало.

— Нет, Дарт. Извини, но не приглашу.

— Почему? — Дарт даже ощутил тот самый момент, когда отказ заставил грудь затеплиться, отнюдь не от приятных чувств.

— Потому что ты ко мне ходишь, и эти заклинания дурацкие вокруг понавесил только для того, чтобы… ну ты знаешь, — прошептал Мирис, и щёки его заалели.

— Мири, чего ты хочешь? — сдался Дарт, понимая, что раздражение берёт верх.

— Я знаю чего хочу. А чего хочешь ты?

Уверенный тон эльфа, словно тот действительно понимал о чём говорит, застал Дарта врасплох.

— Я хочу тебя, — без обиняков, выложил правду Дарт, не видя смысла продолжать ходить вокруг да около.

— В каком смысле?

Черный рассчитывал на пылкие объятья после сказанного — эльф, в конце концов, должен был почувствовать себя польщённым вниманием мага, но Мирис выглядел спокойным, словно не собирался таять у его ног.

— А в каком смысле меня можно понять? — Дарта начинал бесить этот идиотский разговор.

— В прямом. Ты меня хочешь для чего?

— Мирис, — маг привалился к косяку двери, чувствуя, что его чаша терпения переполнена, и стал потирать переносицу, щурясь. — Я знаю только один смысл фразы: я тебя хочу. Ты же тоже хочешь меня. Я чувствую, — уверено заявил он, глядя в упор на Мири: — Зачем ты изводишь меня и себя? Ты же не ожидаешь долгих ухаживаний и признаний в любви до гроба? Мы с тобой достаточно взрослые, чтобы сделать всё по-взрослому и получить удовольствие. Если я чего-то не понимаю, то объясни.

Дарт вдруг заметил, как изменился в лице эльф: краска сошла с розовых щёк, он выглядел расстроенным, как в тот раз, когда Дарт оскорбил его внешность, и явно собирался расплакаться.

Чёрный маг замер, не зная, что делать. Но вот, прошла одна из самых долгих минут в жизни Дарта, и буря, кажется, миновала — Мирис сумел собраться.

— Знаешь что, Дарт. Ты мне правда нравишься, но я, должно быть, ещё не такой взрослый, для тех отношений, о которых ты говоришь. И я не вижу ничего плохого в признаниях и ухаживаниях, если кто-то очень симпатичен, — Мирис, сглотнул и твёрже посмотрел в глаза Дарта. — Я вот в тебя влюблён, и мне жутко волнительно говорить это вслух впервые в жизни. — Дарт почувствовал, как в груди что-то замерло на мгновенье. — И я хотел бы услышать то же от человека, с которым… — он смутился, слова застряли в горле. — Наверное, я поспешил с выводами и мы друг другу не подходим, Дарт. Прости, если дал повод думать о себе неправильно. Прощай, — с этими словами Мирис закрыл дверь, оставляя Дарта по другую сторону.

Маг ещё долго глазел на безмолвный кусок доски перед носом, потом медленно развернулся и пошёл прочь.

Несколько дней друзья не узнавали Дарта. Нельзя сказать, что из общительного рубахи-парня, он вдруг превратился в молчаливого и угрюмого затворника, но всё же чёрный маг будто воды в рот набрал, погрузившись в глубокие размышления.

На пятый день, когда все трое, как обычно, развалились на широком каменном бортике фонтана, в той его части над которой рос тысячелетний дуб, удобно накрывавший тенью одну пятую площади, Дарт наконец не выдержал:

— Я сдаюсь! — подскочил он, сжимая кулаки. — Я ничего не понимаю!