Валентина Савенко - Проклятие на удачу

— Все хорошо, девочки, все хорошо…

Я обнимала рыдающих сестер, когда в теплицу вбежали родители с взъерошенной и сонной Нестой.

Третья по старшинству, она пошла в отца: растения были ее… нет, не любовью, — страстью. Охнув, Неста сердито погрозила младшим кулаком, раскинула руки, и над утопленными розовыми саженцами поплыл нежный туман салатового цвета: магия альвов успокаивала, лечила растения. Ну, теперь Неста точно не уйдет из теплицы, пока не наведет полный порядок.

Отец отправился работать, а мы с мамой, взяв двух горе-волшебниц за ручку, отправились в дом — приводить девочек в божеский вид. Временно ссадив Эмриса в горшок с лимонником в спальне младших, я приготовила чистое белье для сестер и затерла мокрые следы на полу. Из ванной раздавался довольный смех и визг — мама мыла Улу и Дику.

Забавное у нас семейство. Мы с Вейлой — старшие. Разница — год. Она — человек, я… лепрекон, незнамо откуда взявшийся. Средняя сестра Неста, старшая родная дочь мамы Гвенды, родилась через год после того, как нас нашли. Ула появилась у нас неожиданно, ровно девять лет назад, — ее мать и отец погибли в воздушной аварии. Ни имени, ни богатства у них не было, и желающих воспитывать годовалую ундину не отыскалось. Пока слух не дошел до отца. Мама, на руках которой была шестимесячная Дика, их вторая родная дочь, тут же согласилась. Один младенец или два — какая разница?

Вот так и жили, дружно и весело. Вначале источником веселья были мы с Нестой, Вейла с детства была спокойной и меланхоличной, потом нас сменили младшие сестренки.

— Посмотри на них, чисто ромашки! — довольно вздохнула мама, глядя, как отмытые и переодетые девочки, держась за руки, чинно выходят из ванной.

— Надолго ли? Часа на два? — усмехнулась я, развешивая мокрые полотенца на магическом обогревателе.

— Все-таки решила их носить? — улыбнулась мама, показывая на митенки.

— Неста была права, они удобные и смотрятся интересно.

Да-да. А еще под ними очень удобно прятать недочеты-рехлистник. Какое счастье, что сестра уже полгода пытается объяснить женской части нашей семьи, как красивы и удобны митенки.

Я смотрела на маму, задумчиво теребя прядь волос, и никак не решалась заговорить. Никогда не отличалась робким характером, но сейчас было немного страшно просить маму найти для меня женщину, которую я не видела двадцать лет, но которая была моей кровной матерью. Я снова подергала волосы. Надо же, вспомнила старую детскую привычку.

— Ну что там случилось? — не выдержала мама. — Давай выкладывай.

Лучшего случая попросить у нее путеводный огонек не будет.

— Я бы хотела найти Кару.

Мама кивнула, пригладила ладонями волосы, откинула косу на спину.

— Хорошо. Я попрошу отца.

В этом вся наша мама. Понимающая, чуткая. Никогда не подает вида, насколько ей тяжело.

— Мам! — Я обняла ее.

Безумно хотелось рассказать, пожаловаться, взвалить часть проблем на ее надежные плечи, но… Но это было бы нечестно.

— Я только посмотрю на нее. Моя мама — это ты. Мне… любопытно.

— Я знаю. — Мама погладила меня по голове. — Вейле скажешь?

— Нет.

Незачем вмешивать сюда сестру. Хотя она обидится, когда узнает, что я встречалась с нашей матерью. Но нет.

Мама подхватила корзину с грязным бельем и вышла, а я специально задержалась, чтобы незаметно вытащить Эмриса из горшка. Переворошила ветки лимонника и с удивлением поняла, что забирать некого. Кошки в качестве похитительниц отпали сразу. Там такая землеройка — сама кого хочешь загрызет. Истеричный кошачий вопль мы бы через стенку точно услышали. А значит… Ну и где эти две любительницы хомячков и крысок?

Обыскивая сад, я наткнулась на Вейлу. Пальцы сестры мелькали над кружевной красотой, напоминающей морозный узор на окне.

— Мелких ищешь? — Не отрываясь от вязания, Вейла кивнула на заросли черной смородины.

— Спасибо!

— Не надо тебе к ней ехать. — Слова сестры заставили остановиться. — Мы ей не нужны.

В спокойном голосе не было обиды или огорчения. Она просто сообщала.

— Мама сказала?

— Нет. — Вейла отвела упавшую на глаза каштановую челку.

— Отец?

Сестра отрицательно качнула головой.

— Я шла мимо окон, когда ты просила маму.

Конспиратор из меня никудышный.

— Я встречалась с нашей матерью несколько лет назад, — все тем же ровным голосом продолжала Вейла. — Я не стала вам рассказывать. Зачем? Я сделала глупость, когда попыталась с ней заговорить. Она сказала, что я ошиблась, что у нее никогда не было детей. Не думаю, что сейчас что-то изменилось.

В светло-карих глазах сестры не было сожаления. Она уже все пережила. Переварила. Приняла. Как всегда, одна. Замкнутость Вейлы меня поражала с детства. Я уже тогда осознала, что любая попытка влезть к ней в душу провалится. А сочувствие рассыплется о стену железного характера. И все-таки, подбежав к сестре, я обняла ее, рискуя испортить вязание.

— Почему не сказала? — Я сердито дернула ее за кончик толстой косы.

— Зачем? Все было не так плохо, как ты себе навыдумывала. — Вейла отстранилась, снова замелькал крючок. — Я перестала беречь для Кары место в сердце. Мне стало намного легче, поверь. Тебе тоже станет, ты ведь все равно поедешь к ней?

Я коротко кивнула, поднялась с лавочки и направилась к смородине.

Ула и Дика сидели в самой гуще веток, усыпанных крупными гроздями темных ягод. Устроившись на сухих листьях, они пытались скормить Эмрису, торжественно высаженному на чистый носовой платок, сверчка. Есть насекомое он отказывался, старательно отпихивал завтрак крохотными лапками.

— Может, она пить хочет? — предположила, шмыгнув носом, Ула.

Эмрис вздрогнул, очевидно, вспомнив полив саженцев. Пришлось спасать его от внепланового купания посреди сада.

— Нет, девочки, мы никого поить не будем! — строго сказала я, опускаясь на корточки. — А кушать ваша землеройка не хочет, потому что хочет домой. Ее там детки заждались.

— Правда? — нахмурилась Дика.

— Да, такие же маленькие, как вы, только землеройки.

— А их у нее много? — Ула всегда была любопытной.

— Ну… — задумалась я. Животными никогда особо не интересовалась, больше растениями, поэтому да простят меня все землеройки, если это не так… — Дюжина.

Мордочка Эмриса вытянулась от удивления, он возмущенно пискнул.

— Видите, как волнуется, — улыбнулась я, осторожно пересаживая проклятие на ладонь и отпуская его. — Беги к своим деткам, маленькая.

Землеройка ловко ввинтилась в листья, напоследок незаметно цапнув мой палец зубами, — Эмрис был явно не в восторге, что его сделали матерью семейства.

Отправив девочек мыть руки, я тихо позвала проклятие. Эмрис не отзывался, я уже забеспокоилась. Но тут на мою туфлю взобралась серая ядовитая змея размером с мизинец. Не отбросила наглую рептилию лишь потому, что вспомнила: такие у нас не водятся.