Валентина Савенко - Проклятие на удачу

— Я с тобой не разговариваю. — Я подошла к Каю, взяла его за руку, подвела к креслу. — Ужи? Кот?

И как они сумели достать охотника?

— А чем лев не кот? А удав тоже вполне себе уж, неядовитый ведь? — Эмрис не видел ничего страшного в том, что мы мило беседовали, пока охотник бился с химерами.

Страшно представить, что за монстр получился из льва и двух удавов.

— Можно подумать, ты бы взяла нож и тоже пошла махать, — усмехнулся Эмрис.

Я запустила в него крышкой от флакона.

— Махать бы не пошла, но везение Каю бы не помешало.

Я отвела темную прядь со лба Кайдена и присвистнула: тут одной мази мало, надо шить, а лучше целителя позвать. Кай перехватил мой взгляд, брошенный на дверь, поймал руку с флаконом и с улыбкой, непривычной и совершенно обескураживающей, сказал:

— Не злись. Он меня не бросал, мы с ним договорились.

Ах, они еще и сговорились!

Пальцы защипало.

— О, сейчас нам как отсыплют, неделю от удачи выть будем! Летта, радость ты наша, твоя удача — это не оружие массового поражения, а способ помочь! — Эмрис оказался рядом, подхватил меня на руки, потом, точно куль с землей, перекинул через плечо.

Чудом не выронив банку с мазью, я стукнула его свободной рукой по спине. Золотистые искорки обсыпали рубашку проклятия.

— Поставь на место!

— Вот, правильно, давай мне удачи, — издевательски протянул Эмрис. — Мне-то оно на пользу, а вот Каю — сплошное расстройство! Вначале магию его к себе равнодушной сделала. Потом блок с памяти сползать начал. Стукнешь его еще раз, что будет? Все воспоминания разом вернешь? Рехнется же! Нет уж, так не пойдет, нам он нужен с мозгами, а не пускающий слюни!

Как всегда, проклятие было очень многословно. Я лишь успела выделить в этом бурлящем потоке слов главное.

— Как это из-за меня блок на памяти сполз? Ты же сказал — это ты?

— Я, — согласился Эмрис, тряхнул меня, удобнее устраивая на плече. — И ты. Разве я не сказал?

— Нет! — Пальцы еще ярче окутало золотистое свечение.

Я вдохнула, выдохнула.

— Ну, там не только мы виноваты, Кай тоже. — Проклятие промаршировало из одного конца спальни в другой. — Можно сказать, ты в первый раз применила свои силы как положено. Попала ими случайно в его желание вспомнить. А потом я уже добавил.

Мы снова поравнялись с Кайденом, сидящим в кресле. Фейри молча поднялся, заступил дорогу проклятию. Стянул меня с его плеча, на руках отнес к кровати, усадил. Вернулся, взял Эмриса за грудки и вытолкал за дверь с коротким:

— Проветрись.

Вернулся ко мне, вытащил из сумки коробку с нитками, выбрал шелковые и иголку. Прикрыл глаза, на наручах вспыхнули руны, тьма окутала его ладонь и рассеялась, оставив катушку в серебристом коконе, почти как у целителей. Затем сел на пол и подставил лицо, протягивая обработанные инструменты.

— А Неназванная не против, что ты используешь силу не по назначению? — нервно хмыкнула я.

Охотник пожал плечами.

— Может, поискать целителя? — осторожно предложила я, нерешительно беря иголку и нитки.

Пару раз я помогала целителю накладывать швы работникам фермы. Не думаю, что этого хватит.

— Не нужно. Два-три шва будет достаточно. — Кайден снова выглядел привычно равнодушным.

Я успокоилась и решила не гадать, что именно его так разозлило: то, что я болталась мешком, или то, что Эмрис опять недоговорил, а потом вспомнил. К Каю возвращается память, и значит, он вспоминает, как вел себя раньше в той или иной ситуации. Придется привыкать к новому Кайдену.

— Если ты боишься крови, я сам сделаю. — Кайден ласково сжал мои пальцы, заглянул в глаза.

— О чем ты? У меня четыре сестры, поверь, крови я не боюсь, — пробормотала я, озабоченно дотрагиваясь до кожи на лбу Кая рядом с раной. — Я боюсь сделать тебе больно.

— Не бойся. У охотников низкий болевой порог и хорошая регенерация. Нужно только немного помочь организму. — Кай отпустил мои руки.

В серых глазах промелькнуло сожаление, будто ему хотелось держать мои пальцы дальше, но он не знал, как я среагирую.

Это удивило, и в груди разлилось приятное тепло. Кайден явно мне симпатизирует, для него я уже не только работа. Но кто? Возможно, друг.

Я промыла рану водой — пришлось снять митенки, — потом взялась за штопку. Было жутко. Раньше не приходилось заниматься вышиванием по живому фейри.

Кайден даже не поморщился, пока я трясущимися пальцами завязывала узелки, затем мазала шов мазью и цепляла сверху готовую липучую повязку.

— Спасибо! — Кайден поймал мои пальцы в ладони, наклонился и поцеловал наружную сторону кисти, словно я была леди. — Ты самый лучший целитель в моей жизни. По крайней мере, за то время, что я помню.

— Тебе явно не везло. Я отвратительный целитель. — Я поспешно отдернула руку.

— Швы сниму сам.

— Хорошо.

Мне жутко не нравилось смущаться, тем более я совершенно не понимала, как на это реагировать.

— Кай, зачем? — Я показала на ладонь. — Достаточно слов. Хотя, думаю, увидь целитель, что я там тебе наштопала, он бы меня собственноручно в заросли кактусов на лечебное иглоукалывание запихнул.

Кайден едва заметно улыбнулся, пожал плечами.

Что можно успеть за без малого две недели полета? Многое. Очень многое. Это Кайден выяснил на практике.

Пока их разношерстная компания ехала в колеснице, он складывал мозаику прошлой жизни, краем уха слушая тихую перебранку Летты и Эмриса. Девушка задалась целью вытрясти из проклятия все, что оно знает о лепреконах. И у нее это получалось гораздо лучше, чем у охотника — совладать с памятью.

В голове творилась такая мешанина, что любой вставший на место кусок, даже самая обычная мелочь, был в радость. Неизвестно, или по закону подлости, или те, кто лишил прошлого, перестарались, но ярче всего вспоминались именно незначительные детали, а не что-то глобальное.

…Первая пара клинков, которую вручил отец, чье лицо и имя оставались для Кайдена тайной. Но клинки были весьма недешевые. Темная сталь с серебристым узором стояла перед глазами.

…Магия фейри, что струится по жилам и может обуздать любую стихию, кроме тьмы. Ощущение восторга и торжества, когда у него получалось.

…Редкие полосатые розы в саду матери. Их любила одна девушка. У нее была длинная льняная коса — все, что он помнил.

А еще помнил, что когда-то испытывал к светловолосой особе теплые чувства. И Кай понимал — к Летте он чувствует что-то похожее. Но немного иначе, по-другому, острее, ярче.

Казалось, с каждым днем пути девушка все больше прорастает в его душу, заставляя оживать. И задавать вопрос: действительно ли Неназванная отпускает охотников? А если нет, то куда они исчезают? Гибнут? Или все же уходят, заслужив покой? И заслужил ли он его? И как узнать?