Aeru Astal - Демон Кодеи. Новая война [СИ]

Воспоминания… Земля… Сон…

Снова тихо, впервые за последние несколько недель моего заточения у повстанцев турков. И откуда они тут только взялись, если мы зачищались только несколько дней назад до этой чертовой операции? Куда патрули смотрели?! Ну да ладно, я своих перед нападением вывела, оружие выкинула прежде, чем схватили. Чертовы ублюдки, чтоб им в гробу перевернуться! Гуманисты фиговы! Тут сыро, воняет чем-то так, что убиться хочется. На стенах висят кандалы и цепи. Соседа уволокли пару дней назад, больше не возвращался. Кормят отвратительно, кажется, объедками со стола и помоями. Гадость, благо, хоть не впихивают, иначе меня бы давно вырвало.

Одна надежда на то, что найдут скоро. Обязательно найдут.

Черт. И где эти засранцы ходят?! Почти месяц прошел! Идут, мучители несчастные, дайте мне только до вас добраться!

— Ну чито? Ты все так же упрямишься, не желая гаворить, гдэ ваш штаб? — противным голосом произнес палач на ломанном русском. Фу. Кривлю свой нос в отвращении по отношению к этим падальщикам. Получает удар в живот. Суки. — Дольго ти ещё упрямиться будешь? — ничего не говорю, нагло ухмыляясь в рожу этому ублюдку, который смердит на всю округу. Они знают, что такое ванна? — Я знаю, как ваш русских женщин заставить гаворить. — и ко мне лезут грязными руками, срывая какие-то остатки одежды, от чего холод мурашками пробегается по оголенной коже. Становится тошно от мысли, что мой первый раз будет тут, в грязной камере вреди помоев. Снатовится тошно от всего происходящего, я кривлюсь и пытаюсь сделать попытку вырваться или сделать так, чтобы он ничего со мной не сделал.

— Скоро, осталось чуть-чуть, — хриплю неразборчиво и меня выворачивает от очередного прикосновения этого борова, прямо на него. Хоть какое-то удовольствие от сложившейся ситуации. Боров недоволен, ругается на турецком, после чего получаю удар, только теперь моя голова встречается с каменной стеной камеры заточения. В ушах привычно шумит, перед глазами мутнеет. Отдаленно слышится шум за пределами камеры. Выстрелы, крики и зычный голос Петра Геннадиевича. Пришли.

— Не смей умирать, Астал! — последовал приказ, донесшийся до меня, как сквозь вату. Теперь со мной все будет хорошо.

Прихожу в себя тяжело. Дыхание скованное, рукой не пошевелить. Хочу пить и в туалет. Блин! Голова болит и тошнит, а ещё жрать охота, но нельзя, несварение будет. Уф, пусть хоть кто-нибудь придет и объяснит, что происходит и где я. Может, я умерла? Да ну нафиг, наш Командир бы меня и с того света достал. Уж с его-то характером, с него станется.

— Очнулась? — пробасил Петр, на что из моего горла вырвался согласный хрип и тут же прекратился. Мгновение, и к губам прикасается холодный стакан с водой. Живительная влага течёт в рот, и я жадно глотаю её, чувствуя, как оживаю, словно почти засохший цветок в год великой засухи. — Пей, не торопись, — мягко проговаривает командир, убирая стакан. — Напугала же ты нас, маленькая негодница, — бормочет старик, вызывая во мне измученную улыбку.

— Я знала, что вы придёте, — хриплю в ответ на его выпад. — Верила. — Петр хмурится, садится рядом, беря мою руку в свои ладони, прижимает их ко лбу. Тяжелый вздох разрывает тишину, и я почти вижу, как он расслабляется, обнаружив, что нерадивая девчонка почти в порядке. — Командир, а я есть хочу и в туалет, да и повязки бы сменить. — мужчина дергается, поднимает глаза и смотрит недоверчиво. — Война войной, а обед по расписанию.

— Астал, — выдыхает мужчина, опуская голову на постель, а после по комнате прокатывается его смех. — Ты не исправима.

Реальность…

Прихожу в себя на койке в странном домике, рядом кто-то крутится, заставляя напрячься. Запах витающий в округе знаком и в то же время совершенно чужд. Магия все так же не чувствуется в теле, от чего становится холодно, до дрожи. Где я оказалась на этот раз? Непонятно, но такой запах стит в моей лаборатории, когда я готовлю очередную настойку. Местный лазарет? Интересно. Но подняться не удаётся, боль прошиает все тело от копчика до темечка, а потом и в пятки идёт. Черт, я опять беспомощна, как ребенок.

— … … … ……… … …… …… — мне что-то говорят на странном языке, напоминающий тарабарщину, попытка ответить проваливается и я оставляю эту затею, просто прикрыв глаза. — … …… … …… … …!

Воспоминания… Земля… Сон…

Месяц восстановления проходит скучно и нудно. Состоит он, в основном, из процедур и посещений врачей моей многострадальной тушки. Пару раз на дню приходит сестра с братом, и где-то под вечер приходит Командир с шахматами, шашками или картами. Шахматы я никогда не любила, а потому выигрываю раз из трех, что меня не сильно-то и расстраивает. С командиром весело, как оказывается, он знает много всяких историй про неудачливых сослуживцев, так что смеюсь я часто.

Только две вещи ставят меня в тупик и заставляют залиться краской: походы в туалет и в душевую кабину. Как ни крути, но командир — мужчина видный, пусть кое-где его волосы уже коснулась седина от пережитого стресса. Да и сам он выглядит очень даже хорошо, несмотря на многочисленные шрамы, оставленные врагами под пытками. А нас, несмышленышей, гоняет только в путь, ни минуты перерыва! Первое время отбивалась от его помощи, все же неудобно как-то. Уж как бы он ко мне ни относился, все равно остается мужчиной, и реакция на женское тело, пусть и такое изуродованное, как моё, остается вполне естественной. Так что, я стараюсь вообще не шевелиться, пока он меня моет. В такие моменты я особо крепко проклинаю то, что у нас нет ванн, хотя бы одной.

— Хватит краснеть, как девка перед первой брачной ночью, — хмуро басит Георгиевич, заставив покраснеть пуще прежнего и отвернуться от него. Ну не говорить же, что так нагло меня ещё никто не трогал. И вообще никто и никак. Если исключить того турка, который наверняка уже сдох, как последняя собака от рук наших! — Ты что, серьёзно? — удивлению мужчины нет предела, словно он только что узнал что-то невероятное.

— Ну и что? Я же их не иначе чем, как братьев, воспринимаю, да и не пытался никто. Знают, что врежу, если попытаются, — бурчу, завесившись волосами, что совершенно не скрывают мою смущенную мордашку.

— А я думал, что ты уже давно… — что значит давно?! нтересуюсь у Петра сверкающими глазами, не озвучивая вопроса. — Давно уже женщина, так раскованно ведешь себя с мужчинами.

— Забываетесь, командир, мы с ними как братья и сестры. Да и кого я привлечь могу с моим-то телом? — спрашиваю у собеседника, смотря на него грустно. — Я же не просто так майки и топики не ношу, — усмехаюсь, отворачиваясь от этого провокатора.

— Ты не должна так думать и говорить, — строго произносит генерал, хмуря свои брови. — Найдешь ещё себе жениха.