Майлз Кэмерон - Разящий клинок

– Вы хотите сказать – если льды не раздавят нас, как жуков? – отозвался сэр Хартмут. – Не поплывете же вы в эту пору домой?

– Христос распятый! – воскликнул де Марш. – Нет, милорд, не поплыву. Я вытащу корабли из воды, поставлю на распорки и, может быть, даже сооружу навесы, если позволит погода.

– Замечательно. А мы займемся обучением аборигенов. Им предстоит многое от нас перенять, – сказал сэр Хартмут. – Мы дадим им урок отваги.

Де Марш знал, что после двух дней бесплодной битвы две трети пришедших из-за Стены покинули их, оставив ждать морейского нашествия только галлейцев да горстку их стойких приверженцев. Они, по меркам пришедших из-за Стены, оказались исключительно преданными союзниками, которые продолжали сражаться и после того, как превосходство морейцев и южных хуранцев сделалось очевидным.

Но он посмотрел на сэра Хартмута и промолчал.

Ему редко приходилось ездить на таком холоде. Кронмир лишился левого мизинца, как только нашел врача, а чтобы отогреться, ему потребовалось три долгих дня, несмотря на систему отопления просвещенного Ливиаполиса.

На сей раз мастер Кронмир представился богатым купцом и снял комнаты в гостинице «Серебряный кубок», где часто селились этруски и другие чужеземцы.

Армия еще не вернулась в город, и он отправился по делам сразу, едва согрелся и ощутил себя в безопасности. Полдня он делал покупки – просто чтобы увериться в отсутствии слежки, а потом навестил своих лучших агентов и оставил им рождественские подарки: амулеты от Аэскепилеса. А также шифрованные инструкции, как ими пользоваться, вкупе с сердечными пожеланиями счастья в Новом году, после чего осторожно начал зондировать почву на предмет недовольных среди моряков-новобранцев на процветающей ныне военной верфи.

Вольнодумец оказался дураком, причем дураком опасным, зловредным – худшая разновидность агента. Но Кронмиру не приходилось выбирать. Он воспользовался первым попавшимся орудием. И встретиться с недоумком Сни предстояло лично, так как он не мог довериться связному из тех, кого используют втемную, – а это было опасно. Кронмир рисковал. И он, в отличие от многих, понимал, куда приведет эта дорожка.

Тайлер покинул замок Сказочного Рыцаря на заре, хорошо понимая, какой его ожидает путь. Не было силы, способной его удержать, и он не то чтобы бежал – шагал свободно, не подпадая под влияние магии этого логова. Когда он пересек его не вполне различимый священный рубеж – границу хозяйской власти, то увидел в кружащем снегу мотыльков: сто или больше, вяло порхавших среди деревьев на лютой стуже, подобно безголовым снежным совам. Ему не понравилось такое знамение, и он невзлюбил их еще сильнее, когда два последовали за ним.

Возможно, ему помогло то обстоятельство, что его не особо заботило, жив он или мертв.

Когда-то раньше он понял бы меру личной вины в случившемся, но у него было много недель на пересмотр своей версии событий, и к тому времени, когда снег заскрипел под его ногами, обмотанными сыромятными ремнями, которыми пользовались пришедшие из-за Стены, он больше не думал ни о Бесс, ни о том, как долго ее любил. Он прочно сосредоточился на никчемности младшего поколения повстанцев, ни один из которых не пожелал его сопровождать.

«Я освобожу бедных сервов, если придется сделать это самому, – сказал Тайлер. – Чума на Билла Редмида и эту шлюху!»

Он устроил себе день гнева, затем – второй. Зимой гнев полыхает ясно и чисто. И погода держалась подходящая – тоже ясная и холодная, да, но без внезапных оттепелей, способных убить одинокого путника. Тайлер, хотя его пожирали ревность и ярость, был не дурак и разбивал лагерь рано, собирая горы хвороста и валежника – не так уж трудно при четырехфутовом слое снега. Он устраивался под поваленными елями или возводил из лапника шалаши, и он тащил с собой сани от пришедших из-за Стены, на санях можно было лежать, соорудив солидное ложе из шкур. Дерево саней, слои меха и тепло костра поддерживали в нем жизнь; каждое утро он поджаривал ломоть мороженого бекона и готовился к новому дню. Он полагал, что если ему повезет, то переход через земли Диких займет дней пятнадцать; у него кончатся припасы, и он впадет в отчаяние, как раз когда перед ним предстанут сельские окрестности Альбинкирка.

Так долго протянуть будет чудом. Но он не мог оставаться там и смотреть, как последние повстанцы предают все, за что боролись. Недалек тот час, когда они сделают Билла Редмида лордом и пойдут в услужение к Сказочному Рыцарю.

На третью ночь пути он подстрелил оленя из лука и пошел по кровавому следу через кряж. Лагерь разбил поздно и был не так осторожен, как мог бы, – тревожился в первую очередь, что в луке что-то надломилось, когда он на холоде натянул тетиву. Он суетливо собрал хворост и взмок в своих одеждах, за что и поплатился во мраке ночи, когда липкий пот превратился в ледяную воду.

Но кромешная тьма застала его за жаркой оленины перед приличным костром, и он соорудил хороший шалаш под прикрытием мертвого дерева, которое повалилось в бурю. Вывернутые корни образовали заслон и навес, нагруженные камнями, которые при падении запросто проломили бы ему череп. Однако места оказалось достаточно, чтобы поставить маленькие сани, и Тайлер уселся на них, поедая оленину и прихлебывая кипяток.

Он услышал хруст шагов, когда уже было поздно. Он встал, гадая, кто или что разгуливает в такую погоду, в такое время года, и тут возник мужчина – высокий и стройный, с густыми белыми волосами, забранными в хвост и перехваченными оперенным ремешком. На незнакомце был тяжелый балахон из беличьих шкурок – черный, как окружающая ночь, и он держал посох, на вид – железный. Перчаток не было.

– Можно приютиться у твоего костра? – спросил гость.

Нэт Тайлер не первый день странствовал по свету. Он положил руку на эфес меча и сказал:

– Ты не человек, тебе мой костер не нужен. Чем бы ты ни был – если ты гость, то дай гостевую клятву.

Незнакомец в черном поклонился.

– Ты мудр. Я не сделаю зла этому костру – точнее, тому, кто его развел, – проговорил он.

Тайлер кивнул:

– У меня есть сассафрасовый чай, если угодно.

– Ты знаешь, кто я такой?

– По мне, так смахиваешь на Шипа, – ответил Тайлер.

Гость поднялся и поклонился снова.

– Ты и правда мудр. Умнее твоего товарища, который меня предал.

Не снимая рукавиц, Тайлер скрестил пальцы.

– Мы больше не друзья с Биллом Редмидом, колдун, но он тебя не предавал. Тебе захотелось господства. А мы не желаем, чтобы кто-то один властвовал над другими. Мы были союзниками. А ты – не очень-то.

Шип пристально смотрел через костер.