Майлз Кэмерон - Разящий клинок

– Когда будет битва? – спросил Орли. – Ты собирался привести ко мне Мурьена.

– Жена постаралась настроить его против меня. – Шип говорил словно издалека. – Все произойдет весной. Муштруй людей хорошенько, Орли. Не подведи, потому что с галлейцами ты можешь стать мне не нужен, как и тебе не нужна эта пара, хотя она из сильнейших.

Мальчишки начали всхлипывать.

И продолжали рыдать, пока Шип скармливал обоих яйцам, которые пожирали их души.

В дверь настойчиво застучали, и Редмид, накинув одежду, пошел открывать. Дом дрожал – через соломенное покрытие задувал холодный воздух. Билл обнажил фальшион, открыл дверь…

Рослая, как боевой конь, там ожидала Моган, ее гребень стоял торчком.

– Идем, – позвала она. – Ты мне нужен. Оденься потеплее.

Редмид оглянулся на Бесс, которая сидела на своем тюфячке, набросив на плечи тяжелую волчью шкуру.

– Иду, – ответил Редмид.

Решение далось ему нелегко. Она могла его съесть. Даже сейчас он улавливал волны ярости, которые расходились от нее. Но выдержки у нее было больше, чем у других Стражей, а нетерпение из-за срочности дела читалось даже в ее чужеродном облике.

Он натянул две пары портков, надел поверх леггинсы из оленьей кожи и снял со стены сапоги, которые были в ходу у пришедших из-за Стены – тяжелые, из лосиной шкуры, с высокой шнуровкой и на меху. Облачился в добротный шерстяной балахон – белый, какие носили повстанцы; захватил фальшион и лук, который сделал в тепле своей маленькой хижины. Набросил и застегнул старый капюшон, поверх него меховую шапку и натянул тонкие перчатки. Бесс надела ему сверху толстые рукавицы, похожие на рыцарские наручи, только из кожи и шерсти.

Бесс уже стала для него больше чем просто спутницей. Ее глазами он взирал на Владение – ей нравилось видеть ирков, Стражей и фей. Детские сказки ожили, и она обрела некое подобие рая. Он же считал Стражей монстрами, и ее восприятие помогало ему сохранять душевное равновесие.

– Помоги ей, – шепнула Бесс. – Если Моган ищет твоей помощи, то это и всем нам на пользу.

Поцеловав ее, он вышел на лютый холод и в снег.

Высокая демоница завернулась в меха и сделалась вдвое больше в обхвате.

– Мое племя расходует все свое тепло, – призналась она. – Зима для нас крайне опасна.

– Так что случилось, леди? – осведомился он.

– Ты можешь поехать верхом?

Он состроил гримасу.

– В этом селении лошади не сыскать.

Она затрусила прочь, утаптывая перед ним снег могучими трехпалыми ступнями, и дорога сделалась легкой, кроме тех мест, где Моган встречался сугроб. Но завела она его не дальше, чем за решетчатые ворота Владения.

– У Тапио есть боевые олени. Тамсин заседлала тебе одного.

– Да что стряслось-то? – спросил Редмид.

– Тапио застрял где-то в снегах, – ответила она. – Я могу его найти, но мне нужна помощь. И ни ему, ни мне не хочется, чтобы об этом узнали.

– Проклятье, – сказал Редмид.

Его охватывало чувство безнадежности, но впечатляла любовь Бесс к этим… чудищам. А Тамсин всегда казалась ему сказочным существом. Он нырнул в пещеру, проникнув за теплую пелену – какие-то сильные чары, охранявшие палисадник, и там, внутри, обнаружилась пара маленьких ирков, которые держали остромордое животное, похожее на оленя, но с рогами, отогнутыми назад. Оно стояло под вполне лошадиным седлом, пускай и странной формы, украшенным крошечными бубенчиками поверх пестрой зеленой кожи.

Ирки поклонились.

Тамсин, которую Бесс называла Сказочной Королевой, стояла по другую сторону животного. Он чувствовал ее присутствие – и запах. От нее пахло сразу всем: солнцем, корицей и гилеадским бальзамом. Он поклонился. Это получилось машинально – он, Билл Редмид, считавший всех равными, без колебаний отвесил поклон Сказочной Королеве.

– Найди его, сэр рыцарь, – сказала она.

– Я не рыцарь, – ответил он.

Ее печальная улыбка дала понять, что его мнение не важно.

– А как же твой народ?

– Ступай, прошу тебя, – взмолилась она.

Он не смог отказать, вставил ногу в стремя, и огромная животина всхрапнула.

«Ну что, погрузился?»

Редмид чуть не вскрикнул.

Тамсин протянула ему амулет.

– С этим ты его отыщешь. Даже мертвого.

Олень выбежал в пургу.

«Слышишь меня, командир?»

Редмид унял дрожь в руках, устрашенный всем, что наблюдал в царстве ирков.

– Слышу… как ты это делаешь?

«Кто его знает! Хорошее место. Не волнуйся, я тебя не брошу. Ты занимайся своим делом, а я займусь своим. И не трогай без крайней нужды эту хреновину, иначе посмотрим, кто из нас сильнее. Ты понял?»

Редмид осторожно положил поводья на теплую шею зверюги и оставил там, связанные. Олень прибавил скорость, и Моган затрусила рядом.

Очень скоро они покинули нагретый мрак Владения и оставили позади окрестные хижины.

– Почему? – спросил Редмид. – Я не против, леди, но почему я?

Моган промолчала. Она бежала достаточно долго, чтобы Редмид решил, что ответа он не получит, а затем перескочила через ряд поваленных деревьев и остановилась.

– Мы в землях Диких, человек. Если его знать подозревает, что он застрял в снегах, раненый, то ничего не поделать. Достаточно того, что его спутница просит Стража и человека спасти ее господина.

Она повернулась намного проворнее, чем подобало существу ее сложения, и устремилась в лес.

– Отец никогда не пойдет на прямое покушение, – сказал Деметрий. Аэскепилес подлил ему крепленого вина.

– Такие нынче времена, ваша светлость. Если мы позволим узурпатору удержать город зимой, то нам конец.

Деметрий откинулся на спинку. Несмотря на его вздорность, глаза у него были подвижные, умные, и он уставился на собеседника.

– Отец сказал, что мы уже проиграли. И нам осталось одно: гадать, насколько большую часть севера удастся удерживать.

Аэскепилес покачал головой.

– Ваш отец всего лишь пал духом. Это было поражение местного значения, обычное дело на марше…

Деметрий выругался.

– Послушай, магистр! Возможно, именно ты и был нам нужен больше всех. Этот Красный Рыцарь применяет всевозможное чародейство. Когда началась заваруха, он завязал моих магов в узлы. Двоих. Он передвигал грозовой фронт, как хозяйка – занавеску!

– Согласен, – кивнул Аэскепилес. – Так избавимся от него!

Деметрий выпил еще.

– На свете полно сыновей, которые злоумышляют против отцов. Я не таков. Мне не хочется обмануть отцовское доверие.

Аэскепилес чувствовал, что собеседник колеблется.

– Мы не предаем вашего отца, а спасаем его дело. Разве император был хорошим правителем? Нет. Слабый глупец, он делал уступки каждому чужеземцу. Можно сказать откровенно? Даже узурпатор управляет империей лучше, чем император. Я понимаю, что это кощунство, но прислушайтесь, ваша светлость. Я присоединяюсь к мятежу не ради власти и поместий. Есть дела поважнее. Мы обязаны победить. Так что давайте отправим это послание! А когда узурпатор умрет, мы покаемся перед вашим отцом.