Майлз Кэмерон - Разящий клинок

– Мы не можем оказать вам столь же хороший прием, как в былые времена, сэр Джон, – сказала ее мать, выйдя из кухни во двор.

– Хелевайз Катберт, глазам своим не верю! – воскликнул старый рыцарь. – Что ты здесь делаешь?

– Это все еще мой дом, – ответила мать с присущей ей резкостью.

– Ради бога, будьте осторожны, – предупредил сэр Джон. – Я убил шестерых боглинов в пяти милях отсюда, – ухмыльнулся он. – Рад видеть тебя, девочка. Как Пиппа?

Филиппа уже давно не позволяла матери звать ее Пиппой. Она догадывалась о том, кто этот человек, но никак не могла вспомнить, видела ли его раньше.

– Довольно неплохо для ее возраста. Добро пожаловать, сэр Джон. Вам необходимо выпить кружку вина.

Он спешился, ничуть не уступая более молодым, стряхнув с ног стремена и спрыгнув на землю, но чуть испортил впечатление, схватившись за поясницу.

– Здесь будет монастырь? – поинтересовался сэр Джон.

Молодая монахиня снова улыбнулась.

– Нет, сэр рыцарь. Но я навещающая сестра и объезжаю все поселения к северу от Южной переправы.

Старый рыцарь кивнул, затем взял мать Филиппы за обе руки.

– Я думал, ты отправишься в Лорику.

Женщина потянулась к его лицу и поцеловала.

– Я бы не смогла остаться там на правах бедной родственницы, тем более когда здесь у меня есть дом, – ответила она.

С улыбкой сэр Джон отступил от нее, посмотрел куда-то вдаль, потом снова на нее. Он опять улыбнулся и поклонился монахине.

– Я сэр Джон Крейфорд, капитан Альбинкирка. Еще вчера я бы сказал «вперед, и не теряйте бодрости духа», но сегодняшняя стычка с боглинами меня совсем не радует. А еще наводит на мысль, что я буду у вас в большом долгу за какой-нибудь кусок тряпки и немного оливкового масла.

Происходящее немало заинтриговало Филиппу. Ее мать вела себя как-то… странно. Встряхивала волосами, будто девчонка, – они распустились, пока она работала. А в старом рыцаре определенно что-то было, правда, трудно понять, что именно. Что-то, чего недоставало парням из Лорики.

– Я принесу вам старое одеяло, Джон, пожалуйста, оставайтесь. Здесь одни только женщины. – Даже ее голос звучал непривычно.

– Хелевайз, только не говори мне, что я случайно наткнулся на обитель дев. Я уже далеко не молод, чтобы насладиться этим, – расхохотался сэр Джон.

– Вряд ли тут отыщется хотя бы одна дева, – фыркнула старуха Гвин.

Филиппа немало удивилась, увидев, что монахиня захихикала. Исходя из ее опыта, все сестры были строгими суровыми женщинами, которые никогда не смеялись. Особенно над шутками, касавшимися секса, пусть даже в самом безобидном их проявлении.

Монахиня перестала смеяться и посмотрела рыцарю прямо в глаза.

– Не волнуйтесь, я сама о себе позабочусь, – заверила она.

– Во имя святого Георгия, вы монахиня Диких! – воскликнул он. – Сестра Амиция?

Молодая женщина присела в реверансе.

– Она самая.

Старый рыцарь засмеялся.

– Клянусь ранами воскресшего Христа, Хелевайз, я вам здесь совсем не нужен. Эта добрая сестра, возможно, перебила больше боглинов, чем все рыцари к западу от Альбина, вместе взятые. – Он улыбнулся монахине. – У меня для вас посылка в донжоне. Я обязательно перешлю ее вам.

– Посылка?

Сэр Джон пожал плечами.

– Ее месяц назад доставил гонец с востока. Отправлена из гостиницы в Дормлинге.

Монахиня залилась румянцем, а рыцарь как ни в чем не бывало продолжил:

– В любом случае, если вы намерены странствовать по моим дорогам, то буду весьма признателен за сведения о том, что вы там увидите. Дикие все еще где-то здесь, причем, я бы сказал, значительно ближе, чем год тому назад. Этим дамам очень повезло, что вы с ними, сестра. Моя помощь им не нужна!

Филиппа сильно проголодалась, поэтому они с Дженни Роуз стали проворно спускаться с крыши и не услышали, как госпожа Хелевайз очень мягко промолвила:

– Некоторым еще как нужна, сэр рыцарь.

Она очень долго рассматривала себя в серебряном зеркале.

Потом вздохнула.

Ее волосы оставались такими же, как в молодости, – сохранили цвет белого золота, какого можно добиться с помощью различных ухищрений или специального заклинания. Они ниспадали по спине до самых ягодиц. У нее были пышные и упругие груди, которым завидовали женщины вдвое моложе ее самой.

«И какое мне до этого дело? – подумала она. – Я ведь намного больше, чем размер груди или длина ног. Я – это я!»

Но ей было до этого дело, и весьма. Она хотела оставаться прекрасной, чтобы обольстить любого мужчину, какого только вздумается.

Она взяла подбитую мехом мантию. Снаружи веяло утренней прохладой, камины не разжигали, а гусиная кожа не пойдет на пользу ее красоте, как и сильный кашель.

Накинув на плечи мантию, женщина импульсивно сжала ладонями груди и услышала движение…

– Не сейчас, глупый! – прошипела она мужу, графу, но он схватил ее за воротник, без всякого усилия поднял и бросил на кровать, прижав сильной рукой и одновременно сбрасывая с плеч свою тяжелую мантию. – Я… Прекрати! – потребовала графиня, почувствовав на себе его тяжесть.

Он прижался ртом к ее губам.

Она извивалась под ним всем телом.

– Ты болван! Я только встала! Не мог постучать?

– Раз ты дразнишь меня этим восхитительным телом перед открытой дверью, получай по заслугам, – выдохнул граф ей в ухо.

У него были холодные ноги – он никогда не носил домашние туфли. Но его настойчивость по-своему очаровывала, а сильные руки были искусны, поэтому, когда он коленом раздвинул ее ноги, она зажала его руку, перевернула мужа на спину, словно борец, и уселась сверху. Затем чуть откинулась назад и схватила рукой его член. Супруг застонал. Она умело провела по члену ногтем, направив в нужную сторону, и оседлала его; глаза графа округлились при виде того, насколько быстро поменялись их роли. Он обхватил ладонями ее груди.

– С днем рождения, бесстыжая сучка, – прорычал он, уткнувшись лицом в ее шею.

– Что ты мне купил, дурачина? – поинтересовалась леди Гауз, пока граф пытался перевернуть ее, чтобы снова оказаться сверху. Женщина перехватила его руку и продолжала удерживать, закрыв волосами его лицо так, что он ничего больше не видел. Они оба рассмеялись. Другую руку, крепкую, словно железо, супруг положил ей на спину и стал опускать все ниже и ниже, и она застонала…

…А граф тут же оказался сверху, оскалившись, будто дикий зверь, коим он и был. Мурьен приподнял жену, баюкая на весу, пока от возбуждения не напряглись все мышцы ее спины. Графиня сомкнула ноги за ним и изо всех сил, до крови укусила за плечо. Его ногти вонзились ей в спину. Женщина выгнулась, стиснула коленями бока супруга и откинула голову, а он наклонился вперед, чтобы ухватить ртом ее левую грудь…