Анна Орлова - Наука и проклятия

— Ну-ну, что за капризы? — тоном любящей мамочки проворковала она, и мне стало страшно. — Ты же не хочешь, чтобы с ребеночком что-то случилось?

Уберите отсюда эту кошмарную женщину! Она хочет меня отравить, а я слишком слаба, чтобы обороняться!

— Я не беременна, — прошипела я сквозь зубы, и была вознаграждена ее вытянувшимся лицом.

— Как?!

— Вот так. — Я развела руками. — Между нами ничего не было. Кстати, вас не смущает, что тут две кошки?

— А? Что?

— У вас же аллергия, — напомнила я насмешливо. — Разве вы не должны кашлять, хвататься за горло и все такое?

— Хороший вопрос, — прокомментировал стоящий на пороге барон. За его плечом скалой возвышался Донал, а за спиной пряталась Бетти.

Надо же, какая умница! Сообразила, кого звать на помощь.

— Я… приняла лекарство! — нашлась свекровь.

Ложь прозвучала жалко. Барон поморщился.

— Хоть сейчас признай, что выдумала это, чтобы я не таскал домой зверушек!

— Что, если так? — Она опомнилась и перешла в наступление: — Это мое право. Я просто не хотела, чтобы ты возился с этими лишайными и блохастыми тварями!

Фицуильям смотрел на нее во все глаза.

— Что-то я не заметил, чтобы тебе были отвратительны деньги, которые я получал за свои подработки в ветеринарной клинике.

— Да, но… — слабо запротестовала она.

Донал, который уже некоторое время принюхивался, вдруг плечом отодвинул барона и распахнул настежь окно. Потушил чадящую на столике лампадку (вот откуда мерзкий запах!) и коротко бросил Бетти:

— Убери это. Лучше принеси теплого молока с медом.

— Что ты себе позволяешь?! — взвизгнула свекровь, привстав.

И поперхнулась воздухом под злым взглядом Донала.

— Не даю вам навредить миледи.

— Ты и так достаточно натворила, мама! — На скулах Фицуильяма вздулись желваки. — Это из-за тебя Маргарита простудилась.

— Что ты такое говоришь? — Она гордо распрямила плечи. — Я ведь пыталась помочь! И сейчас не собиралась вредить Маргарите! Наоборот, это лекарство быстро поставит ее на ноги!

Она выглядела настолько искренне возмущенной, что даже я почти поверила.

Донал же, в два шага приблизившись к постели, отобрал у нее пузырек, понюхал и сморщился.

— Убить не убило бы, но расстройство желудка обеспечило бы. Сколько раз я просил вас не пичкать домашних вашими… народными снадобьями?

Кажется, он не без труда проглотил куда более хлесткое выражение.

Свекровь, побледнев, сказала с достоинством несправедливо обвиненной:

— Я пойду, раз мне здесь не рады!

И, задрав подбородок, удалилась.

Донал принял от запыхавшейся горничной чашку с горячим молоком, постоял с полминуты, хмуря брови и сверля меня взглядом, затем протянул мне эту гадость.

— Выпейте. Обещаю, вам сразу станет легче.

— Фу. — Я с трудом сглотнула, борясь с тошнотой, подкатившей к горлу от одного запаха.

— Ну же, миледи. Глоток за маму, глоток за папу…

Я одарила насмешника гневным взглядом и, зажав нос, залпом проглотила молоко. С пенками!

Следующим утром, как ни удивительно, я чувствовала себя вполне сносно. Жар спал, в голове прояснилось, даже проснулся аппетит. Я с немалым удовольствием уплетала омлет с пряными травами и бульон с сухариками, когда ко мне зашел барон. Выглядел он бледным и осунувшимся, глаза запали и ввалились. Неужели тоже вирус подхватил?

— Доброе утро! — жизнерадостно сказала я, откладывая ложку.

Голос тоже вернулся, хотя легкая хрипотца еще оставалась.

— Доброе. — Фицуильям положил на столик у кровати букет нежно-розовых, с золотистым краем роз. — Это вам.

— Спасибо, — вежливо ответила я.

По правде говоря, к цветам я была равнодушна, не то что Ирэн. Может, передать ей эту прелесть, пусть нарежет черенков и попробует вырастить? Даже если гибрид нестойкий, такой способ размножения позволяет сохранить признаки.

Не подозревая о таких прагматичных мыслях, барон осведомился о моем здоровье, получив в ответ заверения, что мне уже намного лучше. Столь быстрое выздоровление его порадовало, но не слишком удивило.

— Выздоравливайте, дорогая, — пожелал он и вынул из кармана запечатанное письмо. — Это тоже вам. Вчера вам звонили, но вы не могли подойти к телефону, а утром принесли письмо.

Я только взглянула на адрес, накарябанный знакомым почерком, и от радости чуть не перевернула поднос с завтраком. Весточка от сестер!

О выходке свекрови в башне Фицуильям говорить не пожелал, даже болтушка Бетти на этот счет молчала и испуганно округляла глаза. Видимо, разбор полетов проходил за закрытой дверью, до слуг донеслись только отзвуки семейного скандала — как гремящая в отдалении гроза.

Барон ушел, а я нетерпеливо вскрыла конверт черенком ложки и принялась читать. За обычными домашними новостями, вроде приблудившегося котенка, совсем крошечного, который полез в драку с призрачным псом и здорово разодрал тому нос когтями, читалось неприкрытое волнение. Ирэн и Джули слали мне горячие приветы и как бы невзначай спрашивали: «Ну что там? Как муж, как здоровье, как дела?» В конце была приписка от Ирэн, которая клятвенно обещала вскоре закончить и выслать с курьером еще один артефактный замок, дескать, было у нее предчувствие…

Обещанному подарку я обрадовалась куда больше, чем розам. Какой прок с одного замка, если двери у меня аж две? Новых покушений пока не было, но это неудивительно — я безвылазно сижу в комнате под присмотром Донала (снаружи) и Бетти (внутри).

Бледная и подавленная Джорджина заглянула ко мне всего на несколько минут, беседу вела несвязно и быстро распрощалась. Видимо, слишком большое впечатление на чувствительную девушку производили семейные скандалы.

Зато нанесшая визит чуть позже Хелен держалась вежливо и как-то… пришибленно. Долго расспрашивала меня о самочувствии, презентовала платок с собственноручно вышитыми знаками-оберегами вроде бы какой-то малоизвестной народности с Востока. Потом, преодолев смущение, принялась расспрашивать меня о своем кумире.

Папа, сколько я себя помню, присылал нам с сестрами очень подробные письма, в которых живописал свои путешествия. Хотя литературным талантом он был обделен, его рассказы все равно были удивительны, а уж после должной художественной обработки…

Помявшись, Хелен созналась, что раньше покупала все книги Виктора Саттона, а теперь мама запретила, дескать, дочь слишком им увлеклась. Конечно, мимо такого я пройти не смогла и рассказала ей пару забавных историй из тех, что не вошли в издания. Даже обещала прислать ей новые папины книги — тайком от свекрови, конечно, — после чего у меня появился новый преданный союзник.

Когда посетители разошлись, я принялась сочинять письмо сестрам, к которому, поколебавшись, приложила несколько роз из подаренного мужем букета. Далее составила обещанный Фицуильяму список неудобных вопросов, немного поработала над планом докторской…