Анна Орлова - Наука и проклятия

— Вам лабораторию привезли.

— Лабораторию? — встрепенулась я. — Неужели?

— Хотите посмотреть? — спросил этот демон-искуситель.

Я хотела, еще как хотела! За неделю я успела ужасно, непереносимо соскучиться по работе. Руки чесались, так хотелось снова взять в руки микроскоп, накинуть халат и…

И все же открыто радоваться не стоило.

— Не откажусь, — согласилась я, едва сдерживаясь, чтобы не подпрыгнуть от восторга.

Из-за двери донесся чуть слышный вздох.

— Тогда выходите скорее, — попросил Донал. — Нужно проконтролировать, иначе грузчики все пробирки перебьют…

Я промолчала, и он добавил чуть тише:

— И центрифуги уронят…

На это я лишь фыркнула — нашел чем пугать! Затем кое-как, пыхтя и отдуваясь, оттащила кресло от двери и выглянула в коридор.

Начальник стражи с невозмутимым видом подпирал стену плечом. Не похоже, чтобы он куда-то торопился.

Я взглянула на него с подозрением.

— Только не говорите, что пошутили!

Он дернул уголком губ и отрицательно качнул головой.

— Я бы не осмелился так шутить, миледи. Милорд приказал обустроить лабораторию в Западной башне.

Рожа каменная, словно начальника стражи вытесали из тех же глыб, из которых сложен замок. К таким, как Донал, нужно приделывать специальный датчик со шкалой, чтобы хоть как-то уловить эмоции. Было бы недурно: устройство «старый солдат», одна штука, инструкция по эксплуатации прилагается.

— Что же, тогда показывайте дорогу, — велела я сухо.

Главное, теперь у меня будет лаборатория!

Донал обманул.

Криворуких грузчиков в башне не было, так что никакая опасность оборудованию не грозила. Вдоль стен высились аккуратные пирамиды коробок, свертков и ящиков.

— Надо же, даже пыль вытерли, — пробормотала я, оглядывая свои будущие владения. Все расчищено, нигде ни соринки — слуги постарались на славу. — Где же грузчики?

Тенью следовавший за мной Донал отошел к окну и зачем-то выглянул наружу.

— Я их отпустил, миледи.

— Зачем? — удивилась я, на миг позабыв о решении держаться с ним холодно. — Кто теперь будет таскать и расставлять все это богатство?

Донал хмыкнул, скрестив руки на широкой груди. Он был без пиджака, в одной тонкой рубашке, под которой бугрились крепкие мышцы. Заходящее солнце обливало его массивную фигуру золотом, делая его похожим на бронзовую статую. Ему бы меч да корону — сошел бы за древнего короля.

— Я вас не устраиваю? Все равно слуги к этому, — он кивнул на мои сокровища, — притронуться побоятся.

— Хм…

Он был прав. Коробки и ящики пестрели таинственными для непосвященных знаками и надписями. Смотрелось это внушительно, а для суеверного местного люда — и вовсе страх божий.

Сама я не управлюсь, ведь придется еще раздобыть мебель, смонтировать хотя бы примитивную вытяжку, подвести электричество и еще кое-что по мелочи. Работы непочатый край, придется провести бок о бок с Доналом минимум дня три. Но не Фицуильяма же звать!

Видя мои колебания, Донал перестал улыбаться.

— Миледи? Вы на меня сердитесь?

— Нет, что вы, мистер Грин! — ответила я ядовито, пробираясь между рядами коробок. Каблуки громко цокали по полу, а я делала вид, что проверяю, нет ли лишайников и влаги на стенах. — Вы образцовый начальник охраны и прекрасно справляетесь со своими обязанностями.

Он нахмурился, прекрасно понимая, что это вовсе не комплимент.

— Миледи, я не хотел вас обидеть. У меня были причины для таких выводов. Я ведь уже признал, что был не прав.

Вот как, «признал»! Снизошел, можно сказать, а извиниться как следует язык не повернулся.

Вечные мужские отговорки: не хотел обидеть, не сердитесь, вы не так поняли. Бесит!

— Вы меня не обидели, — солгала я, чуть дыша от злости. — Напротив, подали прекрасную идею. Возможно, мне еще придется ею воспользоваться.

Он молча поднял брови, и я пояснила любезно:

— Вот хожу и думаю, что бы придумать следующим. То ли саму себя ножом в бок ткнуть, то ли с башни спрыгнуть, подложив снизу пару перин. Или лучше яд? Можно взять у свекрови какую-нибудь микстуру из тех, которыми она пыталась меня напичкать. Сойдет за покушение, как думаете?

Рывка его я не заметила. Только вдруг обнаружила себя в крепких, как тиски, руках.

— Не смейте! — Донал несильно меня встряхнул. Его серые глаза сверкали сталью. — Слышите? Даже не думайте!

Мелькнула мысль, что зря я сегодня надела платье с короткими рукавами. Широкие ладони Донала — мозолистые, шершавые — на моих открытых плечах будоражили кровь.

— Почему? — Я вздернула подбородок, гадая, что его взбесило.

Так сильно за меня переживает? Или опасается нагоняя от барона?

В глазах брюнета мелькнуло какое-то дикое выражение, он медленно наклонился ко мне.

Сердце пустилось вскачь. Неужели поцелует?

— Иначе я расскажу газетчикам о ваших отцах, — проговорил он низким, опасным голосом, глядя мне прямо в глаза. — Ваша сестра Ирэн… Она на самом деле не Ириниэль, а Ириния, правда? Ее отец ведь чистокровный гном, принц из Дома алюминия?

От неожиданности я дернулась, выдавая себя с головой.

Считалось, что в Ирэн проявилось наследие предков по материнской линии. Мол, несколько поколений назад отметился в роду гном, бывает. Кровь этого народа — густая, сильная, нередко дает о себе знать даже через сотню лет, тем более — кровь правящего рода!

Ничего не скажешь, сестренке повезло с наследственностью еще меньше, чем мне. Я-то от родного «папеньки» получила лишь неуемный интерес к науке да домашнее имя на дойчляндский манер — Грета — которое мне неожиданно полюбилось.

— Глупости, — отрезала я, хоть и понимала, что отрицать уже глупо. — И… Вы меня шантажируете, что ли?

В собственном голосе я с досадой расслышала какое-то детское удивление.

У Донала вырвался короткий смешок.

— Разве я могу, миледи? Я всего лишь забочусь о вас.

— Какая у вас интересная забота! — притворно восхитилась я. — То вы меня похищаете, чтобы осчастливить насильственным браком, то угрожаете… И, главное, все — в моих интересах!

На щеке у Донала дернулся мускул.

— Я солдат, миледи. Как умею, так и забочусь, уж извините. И еще я всегда выполняю свои обещания.

Намек был толстым, как осадное бревно.

Я не стала в ответ угрожать тоже порассказать о Скоттах. В конце концов, всерьез мне насолила только свекровь, а поплатились бы за мой длинный язык все остальные.

— Уговорили. Я не стану подстраивать никаких покушений, вы, со своей стороны, забудете обо мне и моих сестрах.

— Не пойдет, — тут же возразил он. Мотнул головой, словно отгоняя овода, и объяснил с кривой улыбкой: — Вряд ли я смогу забыть вас, миледи.

Он уже не держал меня — обнимал, крепко и бережно.