Анатолий Казьмин - Здравствуй, дедушка Кощей

— Тут никакого рычажка… А с этой стороны… Ого, ничего себе рычажок! Да это — рубильник какой-то на атомной электростанции!

— Вот и дёргай его, внучек, — проворчал дед, покачиваясь на щупальцах. — Сколько же можно над старыми людями издеватьси?

Ага, "дёргай". А если он не дёргается? А если я не Илья Муромец и даже не Алеша Попович? Пришлось подобрать боевой молот, точнее — молоток, и лупить им по рычагу, пока он не начал поддаваться и по сантиметру опускаться вниз.

— Уф-ф-ф… — сказал дед падая с полуметровой высоты, когда щупальца внезапно втянулись в косяк двери.

— А-а-а!!! — сказал я, устало роняя молоток прямо себе на кроссовок.

— Вот и славно, внучек, — подытожил операцию спасения дед. — Давай быстренько ищем подарок и пора дёру отсюдова давать. Мало ли какие тут ишо защитные ловушки. Может у Кощеюшки уже в башке колокольчик тренькает мол, грабят тебя, батюшка, высылай срочно рыцарей-зомби, порубить на кусочки воров удалых.

Тяжелые мечи, щиты, копья и булавы мы отвергли сразу. С луками, после недолгого спора, тоже не стали заморачиваться — мы оба особо в них не разбирались, а наобум выбрать дешёвку китайского производства не хотелось. В конце концов, Михалыч выудил из дальней кучи изогнутую саблю в ножнах. Рукоять, как и ножны, были отделаны драгоценными камнями, только не аляповато на показ, а строго так, солидно и в целом очень богато. Дед вытащил сверкнувший в луче фонарика клинок и лихо завертел им над головой. Лезвие со свистом разрезало воздух, дед задорно скалился, а я, хихикая, отступил на пару шагов:

— Где это ты на шамахана учился, деда? Ловко как саблей вертишь. Тоже в академии учили?

— Жисть и не такому научит, — Михалыч прекратил баловаться и эффектно закинул саблю в ножны. — Тикаем, внучек, пока не началось.

До начала свадебной церемонии оставалось еще три часа, когда в Канцелярию ворвалась Елька и запрыгала на месте:

— А батюшка царь! А горе-то какое! А что случилося-то! А я сейчас вам как скажу!.. Ан, нет, не буду говорить, а то вы все тут и откинетесь от ужаса! А будет нам тогда не свадебка, а самые настоящие похороны! А хорошо, что уже еда наготовлена — на поминки сгодитси!

Мы только вздохнули, уже почти привыкнув к Елькиной манере вести разговор и продолжили заниматься своими делами. Успокоится — сама расскажет.

— А что же вам не интересно? — удивилась юная кикимора, не переставая подпрыгивать. — Али всё равно, что с другом вашим приключилося? А он, бедненький сейчас небось… А вы! А он… А бедный, несчастный Калымдай! — взвыла она напоследок.

— Калымдай? — насторожился я. — А что с ним?

— А нету! — торжествующе развела руки в стороны Елька. — А украли его, кровинушку нашу! А налетели из-за угла в чистом поле, да на конях вороных, да схватили жениха нашего! А передать велели, что без выкупа и не отдадут-то! А вот так вот, батюшка! — Елька топнула ногой и картинно подбоченилась.

Маша с Олёной хихикнули, Михалыч сплюнул и пошаркал за тряпкой, бесенята, не отрываясь от мультиков, одновременно подняли над спинкой кресла лапки с вытянутыми большими пальцами. А я… А я вздохнул:

— Это что, какие-то местные обычаи — женихов красть?

— Да чего только не крадут, внучек, — тоже вздохнул дед. — Что плохо лежит — обязательно свистнут.

— Так вроде бы невест крадут или я что-то путаю?

— Готовь денежку, внучек, — снова вздохнул дед.

Пришлось раскошеливаться, куда же деваться? Пять бутылок самогона, копченый окорок и горсть меди просвистели мимо нас в лапы бесстыжих вымогательниц, но Калымдай через полчасика был честно возвращен нам, смущенно ухмыляющийся и слегка помятый.

Организаторов похищения узнать не удалось, а вот непосредственным исполнителем выступила наша незабвенная бухгалтерша. Она просто приподняла полковника за шиворот, заломила ему руку за спину и заперла в какой-то каморке.

— Я же не идиот, — смущенно улыбался Калымдай, на вопрос почему же он не вырвался и не убежал? — Агриппина Падловна у меня сейчас фактически за тёщу выступает. Пускай дамы порезвятся, от меня не убудет.

Пока дед наглаживал Калымдаю его парадный мундир, я отправился к царю-батюшке, уточнить детали свадебной церемонии. Ну не в курсе я совершенно, как тут свадьбы проводят. В Лукошкино, да и на всей Руси, в принципе понятно. Сваты пьянствуют, друг к другу ездят, выкупы там всякие и прочие обряды, а потом венчание в церкви и пир горой. А у Кощея как? Понятно, что ни о каком венчании и речи нет. Может быть, шамаханский шаман должен тут дискотеку зажечь со своими шаманскими плясками? Ничего, сейчас царь-батюшка мне всё разъяснит.

Не разъяснил.

Царь-батюшка находился в последней стадии сурового самогонного отравления. На полу кабинета, свернувшись калачиком, уютно похрапывала Елька в окружении четырех аккуратно поставленных вокруг нее знакомых бутылей самогона. Через пятую, наполовину пустую, на меня пристально всматривался глаз царя-батюшки, тогда как второй глаз был закрыт. Ароматы в воздухе плавали ещё те.

— Здрасте, Ваше Величество, — машинально пробормотал я.

— Брфрым фыбрумым врубым! — вежливо кивнул Кощей.

— И вам того же… Гюнтер!

В кабинет шагнул дворецкий и я вопросительно указал взглядом на царя-батюшку. Гюнтер вздохнул и развел руками. И никаких слов не надо.

— Гюнтер, через час уже церемония, хоть ты мне объясни, как у вас тут во дворце свадьбы проводят?

Гюнтер снова вздохнул, потыкал себя пальцем в горло и пожал плечами.

— Говорить не можешь?

Кивок.

— Мороженного обожрался?

Недоуменный взгляд и кивок в сторону Кощея.

— Аллергия на самогон, горло распухло?

Гюнтер указал пальцем на Кощея, потом на себя, а потом разыграл милую сценку "Отелло душит Дездемону за вегетарианский борщ".

— Царь-батюшка придушил?

Кивок.

— Ох, ладно, — знать не хочу какие у них тут развлечения со скуки. — Так что со свадьбой?

Пожатие плечами.

— В смысле — не знаешь? Никогда тебя на свадьбы не приглашали?

Кивок.

— Это за вредность или за противный образ жизни?.. Не надо, не отвечай. А кто про свадьбы знать может?

Гюнтер помотал головой.

— В смысле — никто? У вас тут что, свадеб не бывает?

Гюнтер облегченно вздохнул мол, дошло наконец-то и кивнул.

— Весело… Слушай, ну царя-батюшку хоть немного надо себя в чувство привести. Без него вообще никак. Займись, а?

Гюнтер кивнул в последний раз, а я в глубокой задумчивости вышел из кабинета, по пути машинально почесав гребень на голове змеепингвина, топчущегося на коврике у дверей.

— Деда, а как тут свадьбы… — ворвался я в Канцелярию и тут же осёкся, увидев заинтересованный взгляд Калымдая. Ну не расспрашивать же при женихе, как вообще свадьбы проводят? — Я говорю, свадьбы тут масштабные, наверное, бывают, да?