Робин Хобб - Пой вместе с ветром

— Нет нужды. Я видела, с каким лицом она удалилась отсюда. Знаешь, есть определенная порода женщин — и возраст тут ни при чем, — которые не до конца уверены в своих чарах и ни за что не станут заигрывать с красивым мужчиной, боясь быть отвергнутыми. Но когда они видят человека с изуродованным лицом или, к примеру, сухорукого калеку, тут-то они и говорят себе: «Кто еще, кроме меня, способен разглядеть истинные качества, скрытые за этим увечьем? О, ему наверняка польстит мое внимание, я сумею одарить его тем, что ему, верно, так редко перепадает…» И она делает предложение, уверенная, что парень помрет на месте от счастья и изумления, — с ума сойти, она сочла его привлекательным, он ей понравился! Ну что, я права?

Как ни скверно, она попала в самую точку. Но Вандиен только сказал:

— Знаешь, Зролан, что-то я не в настроении рассуждать о шрамах прямо сейчас. Если бы меня предупредили, что омовение возчика входит в список праздничных зрелищ, я бы распорядился стащить эту лохань вниз, в общую комнату. Не сердись, пожалуйста, но…

И он мотнул головой в сторону двери.

— Нет уж, придется тебе потерпеть, — отозвалась женщина. — Потому что другого случая перемолвиться наедине у нас может и не быть. В общей комнате все время полно посторонних ушей, а ко мне в дом без конца заскакивают соседи: у кого зубы болят, у кого живот вспучило или там плечо растянул — давай, Зролан, лечи. Так что будем разговаривать здесь…

— Да? А что ты скажешь Джени, когда она выдумает еще предлог и снова сунет сюда нос? Она, кстати, скоро вернется, я ее за чистой одеждой послал…

— Насколько я ее знаю, она и без твоего поручения выдумает целую кучу предлогов. Чего-чего, а сообразительности маленькой паршивке не занимать. Уж то-то спокойным местом станет гостиница, когда она, наконец, найдет себе мужика! Но вернемся к нашим баранам: нос она сюда не сунет, потому что, спускаясь по лестнице, видела, как я входила. Она не посмеет открыть дверь: мало ли что тут Бабушка совершает над чужаком! Но хватит об этом. Оставь мысли о плоти и слушай, что я тебе скажу…

Вандиен молча смотрел на нее из лохани, ожидая продолжения. Она же неторопливо прошлась по комнате, разгладила покрывала на постели, встряхнула и по-своему сложила полотенца и, наконец, присела в изножье кровати. Откинув назад черные волосы, она тряхнула головой, рассыпав их по спине. Это было движение, достойное молодой женщины, даже еще более непринужденное, чем у Джени. Она повернулась лицом к Вандиену, и он увидел, что все признаки возраста подевались неизвестно куда. Кому какое дело до морщин на лице и костлявых запястий? Стоило посмотреть ей в глаза, и делалось очевидно, что верить подобным приметам было нельзя. Вандиен смотрел на нее с неослабным вниманием.

— Так, значит, — сказала она, — ты думаешь, что мерзкая старуха подло обманула тебя?

Да, такая мысль его посещала, но теперь ей больше не было места.

— Я…

— Я тебя не обманывала. Все, что я сказала тебе, — чистая правда. В храме Заклинательниц действительно хранится таинственный сундук, и, если ты его вытащишь, ты получишь шесть штук золота и избавишься от шрама на лице.

— Похоже на то, — проворчал Вандиен. Хелти только что заставил его устыдиться собственной доверчивости. Но вот пришла Зролан, улыбнулась, сказала несколько слов — и недавние сомнения показались ему слабостью.

— Да чтоб ему, этому Хелти! — вспыхнула Зролан. — Ему и этой ручной Заклинательнице, которой они нас осчастливили. Вот так наговорит неизвестно чего, смотришь, возчик и сник. Спрашивается, может ли человек победить, если он заранее настроился на поражение? И вот так каждый раз! Поболтают с Хелти — и даже не пытаются ничего отыскать. Так, поплещутся, побарахтаются сколько-то там часов в штормовом море — и бегом назад в гостиницу, к выпивке, к горячей еде, к теплой постели, в которой уже с нетерпением ждет смазливая девка. Превратить благородное дело в ярмарочное кривлянье!.. Неужели не понятно, что за всем этим стоит скользкая хитрость Заклинательниц? Или, может, ты думаешь, Вандиен, что так, как теперь, было всегда? Нет и нет! Во дни моего детства Храмовый Отлив объединял и сплачивал нашу деревню. Нам не было нужды нанимать возчика: каждый взрослый и здоровый житель лез в воду на поиски сундука. Что было за время! Шторма, насылаемые Заклинательницами Ветров, жестоко хлестали нас, но не могли поколебать нашу решимость. А теперь и сундук превратился в легенду, потому что успело вырасти поколение дураков, никогда его не видавших. Что им россказни старших? Пустой звук! А ведь есть, есть в этой деревне прямые потомки тех, кто не только видел сундук, но даже и прикасался к нему. Тех, кто сумел объяснить остальным, что вытащить его не в человеческих силах: нужна, мол, упряжка. По их словам, сперва надо было передвинуть несколько тяжелых камней, да и сам сундук куда как увесист… Вот с тех-то пор мы и начали каждый раз нанимать возчика. Другое дело, деньги имеют свойство терять привлекательность, когда Заклинательница Ветров гонит на тебя свирепую бурю. И однажды я поняла, что одни денежные посулы не могут достаточно укрепить ничей дух. Нужна более, скажем так, убедительная причина. Много лет я пытаюсь объяснить им это, но все без толку. Откуда им знать, как холодит сердце колдовской шторм, как он лишает человека сил и решимости! Им-то никогда не приходилось сражаться с бурей, насланной Заклинательницами… Вот так и вышло, что в этом году я отправилась в путь самолично. Я разыскала возчика и снабдила его достаточным поводом проявить стойкость. Этим возчиком стал ты.

Глаза Зролан смотрели пронизывающе. И Вандиен, который сам нередко пускал в ход обаяние собственного взгляда, не устоял. Дело Зролан стало его делом; ее решимость воспламенила его душу. Он только спросил:

— Но как же вышло, что они утратили тот боевой дух, который поныне движет тобой?

— У них слишком короткая память! А кое-кто уже и вовсе ничего не знает! — выкрикнула Зролан. — Как по-твоему, отчего когда-то задрожала и провалилась земля? Это все Заклинательницы, это их богохульство унесло на дно морское нашу деревню! Я сама слышала об этом от бабушки!..

Она умолкла: горло перехватило от ярости, она не могла продолжать. Грудь ее вздымалась, выдавая охватившие ее чувства. Вандиен молча смотрел на нее. Она была так стара — и в то же время так молода! Гнев зажег искры в ее глазах, к щекам прихлынула кровь, отчего увядающая кожа вспыхнула совсем по-юношески. Прах побери, она ему нравилась! Это пришло неосознанно, как дыхание: ему показалось, что он знал ее всю свою жизнь. Она — друг. Ей можно доверять, как доверяют человеку, с которым прожил бок о бок целые годы.

И все-таки…