Руслан Агишев - Взять своё [CИ]

— Куда, чертово отродье! — рявкнул Квин, когда кто-то намеревался пуститься вдогонку за Молчуном. — Хрен с этим дураком! Вернется. А вы, молокососы, забыли, зачем мы здесь?! — схватив за грудки одного из торопыг, он с силой приложил его о стенку штрека. — Так я напомню! — тот со стоном начал сползать на пол, под ноги товарищей. — Мы рабы! Мы в чертовом городе гномов, под землей! И у нас жратвы лишь на два следующих дня! А что после? Будем сидеть здесь до скончания времен?! Жрать слизь со стен, грызть камни? Толстяк?! Будешь жрать камни? — тот состряпал недовольную гримасы, ясно давая понять, что намерен есть лишь душистый хлеб и ароматное мясо. — Сейчас, поднял кирки и на поиски старых выработок. Тот ублюдок, из-за двери, говорил, что где-то здесь есть древний рудник. Толстяк, мы с тобой поищем эти самые вагонетки или как там они называются. Это вроде короба с колесами…

Окончание этого дня особых сюрпризов больше не принесло. Легионеры почти сразу нашли следы древних рудокопов — старинные кирки, какие-то кирасы, напоминающие доспехи и шлемы. Квин и Толстяк Хек тоже довольно быстро отыскали вагонетки, которые оказались странными небольшими железными тележками с толстыми колесами. Еще более странным оказалось то, что двигались они по необычной дорожке, словно канатоходец по толстому канату. И толкать эти вагонетки, груженные рудой, было на удивление не тяжело. Двое легионеров с легкостью делали это.

Словом, выполнить норму им удалось. Все, конечно, выбились из сил. Монотонная долбежка киркой по скальной породе оказалась не хуже адской тренировки в их легионе. В добавок, никто из четырех десятком легионеров, оказавшихся под командной Квина, никогда и не сталкивался с работой рудокопа. Они не имели никого представления, как правильно держать кирку, как бить ею, как определять руду…

Лишь в следующие дни им удалось немного приноровиться к своей работе, что сразу же сказалось на выработке. К концу третьего дня бригада Квина смогла нарубить не три, целых шесть вагонеток, полных первоклассной красной и черной руды. Больше того, за целый день никто из его солдат не пострадал. Не было ни ушибов, ни обвалов, ни каких других происшествий. Квин даже начал строить планы, как выбраться отсюда.

Однако, к концу четвертого дня, когда очередные шесть вагонеток встали у выхода из штрека, случилось нечто, что вновь «спутало все карты» Квина.

— Ого! — раздалось из-за открывающих здоровенных железных ворот и перед Квином и четырьмя его солдатами появился невысокий широкоплечий гном в роскошных доспехах; рядом с ним стояли просто два гиганта среди гномов — рослые, почти квадратные, фигуры, полностью защищенные массивными пластинами черного металла. — Я, Колин, Глава клана.

Квин сделал шаг назад. Последнее время он слишком много видел и слышал про этого коротышку такого, что заставляло стынуть кровь в жилах. Неизвестно, что из услышанного и увиденного было правдой и ложью, но осторожность явно не была лишней.

— Сколько там им надо было нарубить, Кром? Три. А у нас целых шесть! — гном был явно доволен; с улыбкой он вынимал из первой вагонетки то один кусок камня, то другой. — Просто, стахановцы! Стахановцы, говорю сотник! Ладно, проехали… Я обещал удивить тебя, если будете хорошо работать. Так вот, я держу свое слово, — он подошел к Квину вплотную. — Выбери из своей бригады троих, кто выкладывался больше всех. Для них будет у меня подарок.

Сотник не долго думал.

— Хек, Бури, Тости, — взглядом он прошелся по напряженным лицам названных легионеров, затравленно глядевших на гнома. — …

А этот проклятый коротышка, видя такую реакцию, веселился еще больше.

— Чего мнемся? — скалил он свой зубы. — Недовольных моим гостеприимством не будет, обещаю… Еще добавки просить будете. Ха-ха-ха…

Как же в этот момент Квину хотелось съездить киркой прямо по этой наглой ржущей роже. И это чувство было настолько сильным, что он лишь с большим трудом взял себя в руки.

— Хек, — он с силой сжал плечо проходящего мимо Толстяка. — Ты там присмотри за всем, — тот лишь угрюмо хмыкнул в ответ. — …

Когда же массивные железные ворота с хрустом закрылись, Квин еще долго стоял возле нее. «Неужели я сам, послал своих людей на убой? Уж слишком этот ублюдок был доволен! Я видел, как превратил какого-то бедолагу в кусок льда».

— Что…? — буркнул Квин, оборачиваясь к оставшемуся легионеру. — …

Весь вечер и следующий день он ходил чернее тучи, то и дело срываясь на очередного неумеху, не так взмахнувшего киркой или не туда свалившего кусок руды. Глодавшее его чувство вины достигло своего апогея к концу рабочей смены, когда они притащили очередные шесть вагонеток к проклятым воротам, за которыми сутки назад исчезли их товарищи.

— Эй! Чертовы недомерки! — сорвавшись, заорал Квин с силой стуча по металлу ворот киркой. — Вот ваша проклятая руда! — снова и снова кирка с грохотом била по воротам, оставляя на них следы-вмятины. — Слышишь меня! Вот твоя руда!

И тут, словно услышав эти вопли и дикий стук, ворота дрогнули; с хрустом плохо смазанного механизма на них пошли створки ворот.

— Приготовьте кирки! — чуть ли не зарычал Квин на своих, стоявших возле первой вагонетки. — … Молчун, подними кирку? Молчун?!

Худой легионер, что все последние сутки им рассказывал о древних гномах и их ужасном повелителе — Ледяном Владыке, с ужасом глядел на скрипящие ворота. Из его рук выпала тяжелая кирка.

— Ему нужны наши души, командир, — тихо бормотал он, шаг за шагом отступая назад. — Братья, он выпьет наши души…, как воду. Это сам дьявол…

В этот момент створки резким рывком распахнулись, и замершие легионеры увидели… лежавшие на камне тела их товарищей.

— Я же говорил, говорил, — заикаясь, снова и снова повторял Молчун, тыча пальцем в носилки. — Владыка выпил их души…, — вдруг он резко поднял голову вверх, потов начал быстро ей вертеть по сторонам. — А если он здесь… среди нас…

С силой толкнув со своего пути Молчуна, бледный, как смерть Квин уже был рядом с телом Толстяка, тело которого оказалось, на удивление, теплым. К тому же, сотник неверяще потянул носом, от Хека, этого вонючки, страшно ненавидевшего мыться, ощутимо тянуло каким-то цветочным ароматом.

— Демоново отродье, его одежда…, — грубыми от кирки пальцами Квин осторожно коснулся верхней рубахи, которая прикрывала тело Толстяка; нежная, бархатистая ткань, напоминавшая девичью кожу, явно была хорасанским шелком, за локоть которого просили не меньше золото. — Да он же пьян! Парни, проверьте остальных! — с радостью воскликнул Квин. — Эти свиньи мертвецки пьяны! Значит, Владыка не обманул… Черт побери, хрен во всем этом разберешься, — выругался он, когда Толстяк вкусно зачмокал губами и громко испортил воздух. — Хватайте, этих ублюдков, и тащите их в лагерь. Быстро! Я должен знать, что с ними было.