Findroid - Избранник башни 1

— Мда… — протянул я, стараясь не смотреть на аппетитные формы девушки, выпирающие из-под халата. — Но это многое объясняет. Это удерживает эльфов от радикальных действий.

— Именно так. Но это не мешает им вредить нам. Они могут сливать информацию нашим противникам, могут самолично устраивать прорывы в Инферно.

— И покушение на одного из советников это тоже нормально?

— И да, и нет. Скорее всего, это была инициатива чересчур самонадеянного хаттона. Хаттон это звание сродни моему. Элитный воин, у которого в подчинении есть небольшой отряд. Но над ним так же хватает офицеров чином повыше. Наверное, этот эльф собирался выслужиться, захватив не просто ценные сведения, что могут повредить Трилору, но и одного из генералов Ордена Ласточки.

— Но явно переоценил свои силы.

— Причем очень сильно. С ним было всего пять воинов, да и никаких мощных артефактов с собой они не брали, явно собираясь взять нас живьем. Если бы эту операцию курировал кто-то серьезный, то сомневаюсь, что мы так легко смогли бы так легко отбиться.

После её рассказа мне стало чуть понятнее все произошедшее, но легче от этого не становилось. Юндор действительно силен.

— А почему мой меч стал черным? — решил я кое-что прояснить.

— Ты меня об этом спрашиваешь?

— Я не о том. Почему он, чернея, становится острее.

— А, вот ты о чем, — усмехнулась она. — Эльфы плохо владеют классической, стихийной магией. Но они мастера в создании разного рода артефактов. Ты сам видел их черные доспехи. Даже юный эльф, который раньше никогда не сражался, в таком доспехе способен стать грозной силой.

— Это точно. Обычным оружием его не пробьешь…

— Да, тут нужно либо их собственное оружие, либо артефактное оружие, как у моего деда.

— Ты про светящийся меч?

— Именно. Это оружие он получил от Советников за верную службу Трилору. Считается, что нет материала, который он не может рассечь, хотя есть у этого оружия и свои недостатки. Оно долго активируется и долго перезаряжается. Но если правильно воспользоваться его силой, можно совершить многое.

— Представляю, — согласился я. — К примеру, прорубить лаз в каменной стене крепости.

— Как вариант, — подтвердила красавица, высвобождаясь из моих рук. Поднявшись на ноги, она поправила халат и подошла к шкафу, из которого вынула бутылку и два стакана. — Составишь мне компанию?

— Хорошо, — после недолгого раздумья ответил я.

Мило улыбнувшись, Катрина уселась на кровать, я занял место рядом. Наполнив бокал красным вином, она протянула его мне, затем уже налила себе. Мы вместе пригубили бокалы, после чего она поинтересовалась.

— Ну и как тебе?

— Я не большой ценитель вина, так что трудно сказать, — честно ответил я. — Но вроде ничего.

— Ну, и славно, — после недолгой паузы она добавила. — Я, наверное, должна перед тобой извиниться.

— За что?

— За многое, — по её лицу было видно, что говорить такое она не хочет, но чувствует, что должна. — За то, как с тобой обращалась по началу. Хоть ты этого не заслуживал. Тяжело представить, что ты ощущал тогда — оказался в другом мире, затем тебя бросили умирать, и не успел ты оклематься, как стал вначале каторжником, а затем и рекрутом Ордена. Да и я хороша. Решила, что если буду обращаться с тобой как с предметом мебели то… — она задумалась. — Не знаю, что… Мне просто хотелось сорвать на ком-то злость в тот момент.

— Ничего, — решил я приободрить её и после недолгих раздумий положил руку ей на плечо. К счастью, Катрина ничего против не сказала. Наоборот, кажется, она немного придвинулась, хотя может, это мое воображение…

— Каким он был?

— Кто? — не очень поняла Катрина.

— Твой прошлый оруженосец, — пояснил я. — Который погиб.

— А, ты о Дуго… — она устало вздохнула и глотнула еще вина — Хорошим малым. Чем-то на тебя похож, только без темного прошлого. Мы не были чужими людьми, он был младшим сыном моей учительницы. Мисс Кезим была строгой, но хорошей женщиной. Преподавала мне историю, искусства и многие другие предметы.

Примерно год назад, когда я была в столице, мы встретились и она попросила взять сына в свои оруженосцы. Вначале я была против, но она настояла. Дуго оказался смышленым парнишкой. У него были все данные, чтобы в будущем стать рыцарем. Но… увы…

— Это действительно печально… — я глаза опустил в пол.

— Нет, печально будет, когда я буду вынуждена сообщить матери, что её сын пал в бою. Ей так и не сообщили, я сама хотела. Но… мне страшно. Мне страшно возвращаться домой и смотреть в глаза этой женщине…

— Вот уж не думал, что ты чего-то боишься, — сказал я и, пойдя чуть дальше, приобнял её за плечи. Девушка не возражала, даже наоборот, словно сама этого хотела.

— Я постоянно боюсь. Боюсь опозорить свою семью, боюсь потерять своих людей в бою…

— Это нормально… — сказал ей я. — У нас есть поговорка, ничего не боятся только мертвецы.

— На удивление хорошая, — грустно улыбнулась она, смахнув с глаз проступившие слезы. — Извини. Обычно я не позволяю себе проявлять чувства перед окружающими.

— Порой это нужно делать. Люди, которые слишком долго держат в себе тревоги и страхи, в итоге просто ломаются.

— Я не понимаю, что в тебе такого особенного? — неожиданно спросила она, повернувшись ко мне лицом и смотря прямо в глаза.

— О чем ты? — слегка опешил я.

— Почему я чувствую себя рядом с тобой комфортно? Даже с Гюнтером, с которым я знакома уже не первый год, такого нет. Но рядом с тобой мне хорошо, и я могу говорить то, что обычно скрываю глубоко внутри. И я не могу понять, почему…

— Может… потому, что нас объединяет общая тайна, и ты обязана мне жизнью? — сделал я предположение.

— Да, вполне вероятно, — задумалась она, но кажется, ответ её не устроил.

Разумеется, ответ у меня был, но озвучить его я не рискнул. Неизвестно, как девушка на него отреагирует. В фильмах часто обыгрывается ситуация, когда между вампиром и обращенным формируются некие узы. Либо дружба, либо страсть. Такое существует и в реальности, хотя узы эфемерны и ни к чему не обязывают. Это не какая-то ментальная связь, скорее, возникает нечто вроде симпатии. Полагаю, это связано с инстинктами. По книгам о первых вампирах выходило, что часто они жили стаями, а узы помогали им организовываться.

И тем удивительнее их появление у Катрины, ведь её нельзя назвать полноценным вампиром. Я почти не сомневался, что это узы. Ведь я тоже стал испытывать что-то к ней после спасения. А тот поцелуй? Я до сих пор не понимаю, зачем вообще это сделал. И что удивительнее, сама Катрина на это отреагировала довольно спокойно.

Затем девушка вновь посмотрела мне в глаза, и наши уста соприкоснулись. Я сам не понял, как, но вот мы уже целуемся так страстно, что у меня перехватывает дыхание.